ДЯДЯ ЛЁВА.
Бабушка Катя разбудила Пацана в 7 часов утра. Ещё недавно его будили в четверть восьмого, но вот вчера в квартиру вселился дядя Лёва, вернувшийся из немецкого лагеря. Транзитом через советский. И вся квартира отмечала это возвращение. И баба Катя помнила, что до войны дядя Лёва поутру тратил много времени на уборную. В которой он читал обрывки газет «Известия» и «Советское искусство». Коими население квартиры снабжал папа Пацана. Папа был в известной степени вольнодумцем, и этим объяснялись «Известия», вместо «Правды». А «Советское искусство» — по причине жизни в этом Советском искусстве. И вот, памятуя об этой довоенной привязанности дяди Лёвы, баба Катя и разбудила Пацана раньше, дабы обогнать дядю Лёву, потому что из-за этого шлемазла ребёнок может опоздать в свой 1Ж. А куда это годится, опоздать в 1Ж? Никуда не годится. И вот так получилось, что, в конце концов, Пацан вышел из дома на четверть часа раньше. Было ещё темно, но не так, чтобы хоть глаз выколи, а так… Утренние сумерки. И в этих сумерках у пивного чепка на 3-ем Колобовском толпился рабочий люд, чтобы просвежиться своими 150 с прицепом перед очередным рабочим днём очередной пятилетки.
И Пацан остановился посмотреть на это скопление ранних живых людей, благо у него в запасе было 15 минут перед уроками в 1Ж. А там назревал какой-то конфликт. Кто-то кого-то бил и получал ответку. А это, друзья мои, не каждому ребёнку удаётся посмотреть на драку около пивного чепка в 8 утра. И в конце концов из толпы выбили человека, который оказался дядей Лёвой, который у пивного чепка продолжал отмечать своё возвращение. И по какой-то причине в обществе произошло какое-то нестроение. Короче говоря, Пацан довёл дядю Лёву до квартиры.
Баба Катя посмотрела на эту пару гнедых и произнесла:
— В итоге из-за этого шлемазла ребёнок таки опоздал в свой 1Ж.
В первый после эвакуации Новый Год мама Пацана решила устроить ему ёлку. Она простояла 6 часов в очереди на елочном базаре на Трубе и приобрела без карточек палку с четырьмя ветками, которые были кое-как стыдливо прикрыты хвоей. И к ней прикупила ещё несколько отдельных ветвей с хвоей погуще. И всё это стояло в коридоре. С тем, чтобы нарядить её 30 декабря и встретить под ней 1944 год. Пацан вместе с бабой Катей двое суток отмечались в очереди на муку, которую давали утром того же 30-го. И очередь эта была во дворе дома 26 на Петровке. И у него на ладони было чернильным карандашом написано число 2365. Или 1844. Разве упомнишь. Он только помнил фиолетовый язык тётки, которая оцифровывала ладони, стоящих в очереди москвичей. И вот 30-го они прикупили по 2 кило муки тоже без карточек. На всю имеющуюся семью Пацана на тот момент могло бы получиться 8, но папа был на фронте, а баба Фаня болела астмой и на улицу в студёную зимнюю пору не выходила. И мама испекла капустный пирог, хворост, и пирожки с черносмородиновым вареньем на сахарине, посыпанные тем же сахарином.
А потом Пацан с бабушками наряжали «ёлку» игрушками, которые сохранились с незапамятных времён, наверное, с ещё дореволюционных. Когда мама Пацана была в его возрасте. Чему Пацана, конечно, не верил. Как это «мама была маленькой»?! Вот Ленин был когда-то маленький с курчавой головой, а мама – нет. А на верхушку водрузили серебряный шпиль. Пацан очень жалел, что у них не было звезды, но что уж тут поделаешь… Не может же всё быть хорошо.
А потом мама принесла с работы подарок: пачку печенья, несколько мандаринок и конфет-грильяж. И их тоже повесили на ёлку. И Пацан стоял перед ней, смотрел на них и торопил Новый 44-ий год. И в 8часов он для Пацана настал. И он поел капустный пирог, хворост, пирожок с черносмородиновым вареньем и, конечно же, мандаринку и конфету-грильяж. На печенье сил у него не хватило. И в 9 часов его уложили спать. И он был счастлив.
Потом у Пацана было ещё очень много Новых Годов с самым разным вкусовым сопровождением, но по мере истончения срока жизни ему захотелось, чтобы и последний Новый Год он встретил также, как и первый. Пацан, правда, не знал, когда он наступит. Поэтому последние несколько лет он 31 декабря вешает на елку в горшке мандаринку и конфету-грильяж. А пирога с капустой, хвороста и пирожков с черносмородиновым вареньем нет. Потому что уже много лет у Пацана нет мамы. Но тут уж ничего не поделаешь.
ТАНЦЫ.
В 7Д классе 186 мужской школы Пацан вместе с Володькой Новинским, Аркашей Шейкманом и Колькой Гайдуком вступили в драмкружок при Клубе им.Крупской при 5 фабрике Москвошвея. Где репетировали спектакль «Снежок», где Пацан репетировал роль Снежка. И с ними репетировали девочки из 6А 187 женской школы Оля Будюкова, Жанна Сигал, Лена Королёва и Галя Крекшина. Были, конечно, ещё девочки и мальчики, но Пацан их не помнил.
И вот как-то чьим-то родителям пришло в голову нанять для этой восьмёрки педагога по бальным танцам: па-д-эспань, па-де-катр и па-де-патинер. Самое оно для Советского Союза 53 года. И вот они под «шаг налево, шаг – направо, шаг – вперёд и две – назад» учились танцевать эти самые: па-д-эспань, па-де-катр и па-де-патинер. И это было здорово, держаться за ручки, и делать эти самые «шаг налево, шаг – направо, шаг – вперёд и две – назад». И так и шло, и шло, и уже стало слега надоедать. К тому же у Пацана не было слуха.
Но вот однажды они с Галей Крекшиной после репетиции решили пойти на шедший в клубе трофейный фильм «Королевские пираты» с Эроллом Флинном. И в фойе крутилась пластинка с танго «Бедное сердце мамы». И Галка позвала Пацана на танец. Пацан не умел танцевать танго, его никто не учил, и, как уже было сказано, у него не было слуха. Но тут, когда Галка взяла его левую руку в свою правую, а правую руку Пацана положила к себе на спину. Ей было 12 лет, и у неё уже всё было. И у него всё как-то враз получилось. И вот они станцевали «Бедное сердце мамы», а потом «Милонгу», а потом…
А потом они пошли по домам. С тех пор Пацан никогда не танцевал с девочками бальные танцы па-д-эспань, па-де-катр и па-де-патинер. И с мальчиками – тоже.
НОС.
Когда-то у Пацана был вполне приличный нос. Даже с некоторой курносенкой, и он им чрезвычайной гордился. Не было в его носе семитских размеров и форм. Вот у бабы Фани и бабы Кати носы были семитские и обитатели коммунальной квартиры их несколько жалели. Вот такие вот приличные женщины, и на тебе! Маму Пацана, у которой нос был, как носы обеих бабушек, вместе взятые, не жалели. Мол, так ей и надо! Красит губы, ресницы и вообще! А у папы нос был, как нос. Он им очень громко сморкался. Не по размеру. И население квартиры вздрагивало. Но относилось к этому вполне доброжелательно. Мол, артист эстрады, мол, у них так и положено. Так сморкаться.
Но такой пристойный нос Пацан носил недолго. До 5-го класса. Тогда к ним какое-то время обращались на «вы» и разрешили носить волосы. Так вот волосы у Пацана оказались чёрными, курчавыми и жёсткими, что вызывало в окружающем его населении когнитивный диссонанс. Как это: такой нормальный нос и такие ненормальные волосы? Не по чину! А когнитивные диссонансы в детской среде очень часто разрешаются насилием. Дабы насилием обеспечить необходимый баланс в природе вещей.
И вот однажды в студеную зимнюю пору с лёгким потеплением, созданную для строительства снежных баб и игры в снежки, завязалась битва между пацанвой дома №17 и дома №15 по Петровскому бульвару. И пацаны из дома №15 оказались в численном превосходстве. И наш Пацан в компании пацанов из дома №17 пустились в позорное бегство. Комбатанты Пацана убежать успели, а Пацан покинуть поле боя не успел, потому что поскользнулся. И он упал наземь навзничь. И тогда некто Гвоздь из войска №15 поднял с поля боя льдину и после недолгого раздумья опустил её на не соответствующий волосам нос…А как бы вы поступили на его месте?
Когнитивный диссонанс был разрушен навсегда. Сейчас у Пацана вполне себе семитский нос. И жизнь наладилась. Вот только с возрастом волосы подкачали. Их практически нет, и понять, насколько они чёрные, курчавые и жёсткие, практически невозможно. Ну, не бывает в жизни так, чтобы всё было хорошо. Увы!
ПАРИКМАХЕРША ЛИЛЯ.
Когда в 53-ом году дядя Миля, еврей оборонного значения, лауреат Сталинской премии, получил квартиру на Шаболовке, то в его комнату вселилась парикмахерша Лиля с матерью Олимпиадой Владимировной. Ну, мать, как мать. Ничего особенного. А вот сама Лиля! Крашеная блондинка, состоящая из губ, груди и жопы. Мечта мужской части Кавказа. И у Лили был один приходящий на не постоянной основе грузин. Ну, и Пацан, который вот уже год, как отпраздновал первую поллюцию, питал к Лиле специфически выраженный интерес. Ну, джентльмены Пацана поймут. К тому времени из ванной уже отселили на Крапивенский переулок тётку Марфушу, прачку округи, и в ванную заселили ванну, не ту, конечно, которая была в ней до постреволюционного уплотнения, а – новую. И очередь на утреннюю помывку разделилась на две части: ту, которая довольствовалась раковиной на кухне, и ту, которая уважала по утрам принимать душ. И до вселения в квартиру кавказской мечты, душ по утрам принимала мама и папа Пацана. Самому Пацану было лень.
Так вот душ по утрам, кроме мамы и папы, стала принимать и Лиля. Но, так как она работала в две смены, то утро у Лили начиналось в разное время. То есть в 7 утра и в 11. Когда квартира была пустой. Папа уходил по своим эстрадным делам, мама – в свой Госцирк, тётя Катя уходила на свой завод «Компрессор», бабушки не считаются, а Пацан был в своей школе.
И однажды в марте-месяце в школу пришла весть о кончине товарища Сталина. И Пацана отпустили домой. И он домой и пришёл. Аккурат в то время, когда Лиля работала во вторую смену и принимала душ в 11 часов утра. И Пацан пошёл на звуки душа, и на всякий случай попытался открыть дверь в душ.
— Кто там? — спросила сквозь душ Лиля.
— Это – я! – робко крикнул Пацан.
— О! Сейчас открою, спину мне потрёшь.
И открыла. И Пацан вошёл. И увидел мечту кавказского мира: губы, грудь и жопу…
И ничего не почувствовал. Ничего, ничегошеньки! И ему стало жутко обидно.
— Пусть тебе твой грузин трёт! – заорал он и захлопнул дверь в ванную.
А на следующий день он с другими пацанами протырился в Колонный зал и увидел товарища Сталина.
И опять ничего не почувствовал. Ну, что уж тут поделаешь…
ПЛАВАНЬЕ.
Когда Пацан жил вместе с бабой Фаней на даче в Мамонтовке, то купаться он ходил на речку Уча, куда ходила вся местная и дачная пацанва. К своим 8-ми годам Пацан плавать не умел, и жутко завидовал другим пацанам и пацанкам, которые нарезали кролем или брассом по водам речки Учи. Но он очень похоже имитировал плавание. Стоя на дне речки Учи и разгребая вокруг себя воду в стиле кроль или брасс. И если в это время идти вдоль берега ногами по дну, то очень было похоже на настоящий кроль или брасс.
Но вот однажды, когда он шёл к реке, то увидел на её берегу скромную толпу, чего раньше не наблюдалось. А, подойдя поближе, он увидел внутри толпы лежащую на берегу девочку Юлю. И она лежала на берегу, совершенно не шевелясь, в трусиках и майке. Которой в принципе нечего было прикрывать. И толпа вокруг девочки Юли стояла и смотрела на неё. Пацан не мог понять, чего это она так лежит, не шевелится и молчит с закрытыми глазами.
А потом он понял, что Юля утонула. Он потрогал её руками и почувствовал, что она – очень холодная. Не замёрзла, когда можно согреться, а холодная – навсегда. Холодная-холодная. И Пацану стало тоже холодно…
Через несколько дней Пацан забыл про это сцену из своей жизни и шёл в воде. Разгребая воду руками в стиле кроль или брасс. И, забывшись от упоения, он случайно пошёл не вдоль берега, а — от него. И внезапно потерял под собою дно. И стал барахтаться в воде вне всяких стилей. Но позвать на помощь ему было как-то стыдновато. Ведь он так красиво плыл! И он собрался уже гордо идти на дно реки, когда понял, что вскорости он, как и девочка Юля, будет лежать на берегу, холодный-холодный, и в трусиках, которым в принципе нечего было прикрывать.
Так он научился плавать.
И плывёт уже много десятилетий. И ему уже становится холодно и без воды…
