17
Одна из фундаментальных ошибок практически в любом деле – зацикленность. По привычке, по лености, по подспудному желанию сложить пазл даже насильно.
Именно это и происходило сейчас: я чувствовал, более того – был уверен –, что Вика и я ломимся не в ту дверь. А правильную видим, но не замечаем.
Да, вся собранная информация подавала подлинные факты. Но факты эти мы вкладывали в канву, которую они сами нам практически указывали. Логически они все связывали воедино. Но логика и правда вещи разные.
В какой-то повести инопланетянин с удивлением наблюдает за развязкой одного детективного дела: в последнем акте следователь собирает всех подозреваемых в большой зале, озвучивает свои умозаключения и к вящей радости всех присутствующих указывает автора преступления, который абсолютно невиновен, но который, как и все присутствующие, полностью соглашается с выводом, погружая инопланетянина в шок, так как он – инопланетянин — знает, что применив элементарную формулу 4(x² — r)n ± 7 можно было раскрыть все дело за минуту, а не корпеть над ним недели и притом с совершенно ложным результатом.
Да, Лилия (она же Елизавета) работала в клубе, да она была связана с человеком, которой был клиентом (или кем?) этого клуба, и который оставил ей 250 тысяч. Вроде как в благодарность за услуги (какие?). Может быть? Может. Сколько историй о миллионерах, которые оставляли все свое наследство кошечке или собачке, которые были с ними в их последние годы. Но появление Доминико Валенти явилось диссонансной нотой.
Выходец из Палермо в северном Милане. Как владелец VIP-борделя можно себе представить. Но управлять обширным теневым бизнесом на севере Италии, это уже очень крупно. Но не невозможно. Что там указал Марк в самом конце? Под заголовком «Подумать»?
Главной силой на севере является калабрийская Ндрангета, особенно в Милане: отмывание денег через легальные фирмы, строительство, реставрация зданий, торговля кокаином во вселенских масштабах… Позади, с большим отрывом, но уже хорошо укоренилась сицилийская Коза Ностра, главным образом как сеть для того же отмывания денег в том же строительстве. Но! В Турине и Милане она уже внедрилась и в финансовый сектор. Третьей силой является Каморра, но играет в третьей лиге.
Так, так!.. Минутку! Что сообщила Вика? Этот Валенти является крестным сыном нашего щедрого дедушки… Perbacco!! То есть в обратном смысле этот дедушка-благотворитель является крестным отцом нашего сицилийца. Крестным отцом! Только не рассказывайте мне что ломбардец или пьемонтец лет – сколько там? – 50-60 назад просто так стал padrino сицилийца!
Марлон Брандо с насмешкой смотрел на меня из кресла напротив…
А имя? Где имя?? Этот источник Вики не допер узнать самое элементарное? Если этот Доминико Валенти хоть на треть является тем, что ему приписывают, то имя его крестного отца должна знать каждая собака в Палермо или Милане.
«Хочешь сделать хорошо – сделай сам». Жан Батист Эммануэль Зорг. «Пятый элемент». О, как ты прав.
Так, опять Марку… На пару секунд одолевают сомнения: это же какой счет он выставит? Черт с ним, пусть.
…Как мне рассказал пожилой бармен в ресторанчике неподалеку, дом на Via della Moscova, 7 в обиходе называют «Ca‘ brutta» – «некрасивое здание». Построен был в начале прошлого века и является знаковым итальянского архитектурного стиля Новеченто. «Мой прадед работал там прорабом. Антонио Росси, Тони. Ирония судьбы, что теперь я работаю практически напротив. Лет уже 20. Три раза меняли владельца. Теперь я сам маленький акционер. Стало хорошо в конце нулевых – в дом въехало консульство Франции. Наши постоянные клиенты. Assoziazione russo-tedesco-italiana? Да, было такое, припоминаю. Тоже часто наведывались. Тоже были в доме, но где, не знаю. Потом съехали. Где-то год назад. Или меньше, не знаю. Лоренцо, dottore Лоренцо, был главным. Прекрасный человек. Заказ стола – его оплата, не имело значения сколько гостей. Эта женщина? Ваша двоюродная сестра? Не припомню. Извините. Мне надо уже к тем клиентам. Вам что-то еще?»
Черт. Поторопился. Но хоть что-то есть. Да, Лоренцо Джианателли, dottore, действительно был председателем ARTIPE. Так и значилось в последнем упоминании, что я нашел в нете. Значит, реальный человек. Насколько реальные имя и фамилия – другой вопрос. Но скорее всего да. Немного, но хоть что-то. Расплатиться и вызвать такси – вылет через 4 часа…
Deutsche Bank, банк Монте дей Паски и дело отеля «Метрополь»… Теперь смотрим цепочку: 2016-2018, банкротство банка Монте дей Паски и роль – невыясненная – Deutsche Bank; 2018-2019 – дело московского отеля «Метрополь». Италия, Германия, Россия… Assoziazione russo-tedesco-italiana… Закрывается в 2019. Ну прямо все на блюдечке с золотой каемочкой. Слишком просто, или?.. Или слишком остро.
Еще раз: Лилия, она же Елизавета Андреевна Гозман, приезжает – скорее всего через Германию – в 2003 или 2004 году в Италию, и со сверхъестественной скоростью получает право на жительство на два года с разрешением на работу по особым причинам. И начинает работать в секс-клубе… А вот теперь я дебил в квадрате. А еще материл источник Вики…
Интернет: «Assoziazione russo-tedesco-italiana per il progresso económico – некоммерческая ассоциация, направленная на развитие отношений между Италией, Россией и Германией. Основана в 2001 году в Милане… Председатель – Лоренцо Джианателли… Наблюдательный совет…»
А вот теперь я дебил в третьей степени. Все на блюдечке.
Наблюдательный совет:
Nicola Brambilla
Monika Weller
Joachim Josef
Vittorio Yorin
Marchello d‘Orazio
Vittorio Yorin – Виктор Горин. Вот почему он не проскакивал в поиске (надо будет указать Марку на промах и скостить гонорар).
Лилия, ты же Елизавета: мне кажется, правильная дверь начинает вырисовываться.
18
Информации о мифической Лилии–Елизавете становилось всё больше и больше. Она шла снежным комом, сметающим логику, но и одновременно расчищающим всё вокруг себя, предлагая взглянуть на ситуацию иначе.
Пока я рылась в глубинах баз данных и пыталась свести вместе полученную Кириллом в Милане информацию, мне написал Артур. Одно короткое сообщение:
«У тех, кто брал машину до твоей сестры, липовые права. Немецкие и итальянские. Мужчина и женщина. Скан паспорта женщины в системе привязан к Monika Weller. Такой нет. Фотка похожа на твою Лилию».
Не Лилию. Елизавету!
Я чуть не выронила телефон. Какая к чёрту Моника Веллер?! Сколько у нее еще имен?! То есть – это всё не цепочка случайностей, а один из тех красивых узлов, который не хочется развязывать. Потому что боишься, что там – не конец, а начало.
Я позвонила Артуру:
— Найди мне всё по этой Монике Веллер. Фото, IP, всё. Сколько тебе надо времени или ты уже сам догадался пробить ее?
— Обижаешь. Точнее – недооцениваешь. — Пробубнил Артур, но не стал дальше нагонять драматизм и продолжил тоном человека, который делает доклад о том, как вскрыть цифровой сейф Ватикана. — Она когда-то мелькала… секундочку… в 2007 году она числится в составе инициативной группы одного франкфуртского форума. «Женщины в международной дипломатии». Как консультант. И… и с тем же фото, что в арендной базе.
— Дальше.
— В той же группе упоминается некая Елизавета Гозман. Только как лектор. В последний год она числилась как внешняя консультантка фонда по развитию культурных связей.
Я уже не удивлялась. Меня ничто не удивляло с той минуты, как я поняла, что Доминико Валенти не просто случайный наследник традиций сицилийской гостеприимности, а актив в игре пострашнее шахмат. У него на доске стояли банки, девелоперские компании, консульства и, как выяснилось, бывшие стриптизёрши, способные провести семинар по вопросам дипломатии во Франкфурте.
Тут возникла другая мысль: если она сидела в наблюдательном совете ARTIPE, то у неё был либо вес, либо тайник с чужими скелетами. А скорее – и то и другое.
— Что ты ещё знаешь про Лилию?
— Меньше, чем хотелось бы. — Артур усмехнулся. — Угадай, в какой момент исчезают все упоминания о ней?
— После смерти того старика?!
— Да, и при этом всё подчистили. Официально она вообще в Милане не жила – если мы о ней, как о Монике говорим. Даже парковочные штрафы и те не на неё. Я пробил. Но вот ведь штука: на одном закрытом снимке с вечеринки фонда в 2019-м она стоит рядом с самим Валенти. Не рядом, как официантка, не как гостья третьего ряда. Сбоку, почти как тень. Та, кто говорит до того, как остальные войдут.
— Так, хорошо… — Я пыталась собрать мысли в кучу, — ты сказал, что было два человека, бравших машину на прокат. Кто второй?
— Имя, которое фигурирует в документах по аренде машины, Филиппо Моретти. Такой есть, но он давно умер. В 2017. Я проверил место рождения, ИНН, последние операции – фальшивка. Значит, кто-то воспользовался его данными.
— То есть это подстава?
— Нет, хуже. Это означает, что кто-то использует чужие данные стабильно и без страха быть пойманным. Кто-то, у кого есть доступ к мёртвым душам. Понимаешь?
Я поняла. Кто-то вроде… налогового консультанта с больным воображением. Или чиновника. Или сотрудника консульства.
— И эта аренда была оформлена за день до того, как машину взяла моя сестра?
— Именно.
Артур замолчал. Я чувствовала, что он знает больше, чем говорит. Или догадывается. Его молчание не было паузой – было ли оно было попыткой уберечь? Меня?
— И вот еще: за сутки до того, как Моника и почивший Филиппо брали эту машину, были еще двое. Один – сотрудник «EuropaCar», подставной. Документы – бланки настоящие, а в базе пробивается как погибший два года назад. Второй – фрилансер, курьер на коротких маршрутах. Взял машину и через сутки исчез.
Я чувствовала, как пазл, который мы с Кириллом так старательно складывали из осколков Лилиной биографии, начинает скручиваться в другую фигуру. Эта фигура уже не танцует на сцене. Она пишет сценарий!
— Слушай, — Артур замялся: он всегда становился таким, когда хотел пригласить меня на встречу, в голосе появлялись нерешительность и смущение. — У меня скоро встреча. Ну как у меня – у дяди и я сопровождаю… Один человек из прокатной фирмы ушёл на пенсию, но сохранил копии договоров. Хочет их продать. Мы могли бы потом… вечером встретиться, и я бы рассказал… ну и поужинали бы…
— Да-да, конечно, позвони, как освободишься и, если я не буду занята… — Разыгрывать неприступность было глупо – мальчик собрал столько информации, что вполне заслужил ужин в моей компании. — Удачи на встрече и до вечера!
Мне нужно было как можно скорее обсудить всё с Кириллом, который тоже, как было ясно из его сообщений, нарыл еще пару моментов.
— В этой игре все в чьей-то игре. — Выпалила я без лишних приветствий, когда мой «шеф» ответил на звонок со второго гудка, что было ему не свойственно – любителю нагнетать интригу и держать звонящего в напряжении, даже если звонящим был простой доставщик пиццы.
— Но кто-то должен начать двигать фигуры. — Ответил Кирилл так, будто разговор продолжался, а не только начался с моей нелепой фразы.
— И кто будет первым?
— Валенти… — Кирилл замолчал и потом продолжил. — Он только кажется ферзём. А на самом деле, возможно, давно уже пешка. Только пешка, которую ведут к восьмой линии… Знаешь, в самолёте я не мог уснуть. В голове всплывала одна и та же фраза из интернет-архива: «наблюдательный совет…» Так вот, если Витторио Йорин – это Виктор Горин, а Джианателли – реальное лицо, то неужели именно Елизавета Андреевна Гозман, которая получается Моника Веллер, является «невидимым куратором», тем самым «человеком за зеркалом»?
— Вопрос теперь только в одном: если она – та, кто дирижировал всей этой партией, то, что пошло не так? И почему труп оказался именно в той в машине, где позже ехала моя сестра? Совпадение?
На экране всплыло сообщение, пересланное Кириллом и тут же в трубке комментарием прозвучал его голос:
— Марк прислал скан какого-то старого внутреннего документа ARTIPE, где был странный, будто второпях удалённый фрагмент. Посмотри внимательно: после «наблюдательный совет» идет пробел…
Это не просто член совета. Это – серый кардинал.
Продолжение следует…
