Ровно девять лет назад меня посадили в депорационную тюрьму в Англии за чтение стихов без рабочей визы. Пятница вечер. Сижу дома один. А что еще делать в эпоху коронавируса, когда все закрыто? Пью виски на балконе в семейных трусах. Перед глазами трансгендерный карлик и мародер Орландо, который ко мне сегодня приходил на работе. Никому я не нужен. Европа закрыта. Даже здесь, в Нью-Йорке, нельзя выйти на улицу из-за комендантского часа. Стук в дверь. Кто это может быть? Я никого не жду. Полиция? Депортировать меня за трампизм? Антитрампизм? А куда депортировать? Ну вот ровно 9 лет назад нашли и куда-то депортировали. В Германию. Ну может и в этот раз?
— Кто там?
— Это я! Оля!
— Какая я еще Оля? Никаких Оль не знаю! Я никуда отсюда не поеду! Вы из ФСБ? ЦРУ? МИ-15?
— Нет. Я из Казани. Соседка ваша. Мы с вами ехали в лифте неделю назад и разговорились. Вы мне дали свой фейсбук.
Посмотрел в глазок. Девушка в повязке. Может террорист или маньяк, меня сейчас убьет и съест? Но открываю дверь:
— Добрый день, Оля.
— Тут рядом в мечети раздают продуктовые наборы. Я набрала себе слишком много. Дай, думаю, писателю известному занесу. Зачем вам деньги тратить?
— Спасибо большое. Ну что мы в дверях говорим? Заходите.
Оля зашла с тележкой и положила мне сумку с продуктами с надписями на арабском посередине ковра.
Что это все такое?
Мы пошли на балкон. Я налил ей виски. Выпили по одной. Потом по второй. Я рассказывал свои лучшие анекдоты. Потом третью на брудершафт. Потом сорвал с неё повязку и начали целоваться. Затем Оля меня оттолкнула и сказала, что она не такая, как мне писателю не стыдно, и убежала. Лег спать. Проснулся утром. На полу куча непонятных продуктовых упаковок с надписями на арабском. Взял сумку, поднес под дверь соседу-пакистанцу и положил под дверь, нажал на звонок, вернулся, выпил еще рюмку и лег спать опять.
