Часов в 11 утра, возвращаясь домой из магазина, Мурашов вдруг остановился у большой зеркальной витрины магазина одежды. Зачем остановился… Сто раз проходил, не останавливаясь, а сейчас… Как будто сказал кто-то: «Стоп! Остановись и взгляни!». И он взглянул… Там, в витрине, в отражении, торчал неказистый пожилой мужичок с пакетом в руке, явно выпивающий, с редкими седыми волосами, многодневной небритостью и усталыми выцветшими глазами. А смотрел на него молодой парень, лихой и весёлый, и это был, к сожалению, один и тот же человек…
«Да не может быть…» — подумал Мурашов: «Вообще не я…». Он даже подпрыгнул, чтобы убедиться, что это не он, но отражение тоже подпрыгнуло, звякнув пакетом. «Это витрина, не зеркало, она искажает.» — подумал Мурашов: «Я так не выгляжу… Там старик какой-то, а я…». Кольнуло сердце, Мурашов достал из пакета бутылку пива, открыл, сделал долгий глоток и снова посмотрел на отражение. Ничего не изменилось – на него смотрел всё тот же неопрятный мужичок, морщинистый, одутловатый, в дешёвой одежде не по размеру и с шеей, выдававшей немолодой возраст. «Кашне надо купить.» — подумал Мурашов: «Но, когда я так постарел? Я ж ещё вчера…». Но что такого было вчера, Мурашов не знал. Да и не было вчера ничего.
Настроение испортилось и так хорошо начинавшееся яркое весеннее утро превратилось в серое и осеннее, ещё и дождь пошёл. Мурашов допил пиво, поставил бутылку возле урны, сгорбился и пошёл дальше. Даже походка у него изменилась – до встречи со своим отражением он нормально шёл, почти гарцевал, а сейчас и колени не сгибаются, и пошаркивать начал, и подагра как будто вылезла.
Он брёл по своей родной улице, на которой прошла вся его жизнь, брёл домой, в квартиру, в которую 60 лет назад молодые мама и папа принесли его из роддома. Из этой квартиры он ходил в садик и в школу, отсюда уходил в армию и сюда возвращался, здесь он праздновал все праздники и сюда приводил случайных женщин, которые через некоторое время бесследно исчезали. Да и единственная жена, Маринка, тоже исчезла как-то незаметно…
«День рождения отмечал, 25 лет, совсем недавно…» — размышлял Мурашов: «Боря был, гитару мне подарил, а Маринка одеколон… Хорошо посидели, стол шикарный мама накрыла, бутылок пять выпили, за добавкой бегали… Что, 35 лет прошло? И где гитара?».
Зайдя домой, Мурашов сразу направился в ванную, где у него висело зеркало, но на стене было только светлое пятно, а на полу валялись осколки. «Плохая примета…» — вспомнил Мурашов и пошёл на кухню пить пиво и смотреть в окно. Но пить вдруг расхотелось, он даже бутылку открывать не стал. Канувшие в небытие 35 лет жизни ворочались где-то в области сердца и мешались, скреблись там, а потом неожиданно вылезли и уселись напротив. Блёклые, едва различимые, скучные, потерянные и Мурашов посмотрел на них с безразличием. «Вообще нас не помнишь?» — спросили 35 лет и Мурашов помотал головой. «А мы были! Сын у тебя родился во время нас, родители умерли… Давай, давай, вспоминай!» — прошедшие годы взяли бутылку, открыли её об стол и поставили перед Мурашовым. «А где гитара, мне Боря на 25-летие подарил?» — Мурашов отхлебнул пива, закурил и продолжил: «И, кстати, открывалка есть, мебель портить не надо.». «Тебя только гитара интересует?» — ухмыльнулись годы: «А сын? А Маринка? А друзья твои?». «А чего сын? Всё нормально у него. Наверное… Я ж его не видел сколько… А друзья исчезли… Так где гитара?». «Ты гитару у Лёхи забыл, в 95-ом. Может, про Маринку спросишь? Умерла она…». «Умерла…» — равнодушно сказал Мурашов: «Лёха тоже умер, наверное… Пропала гитара. Ну и зачем вы вылезли? Не было вас и не было…». «Мы-то были. Тебя не было.» — годы встали и прошлись по кухне: «Тебе не жаль? Нас, себя?». «Чего мне вас жалеть? Денег жаль, на вас потраченных…». «Так ты только на себя тратил. На, почитай.» — 35 лет протянули Мурашову несколько листочков: «Записка от Маринки, перед смертью написала, в больнице уже. Она ж только тебя любила… И ты её любил, вспомни. Она так тебя ждала, ты даже не позвонил… А это рисунки сына. В садике рисовал, когда маленький был. Везде – папа, папа, папа… А папе по хрену.». Мурашов листочки взял, но смотреть и читать не стал, положил на стол. Маринку он действительно любил когда-то, но забыл, когда, а сыну звонил года три назад. Где-то он услышал, что дети должны родителей обеспечивать и можно на алименты подать, чтоб сын платил, но сынок даже не дослушал, трубку бросил и больше не отвечает. В «чёрный» список занёс, наверное. «Алименты…» — ухмыльнулись годы: «Ему год был, когда они ушли от тебя… А ты за всё время один раз позвонил, алименты требовал… Сука ты, Мурашов!». «Так и вы суки, вы ж мои…» — ответил Мурашов: «Кстати — я пять тысяч года два назад заныкал куда-то, не нашёл до сих пор. Вот куда заныкал, это же при вас было?». «Ты родителей забыл, на могиле не был ни разу, а про пять тысяч помнишь…» — годы снова уселись напротив: «В комнате, в нижнем ящике стола, на дне, под хламом всяким…». Мурашов помчался в комнату и вернулся через минуту с пятитысячной купюрой. «Давай съездим на кладбище. Родителей навестим, Маринку, цветочки купим…» — предложили годы. «Съездим.» — ответил Мурашов: «Но без вас. Всё, пошли вон. Надоели.». «Куда ты нас выгоняешь?» — удивились годы: «Мы твои…». «Где были, туда и возвращайтесь! Или я вас в окно выкину…». «Если выкинешь, помолодеешь на 35 лет, но…» — что «но», Мурашов не дослушал. Он распахнул окно, схватил годы в охапку, поднатужился, вытолкал их наружу и отпустил. «Дурак ты, Мурашов!» — успели сказать годы и исчезли. Мурашов улыбнулся, высунулся и посмотрел вниз. Там ничего не было, только лужи и старушка-соседка выходила из подъезда.
Он сел на подоконник, хотел взять пива, но опять кольнуло сердце и закружилась голова. Мурашов подставил лицо свежему воздуху, снова взглянул вниз и закрыл глаза. Из темноты на него смотрела Маринка, красивая, молодая, а за её спиной стояли его родители. «Обнять бы…» — подумал Мурашов и протянул к ним руки…
Удар об асфальт был громкий, звонкий и упал Мурашов прямо перед еле идущей старушкой-соседкой. Она не испугалась, вздрогнула только и перекрестилась. «Господи, чуть меня с собою не забрал, ирод…» — старушка подошла поближе: «Это ж этот, с 7 этажа… Смотри, как помолодел, не узнать… Кому ж теперь квартира достанется?».
Она посмотрела наверх, на открытое окно, из которого выпал Мурашов, нагнулась, вытащила из его кулака торчащие пять тысяч, аккуратно обошла труп и пошла дальше.
А в магазине одежды неожиданно треснула большая зеркальная витрина, куда Мурашов полчаса назад смотрелся. Но это, наверное, совпадение.
