Свой среди чужих, чужой среди своих

Мой переезд в Германию пришелся на конец лихих 90-х, когда мужики ломались, спивались, ломали голову, порой в буквальном смысле слова, как заработать „зеленых“ (рубли уже были не в чести), а к девушкам, ждущим принца на белом коне, скакала х..ня на иномарках. В общем, это было нечто, с чем мало, кто понимал, как поступать. Ко мне прискакал принц, как мне тогда казалось. Талантливый, образованный, обаятельный журналист. Жаль, немец, подумала я, т.к. покидать свою горячо любимую родину, повернувшуюся тогда ко всем задом, за исключением предприимчивых комсомольских и партийных вожаков, я даже не помышляла. Немец же оказался крайне настойчивым, бесконечно романтичным и готовым, опять же как казалось, ради меня горы свернуть.

Спустя полтора года мой бастион пал. Я сказала — будь оно не ладно — „да“. В Москве сыграли восхитительную свадьбу: красивую, элегантную, от души. Про нас сняли чудесное кино, точнее, документальный фильм с красивой музыкой „From Russia With Love“. Я, Бог знает зачем, приняла участие в конкурсе „Невеста 1997“ в Москве, словно не зная, как распределяются призовые места, но все же вошла в топ-тен. К огромному сожалению работодателя и коллег уволилась с ТВ и словно в пьяном бреду отправилась к супругу в Кельн. Море цветов, которыми меня задарила армия провожающих в Шереметьево, сейчас отчасти мне напоминают траурные…

Кельн, где я проживаю до сих пор, чудесный город, но это ни разу не Москва. Мне, конечно, дико повезло, так как на третий же день после прилета я, вдоволь нарыдавшись, отправилась устраиваться на работу и, по счастью, сразу была принята. Если бы этого не произошло, не знаю писала бы я сейчас эти строки. Здесь, кстати, моя история — а я реально „рабочая лошадка“ — коренным образом отличалась от большинства историй тех жительниц постсоветского пространства, которые, выйдя замуж за иностранца, первые пару лет не вылезали из, пусть и немногочисленных, но все же салонов красоты и наслаждались свободой качественного западного шопинга. В первые месяцы на работе я была „дивным экспонатом“, мол, это та сумасшедшая, которая не успела переехать, как чуть не с трапа самолета отправилась трудоустраиваться. С работой мне очень повезло: коллектив сразу принял, причем как мужская, так и женская его части, что немаловажно для плодотворной деятельности новичка.

По первости все старались помочь сориентироваться в немецких реалиях, о которых у меня были знания нулевые. Так началась эфирная пахота, а параллельно с ней стартовала и языковая школа. В общем, интегрировалась на ходу.

Стоит отметить, что до сих пор я отправляюсь на работу с удовольствием. Конечно, есть, как говорится, нюансы, но в целом работой я довольна. Надеюсь, и она мной тоже. В первые годы, когда еще не было полного погружения во всемирную сеть, не было никаких пандемий, да, и мы были, полагаю, какими-то другими, работа напоминала отчасти мою жизнь в России. Мы чаще встречались, чаще отмечали дни рождения и общие праздники, выезжали целой редакцией на шашлыки… С годами эти традиции, к сожалению, сошли почти на нет, а мне они очень нравились. Нравились, наверное, потому, что уж очень они напоминали мои будни в Останкино, где мы вообще жили одной большой семьей. На заре проживания в Германии такие вылазки и спонтанные сборища были неким оазисом „своего в чужой стране“. Сейчас все больше действует принцип, причем как в Германии, так и в России (казалось бы) „каждый за себя“. А я осталась где-то там, в уже несуществующем коллективе энтузиастов, готовых куда-то ломиться в неурочный час, бежать помогать и придумывать для друзей и близких отвлекающие маневры от недобрых мыслей…

Что же касается личной жизни, то там с колеи сошло все, что с нее могло сойти: и локомотив, и следующие за ним вагоны. Бывший супруг мой, далеко не бедный человек, оказался страшным скрягой. Вот именно скрягой, а не представителем экономной и прагматичной Германии в хорошем смысле слова. Вообще, за годы жизни в этой стране я все больше и больше убеждаюсь, что от некогда известных на весь мир экономных хомосапиенсов немцы мутировали в скряг и страшных зануд. Никто не призывает на последний трёшник катить без особой надобности на такси, но отказывать себе всю жизнь во всем или во многом, чтобы потом седовласой дряхлеющей старушкой отправляться в кругосветку или с трудом передвигающимся „мальчишом“ подставлять лысину солнцу, сидя в роскошном кабрио, этого я ни тогда, ни сейчас не понимаю. Кстати, это отчасти объясняет то явление, которое мы часто наблюдаем при виде путешествующих на исходе жизни ухоженных стариков и старушек. Всю жизнь они работали только для того, чтобы под конец, ткскть, гульнуть.

Такая скряжистая экономия и перевод всего в денежный эквивалент стали одной из многих причин моего развода и до сих пор не полного понимания этой нации. Как никогда я не могла понять, особенно на первых порах, что поход к друзьям вряд ли может здесь быть спонтанным. Этому предшествуют десятки телефонных переговоров-переписок. Короче, договариваются, как правило, задолго. Порой, столь длительный подготовительный процесс к совершенно банальному предприятию — встрече друзей — доводил до того, что лично мне и встречаться уже не хотелось. Знаменитое „lass uns machen“ — „давай, сделаем“ порой может растянуться на годы. Со временем к этому частично привыкаешь, но я больше за спонтанность и легкость.

Кстати, о времени. Восхваляемая немецкая пунктуальность, как выяснилось, на самом деле, существует. Практически никто никогда не опаздывает, если это только не наши соотечественники или другие пришельцы. Но и здесь есть исключения. Забудьте о пунктуальности, если вы хотите воспользоваться услугами немецких жд (Deutsche Bahn). Поезда стали ходить из рук вон плохо. Лет десять назад Deutsche Bahn, явно не хорошо подумав, запустил рекламный ролик: на платформе красавец а-ля Джордж Клуни проверяет точность своих часов по времени прибытия поезда. Ролик дорогой и красивый, но, увы, ни о какой точности в каждом третьем случае говорить не приходится. Спустя месяц железнодорожники все же опомнились и ролик с эфира сняли, так как, такой рекламой они просто-напросто выставляли себя на посмешище. Благо, сообразили, правда, потратив кругленькую сумму на мини-блокбастер о мнимой пунктуальности.

Забудьте о пунктуальности и при приеме у врача. Казалось бы, и записался заранее, и страховка у тебя частная с привилегиями, а иногда в очереди можно просидеть до 1,5 часа. Мой московский темперамент в таких случаях переходит в фазу „белого каления“. Начинаю качать права, памятуя о все той же хваленой пунктуальности. Аргументирую тем, что к врачу записалась аж полтора месяца назад и вообще сижу в приемной не в качестве симпатичного декора. Чаще такую напористость не выдерживают и прием срабатывает.

Еще один важный аспект, к которому пришлось привыкать, так это внешний вид. Мои high- heels и, как правило, все же некая продуманность наряда, приводили и приводят одних в необъяснимое для меня по сей день недоумение, у других, а их по счастью все же в разы больше, чем недоумевающих, вызывают восторг и восхищение. Раньше многие немки словно давали себе установку одеться похуже и понезаметнее, а вообще лучше — проснулась и пошла. Нет, я ни разу не сторонница надутых губ, выплывающих значительно раньше из-за угла, нежели их обладательница, и ресниц, напоминающих многоярусные павлиньи хвосты, но женщина, впрочем как и мужчина, должна быть ухожена. Тому, что было создано природой, нужно все же уделять некоторое количество времени, дабы это созданное сохранять.

На работе, где сосредоточены представители самых разных национальностей, как никак 33 языковых редакции и подредакции, русская, кстати, серьезно выделяется. Да, да, именно тем, как выглядит большинство наших сотрудниц. Как-то раз коллега из немецкой редакции мне даже сказала: Вы те, кто гордо несет знамя, на котором написано „Женщина“. В школьные времена я все больше вышагивала с пионерским, а позже комсомольским знаменем, что ж теперь несу „женское“. По крайней мере, оно мне куда ближе всех других. Это МОЯ партия, МОЯ идеология однозначно, вне зависимости от страны проживания и возраста.

В последние годы в мире немецкой красоты тенденция все же стала меняться к лучшему. Из серии „радует глаз“. Число женщин, которые в промежуток между „встала и пошла“ все же стали втискивать 15 мин перед зеркалом, растет. На первых же порах я себя чувствовала представительницей Голливуда среди туристов, отправившихся в поход с ночевкой, лишь без палатки, котелка и гитары. Один из моих знакомых нашел свое объяснение новым тенденциям в мире моды в Германии, на мой взгляд, не лишенное здравого смысла. Его теория: в Германии появилось очень много иностранок, уделяющих своему внешнему виду все же чуть больше пяти минут. Поэтому местному населению пришлось подтягиваться, а индустрия красоты медленно, но верно завоевывает немецкие просторы.

Мою личную историю проживания в Германии можно описать названием всем известного фильма „Свой среди чужих, чужой среди своих“. Приезжая в Москву, а езжу я на родину более чем регулярно, отчасти чувствую себя инопланетянином. Многое, очень многое невероятно быстро меняется. Та же оцифровка общества. Удобно, слов нет, но без гаджета ты уже, вроде как, и недочеловек. При этом принцип „пойди туда, не знаю, куда“ прочно сохраняется и в виртуальном мире. Хамство чиновников и безалаберность тоже никуда не ушли. Добавились какие-то автоматические голоса, которые заученными текстами, по сути, посылают тебя на все те же традиционные три буквы. Гламур и удобства Москвы просто огонь. Отъезжаешь на 60 км и welcome в „несколько“ менее гламурный и удобный мир.

Германия за последние два десятка лет тоже серьезно изменилась и, по моим личным наблюдениям, к сожалению, не в лучшую сторону. Это касается и сервисных услуг, и желания войти в положение. Пройдя через несколько судов при разделе имущества, я поняла, что секретари в судах — это исчадье ада. Конечно, я интегрировалась, но привыкнуть к скряжеству, гипертрофированной спланированности, при этом приправленной многочасовыми обсуждениями каких-то совершенно нелепых вопросов, а также закрытыми по воскресеньям магазинам, парикмахерским и салонам красоты, когда только тогда и можно себя хоть как-то привести в порядок после гонки рабочей недели, так и не смогла. Вот и получается, что за два десятка лет можно выбиться из жизни одной страны, стремительно развивающейся, и остаться в полупрыжке от другой, образ жизни которой ты принимаешь, но до конца, тем не менее, не понимаешь, а все потому, что ты оказался в формуле „свой среди чужих…“