Мы начинаем публиковать начальные главы из книги Татьяны Эдел «Повороты судьбы», которая выходит в издательстве «Феникс» в конце 2020 года.
1.Профессор
Степан Иваныч, профессор медицины, работавший в Первой Градской больнице Москвы потерял жену. Смерть настигла ее на улице под колесами пролетки, в которой ехала разухабистая компания пьяных матросов. Шел лихой 1917-ый год и спросить было совершенно не с кого.
Профессор был уже не молод и с уходом жены его жизнь тоже как-будто закончилась. Он глубоко затосковал, впал в депрессию и теперь появлялся на работе небритым и опустившимся. Профессорскую просторную квартиру давно отобрали, ему досталась в ней лишь самая большая комната. Теперь рядом жили посторонние люди, которых он не знал и знать не хотел.
Однажды вечером к нему постучали. Он встрепенулся — стук мог предвещать что угодно, вплоть до ареста. Вошла молодая дородная девица.
— Здрасте, пришла вот вас подкормить маленько. Я сегодня по случаю сальцом разжилась .А вы, смотрю, совсем пропадаете. Ну чтож теперь плакать, жена умерла, а вам –то жить еще надо,- проговорила соседка, — Настей меня зовут, а вас, слышала Степаном Иванычем кличут.
Профессор смутился.
— Да, спасибо, Настя. Но мне ничего не нужно.
— Вижу я, как не нужно. Ешьте уж, я и хлебца кусочек выкроила для вас, да вот стакан кипятка с листом смородиновым принесла,- говорила девица, настойчиво протягивая стакан с чаем и бутерброд.
Степан Иваныч при виде кусочка розоватого сала и ароматного чая словно проснулся, краснея, взглянул в лицо девушки, и трясущимися руками принял щедрый подарок.
Девица жалостно и с сочувствием вздохнула и ушла.
Потом она стала приходить как к себе домой, не спрашивая, брала стирать рубашки, полотенца, постельное белье. Профессор ужасно смущался и даже пробовал отбирать вещи, но упрямая девица стояла на своем — не трудно мне, а вы всеж вон какой человек, не чета нам. И как ни странно эта постоянная женская забота помогла Степан Иванычу отогреть душу. Теперь ему было не так страшно идти с работы домой, порой казалось, что дома его ждет жена, тихий разговор, и нежный сон вдвоем. Он думал о своей ушедшей в иной мир жене, а нежный сон не преминул быть совсем не с ней.
В промозглый декабрьский вечер он промочил ноги и заболел. Мучила температура и кашель, к тому же в квартире было очень холодно, не согревала и постель. Вот в такую холодную ночь к нему под бочок и юркнула молодая соседка.
— Ты спи, спи, Степан Иваныч, я тебя только погрею, мож выздоровишь быстрей, — прошептала тихонько молодайка. А сама прижималась своим пышным телом, на котором и была-то только тоненькая рубашонка на лямочках. Елозила, грела, обнимала, а сама уж нащупывала, где там естество его мужитское. Хоть и слаб был профессор, а природа взяла свое. Где было устоять против жаркого молодого тела. Притянул ее к себе сколько сил хватило, захлебнулся от запаха груди и женской плоти, и потонул до конца дней своих в бездонном озере Настиных прелестей.
Проснулся профессор совершенно здоровым и как ему показалось помолодевшим лет на двадцать, не меньше. Он вспоминал сладкую ночь, мысленно просил прощения у своей ушедшей Ниночки. Оправдывал себя тем, что у них с женой такого горячего рая в постели не было никогда даже в молодые годы. Ниночка-курсистка воспитывалась в интеллигентной семье со строгими нравами, соответственно и в постели все было благочинно, и только. Даже дети почему-то не получились.
Теперь Степан Иванович с замиранием сердца ждал каждую ночь, когда скрипнет соседская дверь и войдет его пушистое счастье, так он теперь называл Настю. Женщина оказалась ненасытной в постели, горела сама и не давала продыха кавалеру. Мужчина был счастлив. Он уже не так часто горевал по своей бывшей жизни, его не волновала революция и хаос в стране, он жил лишь в ожидании ночи.
Профессор в молодости имел редкой красоты голос. Ему прочили большое певческое будущее, и он долго сомневался, какую дорогу выбрать, куда пойти учиться. По настоянию родителей все же пошел по стопам отца — известнейшего хирурга. Пение отошло на задний план.Но его часто приглашали в гости, в музыкальные салоны, где он пел романсы и оперные арии. Успех имел оглушительный, его имя было у всех на слуху.
С наступлением революционной ситуации в стране музицирование прекратилось.Теперь же его душа ожила и снова просила петь. Он постоянно напевал что-то, а когда в квартире никого не было, пел во всю мощь, выражая в пении будоражившие его эмоции.
Через месяц Настя пришла с вестью о беременности. Степан Иваныч обрадовался до дрожи и даже встал на колени, чтобы поцеловать ее руки.
— Ну вот еще чего придумал, встань. Давай- ка лучше распишемся, а то вон немолодой уже, не дай бог что, так мне хоть комната твоя достанется,- предложила молодая.
— Да, да, конечно, завтра же и пойдем. Я так счастлив,- отвечал профессор, не слыша слов про квартиру, лишь воображая, как он будет качать на руках своего долгожданного ребенка.
Так и обрел Степан Иваныч самым неожиданным образом новую семью. Настя, приехавшая из голодной деревни, удачно приглянулась красноармейскому командиру. Тот и подсуетился, чтобы ей выделили комнатку в одной из бывших господских квартир, в надежде на регулярныее ее посещения. Однако время было смутное и погиб кавалер в тот же день, как подруга его вьехала на законную площадь. Следовательно надо было Насте подыскивать другую выгодную партию. Далеко ходить и не пришлось. В соседях оказался еще ничего себе мужичок, вдовец свеженький. Надо было брать. Она и взяла.
Тут же обьявила остальным жильцам, что теперь она тут главная хозяйка, потому как у них с мужем две комнаты. Разворошила его шкафы и занялась переделкой нарядов, оставшихся от Ниночки. Размер-то был не тот, из одного платьишка только кофточку и умудрялась выкроить. Правду сказать, делать умела многое, работы не боялась и без дела никогда не сидела.
Так вот и зажили. Беременность переносила легко без всяких токсикозов и тошноты. Даже на работу напросилась к мужу в больницу временно, пока сможет. Конечно, она не собиралась мыть полы и судна выносить, а так чтобы на людях и нетяжело. Легко сказать, где ж такую работу найти практически в военное время. Но также легко как ей удавалось все остальное, нашлась и должность: тяжело заболела костелянша и теперь Настя заведовала всеми постельными принадлежностями. Вот повезло, можно было что-то списать, утащить домой, перепродать. Не жизнь, а малина! Муж, естественно о ее тайных проворствах не догадывался и жил как и раньше с чистой совестью.
Ровно в срок родилась толстенькая девочка, точная копия матери, назвали Лизочкой. Степан Иваныч души в ней не чаял и любую свободную минутку носился с ней как с писаной торбой. Однако жить между собой молодые стали все хуже и хуже. Настя презирала мужа за его бесконечные сюсюкания с ней и младенцем. Желала твердой мужниной руки, может даже ссоры иногда или привычного кулака, как бывало в их семье. Она отдалялась все больше, спать и ласкаться уже не хотела никак. Профессор не обижался, списывал все на послеродовую депрессию, не досаждал, ждал восстановления прежнего жития.
Но прошел и год, и два все становилось только хуже. Настя повзрослела, набралась столичного хамства, царившего в разрушенной Москве и о профессора только что ноги не вытирала. Когда же дочке исполнилось четыре годика, мамашка пропала с горизонта вместе с ней, оставив свои московские хоромы законному владельцу. Схлестнулась с бойким шоферюгой, который позвал ее в сытую Сибирь на свою родину. Мол, там не пропадем и ребенка твоего буду считать своим, не бойся. Не устояла перед жаркими обьятиями. И ведь встречаться-то с полюбовником не стеснялась в профессорской постели, когда тот уходил на дежурство. Соседка видела все это охальство, да сказать боялась, жалко было интеллигента, помрет еще, чего доброго. А он и помер. Не смог вынести предательства своего пушистого счастья и потерю единственной ненаглядной доченьки. Принес спирта медицинского, закрылся в комнате и пил, пока не остановилось сердце.
Продолжение следует…
