Знайте ли вы, что такое жизнь в приморском городке.
Нет, не в Ницце и не в Сан Тропе, не в Сан Марино и ни где-нибудь в Сан-Вито-ло-Капо или в Дувре.
А в самом обычном городке на берегу Северного моря.
Там, куда не доезжает ни один турист.
Там, где уже событием является объявление в местной газете о семейном торжестве.
Там, где заметка о пропаже куска парной телятины с прилавка мясника, волнует небольшое население больше, чем соседствующая с ней заметка о какой-нибудь кинопремии.
Так вот, я живу как раз в таком городке и работаю в именно в такой газете, повествующей о местных событиях.
Унылых, лишенных динамизма и яркости.
Я не пишу новостей.
Просто веду колонку.
Отвечаю на анонимные письма.
«Спроси Элен Жанвье» (зовут меня, конечно, не так) и получи вымученный ответ на свой же вымученный вопрос.
Удивительным образом в рубрику еженедельно приходит не меньше сотни писем.
Я обреченно их читаю.
Отбираю пару более-менее забавных и стараюсь придумать хорошие ответы, которые поднимут настроение читателям и, возможно, помогут им.
Стоп. Читательницам.
Я отвечаю на письма женщин.
И я надеюсь, что ответы помогу, а не навредят.
«Дорогая Элен Жанвье,
Как мне объяснить моему мужу, что, если он меня оставит, это будет лучше для него?»
«Дорогая Элен,
Я очень люблю одного парня, а он меня нет…
Как ему за это отомстить?»
«Мадам Жанвье (или не Мадам?),
Подскажите, как можно изменять мужу, и при этом не мучиться совестью?»
Но в целом, я рада, что у меня есть своя колонка, пусть ее формат и не вписывается в мои представления о журналистике.
Всё же это лучше, чем писать репортаж о сбитом машиной баране или недостаче в местной бакалее.
Я делаю свою работу и надеюсь, что однажды наш главный редактор (а он, кажется, положил на меня глаз) разрешит мне вести колонку о настоящих преступлениях.
Где я их буду брать, эти самые преступления, если сама знаю, что в городе ничего не случается?
На это у меня есть свой ответ.
В полиции!
Да-да, именно там.
***
Кэрри. Да, как Кэрри Брэдшоу.
Она так же поведена на обуви и моде.
Правда выбирает чаще местных производителе (Dior, Louboutinтоже есть в ее арсенале).
Раз в квартал она едет в Париж и скупает там „модные произведения искусства» на барахолках выходного дня или где-нибудь в магазинчике секонд-хенда.
Она наша местная достопримечательность.
Почти актриса.
Дочь обнищавшего американца.
Точнее внучка, потому что отец уже на половину француз.
Работает секретаршей у одного очень успешного инспектора.
Да, секретарша в полиции!
И каждый день через нее проходят самые интересные истории.
Только ей это не интересно.
Она рада помогать своему инспектору. Хотя, помощью это можно назвать с натяжкой.
Кэрри так и не освоила набор текста десятью пальцами и периодически отправляет мейлы не туда, куда следовало бы. Но пока не допустила никаких ошибок, за которые можно было бы точно уволить.
Пока инспектор не видит, она смотрит видео модных блогеров и листает Vogue.
Это единственное печатное издание, которое бывает у нее в руках.
При этом она неимоверно добрая, красивая, наивная и неуверенная в себе.
Вздыхает по инспектору и носит ему кофе со свежим кусаном к завтраку.
Хотела бы, наверное, в постель, но пока только в его кабинет.
Периодически мы встречаемся с ней на кофе с пирожным.
Я с пирожным (с ее тоже), а она только кофе.
Кэрри всегда заказывает то же, что и я, а потом отдает мне.
Я не слежу за фигурой.
И за модой не слежу.
За это часто подвергаюсь сочувственным насмешкам с ее стороны и колким замечаниям со стороны инспектора.
***
Инспектор
Это напыщенный индюк лет сорока двух.
Высокий, спортивного телосложения и с пробивающейся на висках благородной сединой.
Звезда нашего приморского региона.
Свободно изъяснялся на трёх или четырёх иностранных языках.
Приезжал на работу на отреставрированном кадиллаке времён Элвиса Пресли.
Носил исключительно костюмы, хрустящие, выглаженные до неприличия и отсутствия миллиметровой складочки, рубашки с запонками и галстуки.
На левой руке красовались часы, название которых мне, темной Элен Жанвье, погрязшей в любовно-семейных проблемах от анонимов, не говорило ничего. Но по одному их виду можно было догадаться, что стоят они как две, а то и все четыре, его инспекторские зарплаты.
Те, кто не знал его, могли б подумать, что он бессовестный взяточник и коррупционер. Потому, как объяснить тот размах, с которым он жил иначе было бы невозможно.
На поверку же, он оказался обычным наследником одной части большого состояния, которое ему досталось от отца — виконта среднего пошиба.
Мать инспектора, вдовствующая виконтесса, не разбазарила доставшуюся ей от покойного мужа часть денег, а даже приумножила состояние, открыв после его смерти в их фамильном доме что-то вроде СПА-гостиницы и литературно-интеллектуального салона одновременно.
Инспектор, господин Клошар* (фамилия никак не вязалась с его знатным родом), не очень уважал увлечения своей маменьки, относился скептически к спиритическим сеансам и чтениям эротической прозы и поэзии под музыку буддистских монахов в его фамильном гнезде. Но наставить ее на путь истинный не мог и смирился с тем, что большинство жителей округи считаете ее немного ку-ку, хоть и великолепно одетой, и вежливой.
Последнее качество вообще не передалось Клошару, и он то и дело подтрунивал на до мной, а иногда и откровенно высмеивал мои манеры и неумение одеваться и следить за собой.
***
Я знаю, что вы уже решили — пора переходить к завязке. Ждёте, когда уже она расскажет о своём первом деле в роли обозревателя криминальных дел.
Но, я сознательно оттяну этот момент и расскажу вам ещё не ноги о себе.
Как вы уже поняли, Элен Жанвье — это мой газетный псевдоним, и я стараюсь особо никому об этом не говорить. Честно говоря, я стесняюсь того, что отвечающая анонимную белиберду такой же белибердой.
Я не психолог.
Я — журналист.
Ну почти.
Мне 25 лет.
Я успела побывать замужем и развестись.
Сбежать из маленького провинциального городка в чуть больший, но не менее провинциальный и устроится в местную газету.
Мой шеф редактор явно положил на меня глаз и уже раза три приглашал в ресторан обсудить мое будущее повышение.
Дважды у меня под рукой оказался дырокол, который я неудачно опустила на его руку, оказавшуюся странным образом у меня на заднице.
Один раз я нечаянно выпустила из рук пресс-папье и тоже травмировала боса.
Ужины пришлось отложить.
Переехав в этот приморский городок, я поселилась в небольшой (крохотной, чего уж там) квартирке под крышей.
Комната, объединённая с кухней.
Нет — кухня, вписанная в комнату.
Совмещённый санузел.
Два маленьких окошка в скощённом потолке.
Из мебели — диван, пара стульев, книжная полка, откидной стол и кухонный уголок.
Спросите про шкаф с одеждой. Его у меня нет. У меня и одежды особо нет. Та, что есть, спокойно висит на стульях или ручках дивана, на парочке крючков.
Я ношу джинсы, майки и рубашки, кеды или ботинки из грубой кожи. На зиму у меня есть дубленка (купила на барахолке, рукава, правда, засланные совсем) и она никак не девчачья. Осенью и весной меня спасает кожаная курточка и парочка свитеров грубой вязки.
Вот и весь мой нехитрый гардероб.
Косметикой я не пользуюсь.
А волосы предоставлены сами себе.
Конечно, я мою регулярно голову и брею подмышки. Но брови не выщипываю и укладок (хвостик не в счёт) делать не умею.
Ах да!
Зовут меня Зое Патти.
Клошар* (фр. clochard — нищий, бродяга)
Продолжение следует…
