Наш замечательный автор Евгений Цудечкис ввязался в интереснейшую аферу – придумать историю по картине. Читайте, что из этого получилось.
Затапливает…
Я стою по щиколотку в ледяной воде. Огромная пробоина в боку нашей подлодки, с настырным упорством утаскивает меня и мою команду на тёмное, молчаливое дно океана. Туда, где нашёл своё пристанище не один мореплаватель. Ещё приблизительно минут десять и всё будет кончено… Похоже, я последний из 82 членов экипажа, кто ещё пока жив, но выбраться отсюда для меня нет уже никакой возможности. Я оказался запертым в израненном от торпед фашистских эсминцев, стальном теле нашей морской обители, которая для меня и моих товарищей, скоро станет нашей общей могилой. Непрерывно мигающие оранжевые лампочки в отсеке, с пьяным упорством отсчитывают оставшиеся минуты… Страшно ли мне? Да. Испытываю ли я чувство злобы? Нет. О чем я думаю в такой момент? Я думаю о своих близких. Я думаю, о том, что моя супруга, мама моих мальчиков ушла из жизни очень рано, им было тогда около 5 лет, и всё воспитание и забота о детях перешли полностью на меня. Мальчики очень сильно привязались ко мне. Такой весёлый и прагматичный Ричард и нежный, тонко чувствующий, Фредерик. Я отказался от рейсов и устроился работать в порт, чтобы всё своё свободное время полностью уделить детям. Когда была хорошая погода мы ходили гулять в лес, собирать грибы и ягоды в плохую — сидел дома перед тёплым камином, за чашкой какао, рассказывали друг другу занимательные истории или просто играли в настольные игры. Но внезапно, весь наш жизненный уклад и тот хрупкий мир, в котором мы так счастливо просуществовали все эти годы, разрушила позавчерашняя телеграмма: о моей экстренной мобилизации. Наша страна, наскоро ввязалась в войну и теперь в ускоренном темпе формировала свои войска. Я, как моряк-подводник, должен был через два дня выйти в море, на задание.
Я собрал вещи и договорился с моей сестрой, что во время моего отсутствия, Ричард с Фредериком побудут у неё. Дети, за эти пару дней совсем сникли. Никакие мои попытки выставить эту трудную ситуацию хоть в каком-то позитивном ключе не увенчались успехом. Мы договорились с детьми, что они проводят меня в рейс, а когда я вернусь, то мы все вместе обязательно сходим в зоопарк, который совсем недавно открылся у нас в городе. Мы все уже так много слышали о нём, но ещё не успели там побывать.
Вода уже мне по пояс, но я стараюсь не думать об этом…
Вот, мы стоим на пригорке и смотрим вниз на нашу отплывающую флотилию. Я показываю рукой на свою подлодку. Ричард разглядывает её с большим интересом, а Фредерик взглянул на неё мельком, а потом так выразительно долго смотрел на меня, будто изучая и пытаясь что-то разглядеть во мне. Тогда я не придал этому значения, а теперь понимаю, что он каким-то непостижимым образом предчувствовал такой исход и понимал, что это наша прощальная встреча…
На выходе из залива нас уже поджидала немецкая Армата. Мы даже не успели произвести выстрел и достаточно глубоко погрузиться, как тут же получили несколько глубоких пробоин торпедой и начали тонуть. Вода уже почти заполнила собою весь отсек. Я совсем не чувствую холода и в последние секунды своей жизни, я вижу, как стоп-кадр, двух своих сыновей: заинтересованно смотрящего вдаль Ричарда и пронзительно-грустно смотрящего на меня Фредерика. А ещё я ощущаю сильную душевную боль и своё полное бессилие, от происходящего и от того, что больше никогда не увижу своих сыновей и не смогу сдержать данное мною обещание…
Иллюстрация Валентин Серов, «Дети» (Саша и Юра Серовы), 1899
