Торфяная вонь сводила с ума. Володя задёргался, закряхтел, заскрежетал зубами и попытался крикнуть — не получалось. Склизкие и вонючие стебли словно черви, спеленали тело, сдавили грудь и запечатали рот кляпом. Он задыхался, забился в припадке ужаса, затрясся, затеребил ногами. Умирать в четырнадцать не хотелось, он отчаянно пытался найти взглядом Кольку.
Перед глазами всплыла страшенная рожа с клювом ворона, с неровным строем крысиных зубов и червями, ползущими из носового отверстия.
Володе хотелось проснуться, стряхнуть с себя наваждение, выбежать на дорогу и дышать, пока не спадёт отравление болотным газом, окунуться в студёную воду речки позади домика деда, сделать всё что угодно — лишь бы не видеть вот это, страшное.
От существа несло гниющей плотью, перегноем, в глаза Володьки потемнело, он проклинал момент, когда согласился пойти за кладом…
Про сокровища рассказал брат Колька. Младший был горазд на выдумки, и вообще сметлив не по годам. Но, Володя не особо ему доверял. Колька всегда пытался им верховодить, а ведь младше на целый год, и учился не сильно лучше, а по русскому и литературе, так и хуже. Но, брат пошёл фактурой в отца.
— Медвежонок, – говорила мама. Да уж, и ростом выше старшего брата и плечами природа не обделила. Да и в секции бокса на хорошем счету. А вот в кого рос Володя, хилый и худой шкет с прыщами на лбу, осталось под вопросом.
— Знайка моя, — улыбалась мама, — мозг калории забирает. Вырастишь еще.
Хорошо не зайка, злился Володя. Матери тоже не доверял. Став постарше, братья изучили преимущества друг друга, оцени плюсы и минусы и заключили договор; Володя писал за брата школьные сочиненья, а Колян заступался за старшего, благо имел авторитет. Взаимовыгодное сотрудничество. Всем по душе. В школе данный факт перестал удивлять, когда Колян уложил на пол двух орлов из девятого «Б». Снискал тем уважение одноклассников и «чёрную метку» от директора. Но доверия к брату, Володя не испытывал по другому пункту, считал его фантазёром.
Колька зачитывался страшилками, обожал всякое мистическое, любил фильмы и сериалы в тему. «Омен» и «Малефисента: Владычица тьмы» пересмотрел раза по три, и изливался идеями, с реальностью не сочетаемыми. Мерещились знамения и снились знаки судьбы. И главное, не понять, когда говорил правду, когда сочинял. Володя считал, что вот это качество подтачивает авторитет брата, но разве докажешь.
В конце июня, они прикатили в деревню на каникулы. Деда проживал в особняке-пятистенке, из тяжёлых поросших мхом брёвен. Солнце пекло головы, налилась красными бочками пахучая лесная земляника, речка звала купаться, самый кайф в деревне. Отец разгрузил вещи, окатил новенький «Пежо» водицей с колодца, и завалится после обеда вздремнуть, устал с дороги. Мать, увидев с окна заброшенный огород, заохала, заругалась на деда, схватив тяпку, побежала к грядкам, спасать посаженное на майские. Мальчишки лениво слонялись по улочке, вдоль покосившихся соседских домов, просящих маломальского ремонта. Высматривали сверстников. Народу почти не было, а может, ещё не заехали.
Дед, высокий, с растрёпанной бородой, в брюках цвета хаки, в сандалах на босу ногу, крепкий такой старик, выловил пацанов у калитки. — А, ну стой, раз, два. Увольнительная есть? Увольнительной — нет, марш в расположение части, матери помогать.
Сказанное вроде в шутку, содержало в тоне жёсткость металла. Колян согласно кивнул, бросил ладонь к панаме,
— Разрешите исполнять. — И едва сдерживая смех, потащил брательника за сарай, где узкая тропа петляла зигзагом к реке. Володе подначки младшего не нравились, дед, полковник артиллерии в отставке, глуховатый от старости, принимал всё за чистую монету, мечтал о военной карьере для внуков.
— Да это посягательство на личную свободу, — пыхтел возмущённый Колян, — какой раз-два, какое расположение части, никаких грядок, мы на отдыхе. И вообще, я тут прикинул Бро, заделаемся с тобой «искателями сокровищ».
Володька надулся, терпеть не мог вот это – Бро, снисходительно и сквозь зубы. Он, между прочим, старше, и нечего там выёживаться. И ещё, сколько раз, просил называть его — Влад-Де-Мир, с паузой между слогами. Нравилось вот, такое словосочетание. Прикольно. Просьбы никто не придерживался. Мать хмыкала и звала Вови, с ударением на последнюю «и», это звучало противнее Бро, сквозь зубы. Отец кликал — Вовчик, что совсем уж по-детски.
Про деда разговор отдельный, его резкое — Рядовой Бубенцов старший, не устраивало ни Володю, ни даже мать.
— Короче, Бро, есть план — составить план, ха, ха. Ни ссать, всё продумаю, не комаров же месяц кормить. Будет весело, за мной не заржавеет.
Володя кивнул, да, за брательником не заржавеет, главное — не влипнуть в историю, потому что, вот это, у Коляна получалось лучше всего.
Суббота прошла радостно, погода нашептала солнца и весь день братья провели на реке. Повздорили с рыбаком Макарычем, что возмущался за тишину и просил прекратить метание тел в воду. Познакомились с продавщицей Катей, смешной, грудастой девушкой в местном сельпо. Выкурили тайком сигаретку на двоих, долго кашляли и плевались.
Вечером Колька стащил у отца планшет, и пока тот чокался самогоном с односельчанами, присел у окна с видом на грядки, и вылавливал информацию к плану кладоискательства.
Володя слонялся по комнате, не зная, чем себя занять, хотелось нырнуть в инстаграм, но симка интернет не ловила, пароль от wifi отец не давал, мать не знала, деду хватало телевизора.
Он полистал потрёпанного Тома Сойера, раз пять читанного, заляпанного, со слипшимися страницами. Колька напряжённо шевелил губами, периодически вскакивая, присвистывал, сжимал кулаки и шептал запретное «бля…». Ничего не объяснял братцу, многозначительно усмехался, делая знаки, мол потерпи, и подмигивал.
Психо. Володя плюнул и залёг спать. Вздохнул, отвернувшись к стене — вот всегда младший воображает из себя лидера. То же мне, командор большой силы. А ведь Володя старше на целый год. Он пощупал под одеялом худосочный бицепс. Тьфу — слабак. Может и правду отжиматься от пола, как советует дед.
Дед уверял отца, что из Кольки вырастет генерал, дескать, в «нашу» породу, надо его в училище. А вот хлюпкий Володя, по словам деда, в мать. Салабон по жизни. Мать, широкая в кости, удивлялась и аргумента не признавала, пыталась найти фотографию бабушки в полный рост, да дед припрятал.
Ну и пусть, зато «салабон» наизусть знал содержание «Сто лет одиночества» и прочёл два эпизода «Улисс», в то время как дед, даже не понимал, о чём речь и кто авторы. Уф, Володя удивлялся, не знать Гарсию и Джойса, ну как такое возможно?
Ночью снился дед. В трусах и фуражке, он стоял на крыльце и принимал парад. Володя с Колькой маршировали с песней. Слова песни не вспомнились.
Историю про здешние клады, Колян вывалил наутро, только заправили кровати и умылись. За окном сгрудились облачка, тянуло прохладой и берёзовым дымком, соседи затопили баньку. Володя искал в чемодане свежую майку, когда Колян усадил брата на импровизированные «табуретки» из круглых берёзовых колод, дед уважал суровость быта.
— Вот слушай сюда, Бро, – Колька разложил на столике рисунок похожий на карту, ткнул пальцем, — это Большой Тракт, вот деревня в трёх километрах. По этой дороге гнали в Сибирь заключённых, ссыльных то есть. С семнадцатого века топали они ножками. И убегали, представь себе. Ну так суть в следующем.
Последовали истории обворованных и убитых купцов прошлых столетий. Казалось, золотые монеты звенели в утренней тишине, драгоценные камни сверкали россыпью на полу. Комната превращалась в пещеру разбойников, а Колька в предприимчивого Али-бабу, пересчитывающего куш в твёрдую валюту.
— Ты прикинь, Бро, если найти хотя бы часть украденного этими беглыми зеками, мы миллионеры. – Братец с телефоном в руках подскочил, оглянулся, будто кто мог подслушать, зашептал, брызгая от волненья слюной, – в долларах миллионеры! Они же золото, в землю зарыли. Идиоты, прикинь? Не в банк положили, не за границу, а в землю.
Володя улыбнулся, вот так прорезалась сущность братца, почему дед метит его в генералы, не понять.
— Тогда банков не было, Колян, ты историю России не учил в школе? А потом, золото-то, ворованное.
— Да какая к хрену разница. В земле, так и лучше. – Махнул по-взрослому младший. — Итак, что имеем: заметки историков, выписки, прикинь, из книг местной жандармерии, плюс карта, которую ещё дома срисовал. Ты думаешь, только вчера идея пришла. Э, Бро, ошибаешься. Но главное — знаки мне пришли! Понял! Ночью сам видел, прикинь.
Володя не ожидал такой закрученной стратегии от младшего, история понравилась, но вот этот пафос… О знаках. Братья пошли на завтрак. Дед возился у плиты, шипела на сковороде глазунья, пыхтел недовольно чайник, хлеб золотился поджаренными корочками, распускал аромат. Колька, набив рот, делал круглые глаза и чиркнув по зубу ногтем, заверил брательника о подлинности знаках, посланных свыше, — Зуб даю.
В последний раз, зуб, данный Коляном, едва не потерял Володя. Брат дал велосипед, и поклялся, что техника исправна. На спуске, когда Володя набрал приличную скорость, на дорожку выскочила собака. Заднего тормоза не было, передний сработал идеально, и Володя легко и непринуждённо перелетел через руль. Расквасил нос и ободрал колено, а мог лишиться зубов, попади он в столб по соседству.
Володя, уминая глазунью, мотнул отрицательно головой, – Не верю я твоим знакам.
Колька нагнулся и зашептал в самое ухо о таинственном провожатым, — Блудичка нас к кладу выведет, свеча покойника.
Володя едва не подавился, терпеть не мог покойников и всякое там. При упоминании током прошибло, а волосы колом встали.
— Да не ссы, – посмеивался Колька, прихлёбывая остывший чай, – блудички это огоньки душ умерших, тех, кто насильственной смертью погиб, или душ детей некрещёных, я в википедии прочёл.
Вернулся с огорода дед и разговор умолк. Отставнику молчание понравилось, посмотрел на притихших пацанов, усмехнулся. Шутки у него по жизни были заточены в одном направлении — армейском. Привык, за тридцать пять лет.
— Рядовые Бубенцовы! Закончить приём пищи. Выходи на построение, раз-два. За клубникой идём.
Вот так всегда, не вопросом, а утверждением дед с ними общался. Приказами в шутейной форме. Поэтому они решили на рыбалку. От деда и казарменных шуток подальше.
— Обитают те огоньки над зарытым кладом, и показываются только избранным, — заговорщицки объяснял Колька, выбирая за сараем лопату полегче. Выбрав, проверил ржавый штык большим пальцем. – Пойдём типа червей копать, проверим остроту.
— С чего ты решил, что избранный? – Володя подумал, что в случае удачи, золото можно оставить, а вот драгоценные камни продать, и новый дом деду купить, с бассейном. Глупость, конечно, да на жаре голова соображала лениво.
— Конечно, избранный, знаки не просто так пришли, они к подготовленному чуваку пришли, Бро. Духи во сне сказали, что отдадут золото, пошлют в помощь блудничков, которые клад и подсветят. Понял, как круто.
Вот после этих слов, Володя даже как-то засомневался, стоит ли идти. Духи сказали — мама дорогая. Но вспомнил про карту, записки историков, зачитанные вслух Коляном, успокоился. Ладно, была не была, прям —приключение.
Готовились весь день, в сарай перенесли тёплые куртки, резиновые сапоги, фонарик с новой батарейкой и тонкую свечку, что Колян утащил у матери. На всякий случай уложили туда же коробок спичек, два куска хлеба и огурец. Вышли, когда дед выключил телек и погасла лампа в комнатушке родителей. Улицу затянуло туманом, с реки повеяло прохладой, за деревней ухнул филин.
Фонариком братья не пользовались, зачем привлекать внимания. Лес встретил чёрным пятном. Молча шагали по тропе, что проложили местные к железной дороге. В деревьях прятались тени, невидимое шуршало и хрустело ветками. Сырость сочилась из ям и оврагов, запахло затхлой водой и гнилью — они подходили к болоту.
— Если знаков твоих не будет ещё минут десять, пойдём обратно. Замёрз я уже и воняет, — поморщился Володя. Прохлада заползла под майку, а страх неприятно холодил живот. Тропа раздвоилась. Вяло шелестели деревья, клубился туман. Вдали, словно ветер в трубу дул, заорала выпь, и Володя развернулся обратно, вот тогда Колька и увидел огонёк. Разглядел и запыхтел обрадованно, всмотрелся в нарисованную от руки карту.
— Направо, и мы почти на месте.
Мерцанье жёлтого пламени то появлялось среди одиноких деревьев, то исчезало, то колебалось свечой на ветру, то пряталось за осокой. Колька смял карту в карман, сжал в ладони лопату и поспешил вперёд. Володя попридержал брата, сделал ножом зарубку на одинокой берёзе, и веско заметил, – С тропы сходим, надо оставлять знаки.
В пятом классе он читал «Васюткино озеро», где герой заблудился в чаще, и так переживал за мальчика, что на всякий случай, запомнил приёмы выживания в лесу. Пригодилось.
Тропа сделалась влажной, заскользила, а вскоре и вовсе ушла под воду. Сапоги их вязли в грязи по щиколотку, болото чвакало и пускало пузыри. Они устали, и огонёк впереди, будто услышав застыл меж осоки. Зато полчища комаров взлетели встревоженно над головами, и воздух наполнился звоном. Осуждающе ругались жабы и рассержено прыгали в вонючую воду.
Володя, держась за лямку рюкзака, тыкал перед собой длинным прутом орешника. Промерял глубину. Наступал аккуратно, вдоль зелёной ряски, держась курса на одинокую берёзу, где вздрагивал огонёк. Колька вдруг резко остановился, тронул за плечо брата и присел, почти касаясь задницей воды и всматриваясь в густой ряд берёзок на другом берегу. Потом вытянул вперёд руку и встревоженно прошептал:
— Смотри, ты это видишь, вон справа…
Впереди в зарослях, будто отрыгнуло с оттяжкой нечто большое. Взметнулись и лопнули на воде пузыри.
— Что это? – спросил Володя, присаживаясь рядом на корточки и наливаясь дрожью.
Здоровенная лягушка выпрыгнула на соседнюю кочку, и подскочив, Володя со страху вдарил по ней палкой. Вроде не хотел, да так вышло. Интуитивно.
— Ты что, — заворчал, съёжившись Колька, – нельзя лягушек убивать. Пишут, в каждой живёт душа погибшего или утопленника, а того, кто лягушку убьёт, того забирает хозяйка болот Ведяна.
— Я случайно, – испугался Володя, – мог бы и раньше сказать.
— Сам, только вчера прочёл, — огрызнулся Колька.
Огонёк исчез, фонарь не включился сколько его не трясли, рюкзак натёр Володе плечо. Они решили пометить место, и вернутся домой. И тут болото вскипело как молоко на плитке, и Колька испуганно прыгнул в сторону. Что-то жёстко ударило в бок Володю, сдавило и потянуло в болото. Голова закружилась, и он потерял сознание.
Когда открыл глаза, склизкие черви обмотали тело и тащили на дно. Рот залила торфяная жижа, сопротивляться не осталось сил. Краем глаза, заметил, как Колька вскинул лопату на голову и заорал командирским тоном, громким и резким, без примеси страха, — А, ну назад гадина, убью.
И шибанул лопатой по клюву. Отрубленный нос шлёпнулись в воду. Сущность завыла, закрутилась, зафыркала и, бросив Володю, исчезла.
Кольку трясло, руки ходуном, лопату выронил в тину. Икал от пережитого и Володька. Он выполз на кочку и сидел, мокрый насквозь поджав ноги. Пока промывал глаза, где-то среди осоки заголосили лягушки. Выглянула из-за туч луна и стало чуть веселей.
— Ты как, живой? – Колька, по макушку заляпанный зелёной жижей, улыбнулся, — я уже испугался.
— Живой, командир, – кивнул Володя, и мелькнула мысль, а ведь прав дед, вырастет из Кольки генерал — как пить дать, бесстрашный, который своих в беде не бросит, а он Володька, про него книгу напишет, про его подвиги. Эх, вот ведь, какой у него брат, настоящий. Володьку затрясло, вроде от холода, но знал, что плачет, и сам живой и брат рядом. Хорошо не видно слез в темноте. Колян подхватил его за руку.
— Руку давай Володь. Рюкзак эта тварь утащила, да и чёрт с ним. Будем выбираться отсюда. Ну нафиг, эти клады.
