Из серии рассказов – «Истории о Котьке»
Я очень не люблю физику. Нет, учительница у нас хорошая, да и физика – очень даже интересный предмет, до тех пор, пока не начинаешь решать задачи и переходить в режим кандидата наук. У меня тогда глаза лезут на лоб, потому как формулы по физике даются мне с трудом, и я начинаю сам себе казаться очень глупым. Поэтому, при любой возможности, о физике я стараюсь не думать и не учить ее. Иногда спишу у своих, порой расскажу просто теорию, а вообще, мне и тройки всегда хватало.
Однажды, завуч попросила меня и ребят почистить снег у ее соседей, очень пожилых стариков. Я обеими руками был за, потому что мы договорились сделать это в воскресенье, а значит, мои глаза не увидят в этот день учебник по физике, которую предстояло готовить на понедельник. Я очень надеялся, что получится задержаться до вечера, о чем заранее предупредил бабушку, хотя слукавил, что буду занят только работой.
Тот воскресный день мы провели здорово! Нас собралось пять человек. Лопаты принесли из дома. Сначала работали без особого желания, потому что холод пробирал до костей. Федька, хотел было совсем уйти, потому как, лентяй он, и работать не любил. Но стоило нам повалять друг друга в снегу, как все согрелись и настроение быстро поднялось. Мы с таким энтузиазмом убрали снег, что ещё и у завуча за двором дорожки пошире сделали. К обеду мы кончили, что меня не очень порадовало, но вспомнив, что нас ждет через пару часов, я успокоился.
Когда собирались уходить, дедушка позвал нас на чай. Это чаепитие запомнилось мне на всю жизнь. Мы пили горячий-горячий черный чай, заедая его ложками твердого меда из акаций, который старик доставал из стоявшего в сенях кухни бидона. Разгоряченные и голодные, мы выпили по две или три кружки, послушали интересные рассказы дедушки о том, как он по молодости, сразу после войны, пришел работать в колхоз и, поблагодарив хозяев за вкусное угощенье, отправились играть в хоккей. Лопаты у Федьки дома побросали — он недалеко от завуча жил. Все, кроме Витьки, отправились на игру, потому как Витька в хоккей играть не любил и не умел. Федька крикнул ему в дорогу, что тот просто трус и не хочет поддержать друзей, на что я стал защищать Витьку, потому что, если честно, я тоже не ахти какой был хоккеист, но, всё же, мог пойти на любые неудобства, лишь бы не заниматься учебной ерундой.
Мы не могли играть в хоккей у нас в селе, река здесь сужалась сильно, поэтому часто наведывались в соседскую деревню, где водоем была пошире, и где свободно размещались две хоккейные команды. По дороге в соседнее село к нам присоединился брат Федьки — Артем, и двое его друзей, уже закончивших школу. Они притащили с собой клюшки на всю команду и стали ругаться на нас, что мы, мол с пустыми руками идём, но, естественно, никто на их слова не обратил внимания. Часам к трем дня мы добрались. Местные ребята уже тренировались, поэтому мы быстро вышли на лед, который в тот день изредка потрескивал, видно свое брала приближающаяся весна.
Мы тогда играли до позднего вечера, часов в десять закончили только. Ребята, жившие поблизости, принесли фонари, чтобы мы могли видеть шайбу и друг друга, а один старший парень приехал на стареньком бобике и включил для нас фары.
Федька в тот вечер играл лучше всех. Он наколотил семь шайб за три игры, больше любого в обеих командах. Я же, когда выходил на замену, находится почти всегда в защите, хотя пару раз бил по воротам, но все летело мимо. Мы тогда выиграли два матча, а наши противники — один! Мы настолько были счастливы и возбуждены игрой и результатами, что совсем забыли о доме, к которому нам предстояло идти не меньше полутора часов. Артем договорился с парнем на бобике, что тот добросит нас реки, где начиналось наше село. Но в холодной машине мы просидели совсем недолго. Бобик не хотел ехать по глубокому снегу. Пришлось идти пешком.
Все веселились и шутили. Сашка и Федька пели, я, порой, к ним присоединялся. Ко всему, Федька казался счастливее всех, отчего лихо протаптывал нам дорогу, которую уже успел припорошить начавшийся вечером снег. Но, несмотря на это, мы постоянно сходили с тропы и проваливались по колено в сугробы.
Месяц едва маячил в небе, натикало уже около одиннадцати вечера, когда мы, наконец, добрались до реки.
— Слушайте, давайте не будем идти все вместе по льду, давайте по очереди, в ряд? – предложил Славик, — темно, да и опасно как-то.
Это он, наверное, из-за усталости испугался. Хотя он не любил бывать на речке даже летом, все ему грязно здесь казалось.
— Ты шутишь, мы полдня катались по льду, дюжина человек. А тут, ерунда, перейти минуту займет! – посмеялся Федька. – Тем более, мы же шли тут днем!
— Да, но где мы играли, совсем не глубоко, не то, что здесь.
На этот раз на переживания Славки никто не ответил, а старшие даже стали смеяться и прыгать на ледяной тропе, желая подшутить и доказать моему испугавшемуся другу, что бояться нечего. Федька в это время уже топтал снег на середине реки.
— Славка, не дрейфь, смотри, да смотри же ты! – закричал он во все горло, желая посмеяться над трусливым другом, и стал метаться из одной стороны реки в противоположную, да так быстро, что казалось, снег и вовсе ему не помеха.
— Федь, ну ладно, попрыгали и будет, — попытался остановить его Артем, вспомнивший, может быть, что река зимой – опасное место.
— Федька, заканчивай уже… — не успел я договорить, как под бегающим Федькой треснул лед, и мой друг по колено и уже через секунду – по пояс, ушел в воду. Из-под толстого слоя снега торчала лишь его голова и плечи. Что тут началось! Мы все ахнули. Федька стал крутиться, разбрасывая снег в стороны, чтобы вцепиться в край ледяной трещины. Его зимний бушлат сначала вздулся, но потом, резко стал впитывать воду и тянуть своего хозяина вместе с комьями снега под лед. Все стали кричать, чтобы Федька не двигался. Никто почти ничего не видел, от этого страх за Федьку усилился. А он, как назло, кружился ещё быстрее, ещё сильнее болтал руками. Артем побежал к берегу искать палку, потому что подойти у него к брату не получалось, лед сразу начинал зло трещать. Дима, один из старших, даже скинул с себя верхнюю одежду, но и он не смог добраться до Федьки, который как мог, цеплялся за края трещины, но верхний слой снега ему очень мешал. Я, почти одновременно с Димой, с другой стороны, стал ползти к Федьке, с каждым движением рук и ног, загребая под себя снег.
— Федька, хватайся за руку! – повторил я громко несколько раз, потому что сообразил, тот не понимает, что происходит и от страха все сильнее размахивает руками, едва держась на плаву. – Ну, ну! Вот я! Хватайся!
Ох, какой страх пробрал меня в тот момент! Я так испугался, что тоже провалюсь, что стал кричать Федьке даже до того, как подполз к нему. Каким-то неимоверным усилием я преодолел себя и прополз ещё метр, схватив, наконец, Федьку за воротник бушлата. Схватить, схватил, а как вытащить, не знаю, чувствую, сил нет, чувствую, лед подо мной трещит, двинусь — провалюсь, а Федька уже, захлебываясь, тащит меня за собой. Брызги летят во все стороны.
— Ааа! Помогите! Помогите! – что есть сил, прокричал я, ругаясь на друзей, что когда они нужны, их нет. Но я ошибся, в мою ногу и пояс тут же вцепились четыре руки, видно Сашка со Славиком все это время ползли за мной, а я даже не заметил.
— Быстрее! Не удерживаю! Вниз же тянет! – Федька, к счастью, наконец, понял, что его кто-то держит, а может просто услышал мой крик, так что вцепился в меня, что было силы. Наконец, нас стали вытаскивать. Это все старшие ребята помогали сзади.
Когда Федьку вытащили, он едва мог что-либо выговорить: весь синий, губы фиолетовые, глаза бегают, руки трясутся, сил нет, он даже встать не мог сам. Старшие ребята попеременно вели Федьку под мышки домой. Артем надел на него свою старую зимнюю куртку, а Славке отдал мокрый бушлат брата, который мы по очереди несли втроем. Потом я вызвался побежать вперед, чтобы позвать на помощь Федькиных родителей и, оставив позади ребят, при едва пробивающемся свете месяца, поспешил в село. Несмотря на страх ночи, я ни на секунду не останавливался, не разглядывал кусты рядом со мной и не прислушивался к звукам. Я думал не об этом. Страх за Федьку оказался сильнее.
После этого случая мой друг две недели пролежал с пневмонией и, потом, в течение целого года, не ходил в соседнее село, и даже на речку летом его было не выгнать. Не из-за страха, конечно, просто он говорил, что там слишком грязная вода.
А мне в тот вечер досталось за позднее возвращение. Но главное, с Федькой все оказалось в порядке… и физику я не учил.
