Влюбвизъяснениеберлину —
старинный
способ стихосотворения,
ряды строк недлинных,
как будто бы идем мы по Неглинной,
как водится, не видя берегов.
Удар без слов и грез желанных,
угар без снов городом данный,
увар бездонных улиц окаянных,
в которых каждый узел —
цепочка событий, перекресток,
сплетение глаз, рук, ртов.
Как будто кто-то остановлен летом,
на сон грядущий насыпает гущи
кофейной ночи в полутьме бредущей
и дарит свет нам фонарей метущих
липовый цвет по мостовым махровым языком.
Мы верим вам потоки ядерного света,
ты возрожден за тем, чтоб быть отпетым
и новый сон посередине лета
в душе запечатлеть в ядреном гетто,
зеленом где-то в парке между двух мостов.
Мы слышим звуки города:
шипение машин, стоны трамвая,
мы тянем бит через соломинку
и ночи пропускаем через себя
бессонные, бесспорные огрехи,
и погружаемся в мир бесов без часов,
резонно получаем на орехи.
Мы видим пыль и грязь иссохших улиц,
мы пьем, мы к водопою развернулись,
облились светом из витрин, в них лица растянулись,
и вместо кепи привинтили нимб.
Мы разговариваем медленно о вечере европном,
мы рассуждаем о своем, себе угодном,
и связываем смыслы знаменателей из чисел дробных,
когда осталось совершить прогон двоим.
Мы словно в фильме, пьяные бездарные актеры,
свой херес дотянув, наполнили слезами споры,
запутаны в тенетах телеса, как прирожденные суфлеры
подсказываем городу его слова:
cherchez le hymne!
Но город — глух, он — крик,
размазанный по стеклам окон,
он — звон в ушах, он — бит, он — взрыд, он — всклок, он…
в бетоном камне заточенный потайной запретный танец,
как будто бы кричит облаянный собаками, обдолбанный засранец,
и оставляет лету звук заезженной пластинки, смрад и глянец,
и граффити неон подсвечивает, превращаясь в свой же клон.
***
У одиночества нет количества
и отсутствует внешний вид.
Бывает оно рядом стоит,
в землю врос истукан-сталагмит,
хоть людей уйма, слов прорва
с головами оторванными,
и толпа хороводы водит —
разговоров кишмя кишит.
Ну, здравствуйте, ваше величество,
я вами по уши сыт!
Не ловят меня ваши сети,
не бьет меня напряжение вашей сети…
Где этот чертов сосед?
Что опять на обеде?
Так, значится быть беде…
ты не дергайся впрочем,
там над темечком точно
одиночество закреплено,
не отсрочишь
(вода камень точит)
сталактит
вниз растянется
медленно очень,
по капле за год
нарастет,
(камень прочен)
и заземлит…
как всегда,
между
проч-
им
х
о
