— Ты не должен думать о том, что будет чувствовать человек, если его бросить в ножи мусоровоза, — Марко Кричини, само долготерпение, рассказывает молодому Лори о нюансах предстоящей казни злостного неплательщика налогов. — Ты – рэкетир, а не священник. Главное, о чём ты должен думать, чтобы он оказался в мусоровозе параллельно борту. Ещё можешь думать о том, что больше никогда не встретишь Карло Ломброзо на Брокколи-авеню. Понял?
Лори нахмурился:
— Понял, что же тут непонятного?
Он знал, что ювелир Ломброзо – подлец, он всегда норовил выторговать себе день-другой, а то и целую неделю. Чаша долготерпения Марко Кричини исчерпалась месяц назад. Ему не нравилось убирать неплательщиков, ведь тогда они полностью освобождались от выплаты денег, а босс, Фрэнк Масолли, требовал заместить их новыми. Находить новых становилось всё труднее – запирая старых в бетон, топя их в Гудзоне и перемалывая в мусоровозах, Кричини терял клиентов. Теперь этот Лори. Его предстояло обучить азам великой науки убирать тех, кто неспособен строить свой бизнес в соответствии с запросами босса. А Лори задаёт слишком много нелепых вопросов.
— А он точно оттуда не выберется?
— Выберется, конечно, — терпеливо объясняет Кричини. — На свалке. Но главное, ты его больше не встретишь на Брокколи-авеню.
— А можно ему выстрелить в глаз?
— Можно. Только после мусоровоза. Когда босс говорит «мусоровоз», значит, ты не должен думать, что можешь перебить ему руки и ноги бейсбольной битой. Или сбросить с моста на шоссе номер 208. Ты должен ждать мусоровоза. Он притормозит на углу Карнеги и Дорфа, там, где кафе «Блюз рум». У тебя будет двадцать секунд на то, чтобы вытащить Карло из багажника и забросить его в мусоровоз. И тогда ты больше никогда не увидишь его на Брокколи-авеню.
Лори всё понял. Ему не понравилось, что босс лично определяет, каким образом следует лишать способности дышать и видеть тех, кто теперь не должен жить.
Он сидел в своём «додже» и ждал мусоровоза. Ювелир Карло Ломброзо чертыхался в багажнике.
«Интересно, что он будет чувствовать? — думал Лори. – О чём он будет думать в последнюю секунду своей жизни?» Его решительно не устраивало, что он не увидит результатов своей работы.
В зеркале заднего вида показался мусоровоз. Лори выбрался из машины и подошёл к багажнику. Когда мусоровоз поравнялся с ним, он уже готов был обхватить субтильного Карло и забросить в пасть монстра, перемалывающего кости.
— Прощай, Карло, ничего личного, сам понимаешь.
У Карло были большие круглые глаза. На серых брюках расплывалось большое мокрое пятно. Во рту кляп, который лично установил Кричини. Когда Лори взялся за сопящего и явно недовольного чем-то неплательщика налогов, тот попытался вывернуться. И ему удалось вывернуться и соскользнуть обратно в багажник. Ведь пока ты в багажнике «доджа», тебе ничего не угрожает – это определённо. А мусоровоз уходил. Секунд, отведённых Лори учителем, не хватило.
Лори захлопнул багажник и задумался. Ждать нового мусоровоза ещё час, не было смысла. И тогда он поехал на мост Клинтона. Тот, который над шоссе номер 208. На мосту он оказался один. Лори открыл багажник и стащил Карло на асфальт. Потом взял бейсбольную биту и перебил ему руки и ноги. Потом выстрелил в глаз. И в заключение сбросил его с моста. Прямо на шоссе номер 208.
«Главное, его больше никто не увидит на Брокколи-авеню».
Лори не знал, что мусоровоз, который он пропустил, ждали на свалке учитель Марко Кричини и Большой Том. Останков Карло Ломброзо, они, понятно, увидеть в бруклинском мусоре не могли. Лори они дождались в гараже Большого Тома.
— Неудовлетворительно! – заявил Кричини.
Лори похолодел.
— Но ведь его никто больше не увидит на Брокколи-авеню!
И всё. Теперь он и думать не мог ни о чём, кроме как о том, что он сам будет чувствовать под ножами мусоровоза. «Бабочка, неосмотрительно залетевшая в форточку к человеку, и понятия не имела, что умрёт именно сегодня», — это была последняя законченная мысль, что пришла Лори в голову.
Фото Jonny Lew
