Глава 11.
И, шоб вИ мИне все были здоровы!
— Мама, у вас рИба пригорает! – Нора доедала оладушек, собирая им остатки малинового варенья по краям блюдца. – И перестаньте названивать Вене, он сейчас на уроках.
— Нора, не устраивай кипиш! С рИбой все хорошо, а Веня мне был нужен на два слова. Вот ты знаешь, Нора, шо такое файлы куки (cookie), например? Не знаешь? А ведь это же все очень серьезно! – Роза Марковна что-то записывала в свой маленький блокнот.
— Роза, глянь на свою сковородку с тем, что когда-то было рИбой! – Ида Моисеевна стояла на пороге кухни и, одной рукой прикрывала лицо от густого дыма, а второй, держала сковороду с пылающими бычками.
Роза Марковна пододвинулась ближе к столу, отобрала у Норы закончившей оладушки с вареньем и, приступившей к следующему блюду, тарелку с кусочками селедки в ароматном подсолнечном масле, густо усыпанными зеленым лучком, и стала принюхиваться.
— «Еперный колобок»! И как вам это нравится? У меня не работает нос! – слишком громкое удивление Розы Марковны привлекло внимание проходившей мимо Анжелы и уже вышедшего за ворота, но срочно вернувшегося Ивана Степановича.
— Роза Марковна! У меня есть друг, он прекрасный отоларинголог в нашей районной больнице. Я сейчас же ему позвоню. – Анжела набирала номер телефона доктора. После услышанного от Анжелы, доктор попросил передать трубку Розе Марковне.
Доктор-отоларинголог, по совместительству главврач больницы, выражался на осторожном и непонятном медицинском языке. Из всех сильно-незнакомых слов, и особенно страшного слова «аносмия», Роза Марковна поняла, шо дело, может-таки быть – «полный тухес». Выключив телефон, она глубоко вздохнула и посмотрела на Нору, подбирающую в тарелке горбушкой черного хлеба кусочки зеленого лука, и вымакивая душистое масло.
— Нора, Иван Степаныч, нам всем надо до больницы сделать тест на Covid. У этого, вежливого до поноса, доктора, таки есть подозрЭние! Ида, найди Петровича! – Роза Марковна присела за стол и стала нервно постукивать средним пальцем по крышке чайника. – Та шоб эти «гребаные» китайцы еще полгода ходили все в памперсах и боялись кашлять, как мы теперь в масках!
— Я смотрела по телевизору, шо потеря обоняния, один из симптомов Covid, а в нашем возрасте, все это очень и очень серьезно, и может закончиться… — Ида Моисеевна не успела договорить.
— В каком таком возрасте, Ида? – Роза Марковна оборвала подругу на полуслове. – Ты за всех не подписывайся! Надо мне сказать Петровичу, шоб он таки отключил тебе новостные каналы и оставил токо «Кино» и «Мультики» — тебе вредно смотреть эти «ужастики».
За забором коттеджа во всю шло строительство. Бригада «шабашников» из Мелитополя заставила Розу Марковну пересмотреть свое стойко-сложившееся жизненное убеждение: «Таки все строители – скотобазы и мерзавцы!», и отнести эту конкретную бригаду к вымирающему красно-книжному виду, подвиду — «гомо сапиенс-шабашник уникальный», ограниченная серия – «строитель-непьющий». Ругая китайцев, Роза Марковна прислушивалась к голосам, доносившимся из-за забора. Двое мужчин что-то живо обсуждали на повышенных тонах. Один, доказывал другому, что ему срочно нужно показаться врачу, а второй, отнекивался и говорил, что на больницу он еще не заработал. Заглянув через забор, Роза Марковна увидела явно нездорового человека, с затуманенными, как бывает при высокой температуре, глазами.
— Иди сюда, адиЕт! – Роза Марковна пальцем указывала на покашливающего строителя. – Никакие деньги не стоят нашего здоровья! Выключай жлоба и собирайся. Ты едешь с нами до больницы, бессимптомный носитель интеллекта, с признаками какой-то болячки. Иван Степанович, вИдай этому охламону жалованье за месяц вперед.
В районной больнице никто не хотел серьезно слышать за Covid – врачи, медсестры, санитары были без масок, некоторые больные (не все) – были сознательней медперсонала. Доктор-отоларинголог Сергей Сергеевич Анисимов, друг Анжелы, был воплощением миролюбивой и кроткой интеллигентности. Слушая этого молодого главврача, хотя теперь, после очередных бюрократических нововведений, в связи с медицинской реформой, официально он был в статусе директора больницы – это и было все новое, что ввели реформаторы, в остальном, все было, таки сильно по-старому, Роза Марковна не понимала: «Та боже ж мой, какой шлимазл назначил «эту душку» на такую серьезную и ответственную должность? Сожрут ведь, как пить дать, сожрут, если не свои, то пациенты!». После проведенных китайских экспресс-тестов (вот ведь злой рок – сами заразили, сами тестируют!), которые показали: «Шо дело таки труба, covid и у Розы Марковны и их непьющего строителя Толика» – больница оживилась. Многие уже были в масках, но еще-таки не все. Для небольшой районной больницы выявление этой «импортной заразы» впервые, стало событием года. На всякий случай, тесты прошли все контактирующие с выявленными больными, хотя Сергей Сергеевич уверял, что без симптомов и до срока, это бесполезная трата средств. Взглянув на отрицательные тесты «контактеров», он улыбнулся и произнес самую замечательную фразу, которую доводилось слышать Розе Марковне – это было апогеем понимания современной медициной всего происходящего сегодня: «Отрицательный результат данного конкретного теста, говорит лишь о том, что тест не исключает отсутствия этой вирусной инфекции у исследуемого…». «О, как!» — восхищалась Роза Марковна «душкой-главврачом» — «Шоб да, так нет и наоборот! Ни черта не понятно, но как красиво сказано». Всем, вдруг стало страшно… Все стали напяливать маски, косясь друг на друга и шарахаясь, соблюдать социальную дистанцию. Анжела созванивалась с братом-мэром, требовала носить маску и дать указание врачам, чтобы те выделили для подруги единственный в больнице, хорошо оборудованный инфекционный бокс, который берегли для мэра. Непьющего строителя Толика определили в одноместную палату.
— Иван Степанович, мне таки каюк! – Роза Марковна держала сильно ослабевшей рукой телефон. – Лихорадит пятые сутки. На градуснике такие цифры, которые категорически пугают даже врачей. Эти идейные служители культа Гиппократу, слышала про их нищенские зарплаты, и иначе их назвать — язык не поворачивается, поместили меня в какую-то «собачью будку» — это так они про себя называют инфекционный бокс, и заходят ко мне, замотанные в страшные целлофановые шмотки, в мини-скафандрах, уставшие и похожие на инопланетян, добиравшихся на перекладных из соседней галактики. Как же мне жалко стало теперь всех инфекционистов, слов же ж нет! Это же уму не постижимо иметь такую работенку. А ты заметил, Иван Степаныч, шо маски достали из карманов брУк, не вполне сознательные граждане, когда токо уже очень сильно запахло жареным? А так… У нас таки, каждый считает, шо он – не каждый, и его таки точно пронесет… И их тут, таки проносит, Иван Степаныч! Рассказывала мне моя медсестра, шо я отделалась легким испугом. Это надо так обозвать пневмонию? Нет, ну это лучше, чем тебя круглосуточно «несет» не в переносном смысле, наверное… Кто знает?
Вот, уже почти неделю, Иван Степанович приезжал в районную больницу, подходил к корпусу, в котором наспех было оборудовано инфекционное отделение, отдавал медсестрам для Розы Марковны судочки и баночки с домашней едой, которую готовили Нора и Ида Моисеевна. После, он выходил из здания, обходил его и, отыскав окошко на втором этаже набирал номер телефона Розы Марковны. Первые три дня она не подходила к окну – была слишком слаба, вторая половина четвертых суток сильно напугала Ивана Степановича – телефон молчал… Лишь на пятые сутки в одном из окон второго этажа показалась Роза Марковна – теперь они могли видеть друг друга и говорить. Больно сжималось сердце Ивана Степановича от осознания того, что он бессилен что-либо сделать для нее.
— Ой-вэй, Иван Степаныч, я так плохо сплю… Сны, таки стали современными и злободневными. Мне не снится больше Одесса… Я в этом боксе, как та муха на липкой ленте – есть ощущение, шо уже не улететь. – она поглаживала стекло оконной рамы свободной рукой.
— Роза Марковна, Нора приготовила для тебя скумбрию в кляре, бульончик с греночками, яйцом и зеленью, на домашней курочке и торт. И еще, просила передать – у нее сегодня, впервые забился ребенок. Нора сказала, так забился, что так бойко может вести себя только девочка – Веня был деликатней. – Иван Степанович прислушивался к тишине в трубке и лукаво улыбался, поглядывая на Розу Марковну, застывшую в окне палаты.
— Е-К-Л-М-Н! Я знала! Я чувствовала, что у нас, таки снова будет девочка Роза! Ай-яй, и без меня!.. А я тут, в этой «собачьей будке»! Так, мне же необходимо срочно выздоравливать! Иван Степаныч, ты бы видел сейчас свою Розу – у меня неконтролируемое слюнотечение и, идиотская, но такая счастливая улыбка на моем «фэйсе». Срочно выздоравливать! Так, на завтра, я хочу покушать «рИбу-фиш», только пусть ее приготовит Ида. Нору я люблю, а вот у нее и «рИбы-фиш» любовь не взаимная – ты ей этого не говори, она так и так знает. Ой, как вкусно пахнет куриный бульон и скумбрия… У-у-у! Срочно выздоравливать! Все без меня… Ребенок забился, стройка идет… А свадебное путешествие в Одессу? Я, таки снова, хочу посмотреть на Дюка со второго люка! Иван Степанович, хочу категорически тебе напомнить про наш медовый месяц в моем родном городе, сразу после окончания строительства. Интересно, признает ли Дюк свою заблудшую Розу? Ой-вэй! Мне, таки нужно срочно выздоравливать!
Продолжение следует…
