Разговор с вороной
Часто гулял я вдоль сосновой рощи, хожу себе тихонько вдоль леса, да на природу любуюсь, облака в небе да травки на земле разглядываю. Когда гуляешь неспешно, многое увидеть можно. Облака в небе составляют целые картины, а травки и лес с ветром разговаривают, только слушать и видеть нужно уметь. Часто проходил я по опушке леса. Весёлая была эта опушка, она действительно казалась пушистой от мелкого кустарника по краям, да мягкой травы-муравы. Эта полянка на краю леса, как бы его опушала, потому и называлась опушкой. В самой серединке этой опушки, стояла большая высохшая лиственница, и каждый раз на макушке этой лиственницы я видел сидящую на суку ворону. Ворона иногда, что-то кричала и махала крыльями, как будто вела какой-то разговор сама с собой. Вначале, я только смотрел на ворону и не придавал значения её крикам и гомону, но постепенно стал прислушиваться. Чем больше я слушал эту ворону, тем больше я её понимал, не зря ворон в народе называют вещуньями. В старину, слово вещать понималось, как что-то говорить, да не просто говорить, а говорить вещи умные да разумные. Видно люди раньше внимательнее были к природе и понимали, что вороны птицы не простые, а умеют разговаривать. И действительно, когда вороны живут в одном доме с людьми, они говорят лучше всяких попугаев, а слов знают намного больше, чем самые говорливые из них. Вот и сегодня – слушал, я слушал ворону, да и одолело меня любопытство, не выдержал я и заговорил с ней.
– Привет, чёрная, чего это ты сама с собой разговариваешь? Поговори лучше со мной.
Это я сказал в шутку, но ворона скосила на меня чёрный глаз-бусинку агатовую, покрутила головой, как бы приглядываясь, нет ли людей вокруг, или других ворон и заговорила со мной скрипучим голосом:
– Карр-кар, а чего с тобой говорить мил человек, ты меня чёрной назвал, а я не чёрная, я вороная – потому люди и прозвали меня ворона. Ударение в моём прозвании раньше на последнем слоге ставили. Чёрных лошадей, люди называют вороными, а нас чёрными, хотя мы вороными были намного раньше лошадей. Коней-то люди уже по нам, воронам стали так называть – «вороной», изначально значило, что конь цвета вороны. Не ценят нас люди, считают глупыми птицами, а у нас разум, как у человека, только маленького. Увидят люди стаю ворон на дереве, да и думают, что мы просто так собрались, от нечего делать. А мы не зря вместе собираемся, да стаями живём – мы вместе нашу жизнь обсуждаем и думу думаем. Сам смекни, добрый человек, легко ли нам воронам зимой прожить, когда каждое зёрнышко и каждая травинка глубоким снегом укрыта. Здесь разум нужен. Воробьи, да голуби рядом с людьми живут, да со скотом домашним; где погреются около коровок и лошадок, а где и зёрнышки им от них перепадают из сена. О певчих птичках люди тоже зимой заботятся, кормушки с крошками да семечками подвешивают. Много ли малой пташке надо, десяток семечек склевала и сыта бывает. А мы, вороны, птицы солидные, нам корма побольше нужно – вот и очищаем мы всякие свалки мусорные. Люди ведь не все бережливые да чистоплотные, часто и хорошие продукты вываливают в мусор, а мы всё подчищаем – за неряхами отходы подбираем. Можно сказать, что мы санитары окраин; где свалка мусорная, там и мы. Если бы не мы, знаешь сколько бы крыс да мышей развелось – целые тучи ползучие, они ведь тоже мусором питаются. А где мыши и крысы, там и клещи ужасные, они ведь, эти клещи на крысах и мышах живут, а уж потом на травки и стебельки перебираются. Ну, а с травок да стебельков уже на людей цепляются – укусит такой клещ человека и пропало. Заболеет тогда человек страшной болезнью, даже помереть может. Мусор нельзя бросать, а люди беспечные, часто его бросают, где ни-попадя. Вот ты мил человек думаешь, что мы на дереве, как попало сидим – нетушки, мы сидим по старшинству. На самой верхней ветке наш генерал сидит, он самый старый да умный, а пониже тоже начальники, но поменьше генерала. А совсем внизу, сидят молодняк-солдаты – им, что старшие скажут, то они и делают. У нас, как в армии, что командир приказал, то подчинённый и делать должен. Так-то добрый молодец – а теперь иди своей дорогой, совсем я с тобой заболталась. Сейчас на мою полянку детишки соберутся, сказку будут слушать, а вот и они – пострелятки-без оглядки.
Пошёл я себе восвояси, да по дороге стал обдумывать, то, что мне ворона наговорила. Птица она действительно была внимательная, да сметливая. Как-нибудь, надо будет её ещё навестить, да не забыть кусочек сыра ей на гостинец взять. Пусть эта птица, хотя бы не на долго забудет, что ей каждый день о пропитании нужно заботиться.
Ангара и Енисей – старинная легенда
Ну вот, Ребятушки-ушатушки, снова вы на полянке собрались, опять будете просить меня рассказать вам сказочку. Что ж, здравствуйте, здравствуйте – ваше дело ребячье, когда же вам и послушать сказки, если не сейчас. Вырастете, учиться пойдёте, а потом работать станете, не до сказок будет. Но сегодня я расскажу вам не свою сказку, а сказку своей бабушки; хотя и моя бабушка слышала эту сказку от своей бабушки и та от своей – в общем, очень давно это было если брать в расчёт то, что мы, вороны по 300 лет живём. Лес в те стародавние времена был дремучий, Байкал кипучий, а ветры так посвистом и свистели. Дичи в тайге много было, а грибов и ягод было столько, что хоть граблями греби – сказывала моя бабушка, да я и сама ещё помню такие времена. Людей совсем мало в старину было на берегах Байкала, а хоть и мало их было, да дружно жили, друг за дружку держались-выручались.
Байкал тоже был не такой, как сейчас. Вода в нём была такая чистая, да синяя с небом различить нельзя было. Уток, лебедей и чаек по Байкалу столько плавало, что вода кипела от гомона птичьего. Очень бережливый был Байкал-батюшка, даже камешки прибрежные облизывал волнами. Много в Байкал впадало рек и ручьёв – больше полутысячи, и все, как роса прозрачные. Только одна речка вытекала из Байкала и то не вся, а только синюю косу одну выпускала она на волю, больше батюшка не велел. Зорко следил за дочерью Байкал и не напрасно – красоты она была необыкновенной, не зря ей батюшка имя дал такое красивое – Ангара. По-сибирски – «Анга», это значит река, а – «Ра», это сам Бог-солнце, вот и получается, что название реки Анга-Ра, нужно понимать, как божественная река. Долго любовался Байкал-батюшка Ангарой, седой уж стал, а всё налюбоваться не может. Но всему приходит конец, однажды засмотрелся на косу Ангары могучий Енисей, да так она ему понравилась, что и сон потерял батыр. Бурлит день и ночь Енисей-молодец, песни звонкие поёт, да так громко, что и Ангара их услышала, а услышала и тоже влюбилась в богатыря Енисея. Услыхал эти песни Енисея и Байкал-батюшка – ещё крупнее камни стал вокруг Ангары, мостить-укладывать – день и ночь сторожит свою дочь ненаглядную. Время шло, а песни Енисея всё не умолкают, да такие жалостные, что расплакалась Ангара навзрыд, рванулась, что было сил, да и выплеснулась через камни навстречу Енисею своему. Побежала стремительно Ангара, только берега крутые вокруг мелькают. Рассвирепел-разбушевался Байкал, поднял на крутую волну огромный камень, да изо всех сил и швырнул его во след дочери. Не остановил Ангару гнев родительский, всё равно добежала до своего возлюбленного Енисея, обтекла огромный гнев-камень с двух сторон. Так и по сей день текут Енисей с Ангарой в объятиях друг друга. С годами поутих гнев Байкала, примирился он с дочерью, только в память о тех временах лежит в истоке реки Ангары огромный гнев-камень, так его люди потом назвали. Бурлит вокруг него вода, как будто рассказать хочет про древние времена, да чайки на нём сидят и кричат жалобно. Рассказать же есть чего; вода настолько грозно рокотала, обтекая вокруг гнев-камня, что решили люди – это не вода шумит, это сами Божества вещают грозным голосом. В седой старине шаманы были у людей целителями-костоправами, советниками-знахарями да судьями. Стали шаманы древности на камень привозить подозрительных людей, которых соплеменники обвиняли в измене или воровстве. Поставят шаманы на камень подозрительного человека вечером и только утром снова к нему на лодке приплывут. Настолько грозен был рёв воды вокруг камня, что виноватый человек с ума сходил, а невиновному ничего не делалось. С тех пор гнев-камень и стали называть Шаман-камнем – так и по сию пору и называют.
Вот детушки, какая грустная история приключилась в наших краях. Давно это было, так давно, что даже я старая Ворона не помню этого. Только мои прабабушки, да очень старые бурятские старухи немного помнят эту легенду.
Как люди время знать стали
Аааа… Ребятушки-ушатушки, опять вы на полянку собрались. Ну, здравствуйте, здравствуйте – карр-кар. Знаю я вас пострелят, опять будете меня, старую Ворону просить рассказать вам сказочку. Молодцы, хорошую полянку выбрали и деревня рядом, и Байкал-батюшку видно. А воздух-то, какой свежий здесь – дышишь и не надышишься. Да, ребятки, уж почти 300 лет живу я на белом свете, чего только не видела, не слышала. И охотники злые в меня стреляли, и мальчишки-фулюганы камнями в меня кидали, а я всё живу, да живу – только перья немного потускнели, уже не такая нарядная стала. Я помню много чего из ранешнего времени, вот и вам расскажу, как в старину люди жили. Сейчас вы по деревне вечером ходите и радуетесь, лампочки на столбах горят, машины фарами дороги освещают, из каждого окна тоже свет льётся – светло вечером на деревенской улице, как днём. А в городах и того больше света, там ещё и рекламные плакаты сверкают-мигают разноцветными огнями.
В старину не так было, вечером солнышко западёт за горы синие, да леса дремучие и люди по домам расходятся, а детишки и подавно свой урочный час знали. На улице-то страшно было без света. В домах по вечерам лучину зажигали и в светец ставили её – одна сгорит лучинка, другую ставят. Светец, это такая стоечка железная с рогаткой на конце, вот в эту рогатку и втыкали сосновые лучинки, ими и освещали жило своё. Соберутся женщины в одну избу, кто прядёт, кто носки-чулки вяжет, а между делом песни поют, да чай попивают. Самовары-то на столах у всех, горячие стояли. Сегодня у одних посиделки устраивают, назавтра у других собираются. Так женщины сидят, рукоделье своё работают и песни поют. А как устанут рукодельничать, так всё – шабаш, по домам расходятся ночевать. Время-то не знали, вот и работали до усталости полной. А на другой день солнышко опять с утра встало, люди знали, что это новый день наступил, снова работать нужно. Так и было у людей заведено. Вот ваше село Петухово называется, а вы знаете почему?
Вот с этого места сказка-то и начинается. Жили-были два брата, одного брата Артемием звали, а младшего Петенькой кликали. У старшего брата дом добротный был, из толстенных брёвен стены сложены, крыша тесовыми досками покрыта – не дом, а картинка. Семья у Артемия была большая, сам с женой да ребят полон двор и все работники. Дружно с утра до вечера по хозяйству работали-гоношились, всё наперегонки старались батюшке с матушкой угодить. Поэтому и дом у них был самый лучший в деревне – полная чаша, так раньше про богатые дома говорили.
Младший брат Артемия, Петенька шагов за сто жил от старшего брата. Только дом у него был и не дом вовсе, а лачуга. И то сказать, любил поспать младший брат, откуда хорошему дому быть. Стены хлипкие, крыша дёрном покрыта была, да и та вся прохудилась. Как пойдёт дождь, так хозяйка не успевала лохани переставлять – то в одном месте протечет, то в другом. Жену у младшего брата Хавроньей звали – толстая, да проворная была женщина, а не везло ей с хозяйством – то репа не уродиться, то кошка сметану вылакает, только Петеньке мало горя было. Он как проснётся, так сразу лук на плечо повесит, колчан со стрелами на другое плечо взгромоздит, да и был таков – на охоту убежит. Только в тайгу зайдёт, как в воду канет – лес его родным домом был. В этот раз пришёл Петя на свою любимую полянку зайчишек пострелять – глядь-поглядь, ан нет зайцев на поляне. Часто ходил молодчик на это местечко охотиться, вот и перестрелял всех зайчишек. Походил-походил Петенька по поляне, да сморило его летнее солнышко, лёг он под куст черёмуховый, подложил шапку под голову – да и заснул сладким сном. Спит себе Петя, посапывает, даже сон приснился хороший. Да вдруг раздался у него над самым ухом громкий крик – кукареку! И ещё раз – кукареку! Всполошился Петя, вскочил на ноги, смотрит, а на ветке птица дивная сидит, да громким голосом кукареку кричит. Посмотрел Петенька на солнышко, а оно в самом зените, стало быть, полдень наступил. Петя, хоть и любил поспать, а был смышлёным, он сразу понял, что эта дивная птица не просто поёт громко – она время знает. Посадил он птицу за пазуху и курочку туда же; сам себе думает – не гоже птицам без пары жить – обоих заберу. Запел Петенька песню весёлую, да пошёл восвояси со своей дивной добычей. Домой радостный пришёл, да и говорит Хавронье – получай жена добычу, да не простую, а певучую. Это не просто птица, а Жар-птица, да курочка с ней. Сделал Петя клетку для своей добычи, стали в этой клетке птицы жить. Долго ли коротко время прошло – Жар-птица песни поёт, а курочка в гнёздышке яички несёт. Только соседи стали замечать, что Жар-птица не просто поёт, а через ровные промежутки, словно время отмечает. А уж в полночь и полдень особенно громко заливается. Так люди пение Жар-птицы на часы поделили, и стали время знать. Позже, соседи Жар-птицу Петей стали называть, в честь хозяина. Куриц у Хавроньи целый двор наплодился и все несутся – стала она яйца в другие деревни продавать. Разбогатели Петенька с Хавроньей, добрый дом построили, да деток наплодили. А когда деревня стала большой, её в честь петушка, так и стали называть – «Петухово», а Жар-птицу петухом, да Петей стали кликать.
Друзья-спасатели леса
Здравствуйте ребятки, узнали меня? Конечно это я, кар-кар, Ворона Карловна, которая сказки умеет рассказывать. Мы вороны летаем высоко и быстро, быстрее самого быстроного мальчишки в десять раз. А с высоты и на скорости, мы, птицы – замечаем гораздо больше земных происшествий, чем люди. Вот не так давно, сидела я на самой высокой ёлке в лесу, на самой её макушечке. Сижу себе, каркаю иногда и смотрю, как все птички разинув клювики слушают моё кар-кар – наверное, они с восхищением внимают моему красивому голосу. Вдруг, в самой середине леса я увидела, как падают деревья – видимо, опять это лесорубы-бандиты взялись безобразничать, деревья на дрова пилить. Это самый главный хулюган, Шито-Крыто свою шайку привёл. Да… Большой вред наносят лесу эти варнаки. Лес, он ведь живой, в нём живут всякие пташки-зайчишки, с мышками-бурундучками и ещё много всяких жителей. Деревья в лесу срубят, тени не будет, а раз тени не станет, значит ручьи пересохнут, а ручьи реки питают. Ну, а если реки пересохнут, тогда и Байкал-батюшка обмелеет – тогда всем беда. Байкал-батюшка поилец и кормилец целым городам и множеству деревень. И краса у Байкала необыкновенная! Со всего света на него полюбоваться люди едут, не только из России-матушки, а даже из-за границы.
Сижу я на своей высокой ели и думаю, как горю помочь, как безобразие прекратить. Погибнуть может лес, а с ним и пташки-зайчишки с мышками-бурундучками. И тут в мою умную голову пришла отличная идея – надо лететь к Лешему, уж он-то придумает, как лес от порубки спасти. Леший Кеша всему лесу хозяин, он каждую травинку в лесу бережёт, не то, что деревья. Молодец я, не зря на свете триста лет живу, меня часто хорошие мысли посещают. Сорвалась я с макушки своей ёлки, пропела кар-кар во всё моченьку и помчалась лешего Кешу искать. Недолго я летала, уже на втором круге увидела его – спит под пенёчком, да так сладко, что слюнки по бороде текут. Спустилась я на пенёк, у которого Кеша спал, да как пропела – кар-кар-кар, бедный Кеша, аж на цельный метр подпрыгнул и забормотал спросонку:
– Ахти, охти, кто тута, чего тута! Ты чего это, Ворона Карловна здесь раскаркалась, спать не даёшь?
– Прости меня Кеша, если сон твой потревожила, да беда у нас в лесу случилася-приключилася. Злые хулюганы в лес заявилися, деревья рубят, только щепки в разные стороны летят. Ветки не убирают, пеньки не прикрывают, а гроза случится, молния сверкнёт – вот и пожар полыхнёт. Спасать лес надо, Кеша.
Пропела ворона скороговоркой свой рассказ, а всё равно успокоиться не может, бегает от дерева к дереву, крылья веером распустила – того и гляди в драку кинется. А Леший Кеша сидит на пеньке и думу думает, как лес от вырубки и пожара уберечь. Долго ли, коротко ли сидел Лешик и думал, да надумал, и говорит вороне:
– Послушай меня горластая, птица ты проворная и на крыло быстрая, лети по всему лесу да собери всех лесных жителей к Серебряному ключу, а Топтыгину Михайле Ивановичу сделай особое приглашение.
Долго Ворону Карловну уговаривать не пришлось, вмиг она подпрыгнула, да взмыла в синее небо, как чёрная молния. Летит она над лесом и кричит во всю свою воронью глотку:
– Эй, звери-зверушки, берите свои колотушки, зубы точите, когти вострите, к Серебряному ключу бегите, лес спасать от хулюганов будем! А тебя Михайло Иванович, друг любезный, леший Кеша на особицу к ключу подойти просит – да дубину свою не забудь в берлоге.
Гул по лесу пошёл, то с одного конца слышится – «Идёёём!», то с другого конца леса слышится – «Бежииим!», а медвежий рёв все голоса перекрыл – «Всех пррибью-рразорву, полетят клочки по урочищам!».
Быстро собрался лесной народец на опушку леса, у Серебряного ключа. Зайцы, уж куда, как трусливы и то в ряд выстроились, колотушки на плечах словно ружья держат. Ежики иголки выставили, а белки полные карманы шишек еловых набрали – всех закидать ими готовы. Топтыгин Михайло Иванович тоже в ряд со всеми встал, дубину на плечо взвалил и порыкивает. Когда все собрались, леший Кеша выступил вперёд и говорит:
– Спасибо звери добрые, что все собрались – горе у нас общее и беда одна – лес от хулюганов спасать надо. Гроза случиться, лес загорится – все тогда погибнем. Ты, тётушка Ворона, лети в синее небо и крикнешь громко-прегромко, когда мы близко к порубщикам подойдём. А вы ребятушки, давайте ровным рядом пойдём, а ворона закричит, все дружненько нападайте на бандитов лесных. Так и сделали, только всем нападать не пришлось. Как услышали хулиганы рёв Топтыгина, да, как увидели его дубину, так и убежали все сломя голову – только треск от сломанных сучьев по лесу пошёл. Даже шапки потеряли бандиты лесные. А лесной народец после этого стал дальше в лесу жить-поживать, орешек запасать, да вороньи сказки слушать.
