Деревья. Это всегда были они. Сквозь свою морщинистую кору, они наблюдают за нами веками, а мы даже не замечаем их присутствия. Мы проходим мимо. Считаем их безликой частью пейзажа. Пренебрегаем ими. Но это до первого штормового предупреждения, когда порывы ветра гнут и ломают стволы даже самых могучих из них.
Во дворе каждой школы стоят эти великаны, склонившие свои раскидистые, кривые ветви вокруг себя. На разной высоте до земли, на разном расстоянии от центра. Кривые или вытянутые, в виде скелета или паутины, тонкие или плакучие. Неважно. Всегда происходит одно и тоже: они неизменно тянутся в твою сторону, Андрей. Ведь так?
В прошлой школе была столетняя аянская ель, задумчивая как твоя мама, сумрачно-зеленая, как волна Японского моря. В позапрошлой – долинный вяз, кряжистый и мудрый как самурай. Еще раньше – сахалинская яблоня с белоснежными узорами цветков.
Все они покалечили чью-то судьбу. Все они – орудие мести.
Это начиналось всегда одинаково. Твои миндалевидные глаза, фамилия Сугимото, желтые латексные перчатки и дребезжащий мешок с мелочью – все это раздражало твоих одноклассников как заноза под ногтем.
Ты же помнишь, да, сынок?
Я расскажу тебе все, что знаю, Андрей, а ты пока полежи на диване и послушай. Нет, даже не пытайся подняться – это бесполезно. Позволь, я немного поправлю подушку.
Долгая череда школ началась с первого класса. Каждые полгода – новое место. Когда в Находке слухи о тебе распространились по всем школам, нам пришлось переехать во Владивосток. Здесь никто не знал твоего имени. Пока что.
И вот 2018 год. Тебе четырнадцать. Стоишь на крыльце школы №18, не решаясь войти. Другие ученики толкали тебя – кто-то нарочно задевал плечом, другие же просто не замечали –, когда забегали внутрь, боясь опоздать на урок. Звонок уже давно прозвенел, но ты все еще не решался переступить порог.
Ты оглядел школьный двор. Вдоль зеленого забора выстроились три японских кедра – высоких, строгих. Их ветви были густыми, темно-изумрудными, чуть опущенными под весом влажного воздуха. Казалось, они перешептываются между собой – почти неслышно, едва заметно колыхаясь на ветру.
Это не может быть совпадением, подумал ты. Японский кедр во Владивостоке – редкость. Но не в этом было дело. Твоя фамилия переводится с японского как «корень японского кедра».
А теперь трое представителей их древнего вида стояли прямо за твоей спиной и наблюдали за тобой. Другие ничего видели, как всегда, но ты-то знал. Знал это слишком хорошо. Знал на собственной шкуре.
И минутой позже все началось снова.
– Дети, познакомьтесь – проговорила Жанна Михайловна, твоя новая молодая классная руководительница широко улыбаясь. – Андрей Сугимото.
Эту пьесу ты видел уже тринадцать раз. Каждый жест, каждый взгляд, каждую усмешку и выкрик. Как будто какой-то невидимый режиссер ставит один и тот же спектакль, лишь слегка меняя актеров и декорации. И только ты был всегда на месте. В своей незавидной и печальной роли.
Ты мог предсказать кто из парней первым плюнет в тебя бумажкой из трубочки, а какая из девочек фыркнет тебе в след, хихикая в ладонь, когда ты пройдешь мимо ее парты.
– Этот мальчик приехал к нам из другого города – продолжала учительница.
– С другой планеты он к нам прилетел – раздался басовитый голос с дальней парты и весь класс взорвался смехом.
– Тишина в классе! – прогремели слова Жанны Михайловны.
Старшеклассники замолкли чуть позже, чем тебе хотелось бы.
– Андрей приехал к нам из Находки – продолжила учительница, поправляя очки.
Ты стоял у доски, чувствуя, как потеют ладони под желтыми латексными перчатками. Мешок с мелочью в нагрудном кармане пиджака шуршал от каждого твоего вздоха, как будто издеваясь.
– Ну же, Андрей, расскажи нам немного о себе, – мягко попросила Жанна Михайловна, глядя на тебя глазами, в которых, как тебе хотелось верить, светилась настоящая доброта – не притворная, не театральная.
Ты молчал, чувствуя, как внутри поднимается знакомое напряжение, будто даже кедры во дворе замерли в ожидании твоего голоса.
– Меня зовут Андрей. Я изучаю японский, люблю шахматы и детективы. – слова слетали с твоих губ, как заученный монолог.
– Ботаник – выкрикнул тот же басовитый голос с задней парты.
– Гвоздев! – рявкнула Жанна Михайловна так, что казалось, задрожат стёкла. – Еще слово – и выгоню из класса!
Все перешептывания и смешки умолкли.
– Хорошо, Андрей. – произнесла учительница своим привычным тембром, – Садись, твое место там, возле окна.
Она указала на правый ряд. Ты окинул класс взглядом и увидел ее. Девочка с огромными карими глазами и кудрявыми длинными волосами в зеленом пиджаке и белой водолазке сидела одна за партой. Тебе показалось, что она была единственной, кто не смеялся над тобой.
Девочка сразу показалась тебе особенной – таких красивых, как она, ты еще не встречал в своей жизни. Твое сердце вдруг застучало о грудную клетку, будто пыталось вырваться наружу, а в животе, казалось, поселился рой ос, которые то и дело жалили его изнутри.
Ты сел рядом и, достав учебники из портфеля, аккуратно положил их на край лакированной столешницы, не касаясь поверхности. Каждой твое движение было плавным, но методичным – ты делал это уже сотни раз… Руки в желтых перчатках помнили свое дело.
Учительница начала урок, написав мелом на доске тему: «Квадратный корень».
Твоя новая соседка по парте пыталась сделать вид, что не замечает тебя, но боковым зрением ты видел, как она то и дело переводила взгляд с доски на тебя и твои руки.
– Зачем это? – прошептала она, глядя на твои перчатки.
– Для защиты – ответил ты.
– От чего? – ее брови нахмурились.
– Аллергия на дерево, – ты отвечал на автомате, списывая примеры с доски один за другим.
После короткой паузы девочка снова нарушила тишину:
– Такого не бывает, глупый!
На этот раз ее слова долетели до ушей учительницы, и та вновь повысила голос.
– Извините, Жанна Михайловна – робко ответила девочка.
В тот день Марина больше не заговорила с тобой. Конечно же это расстроило тебя, мой мальчик. Но на следующий – она сама подошла к тебе в коридоре.
– Прости, что назвала тебя глупым – сказала она. Ее взгляд петлял, перескакивая с подоконника на линолеум, с линолеума, на батарею. Казалось, она осмотрела весь коридор, но не осмелилась посмотреть тебе в глаза.
– Мне не привыкать – ответил ты.
Она улыбнулась и, наконец, ее глаза встретились с твоими.
– Вы часто переезжаете с семьей? – вновь прозвучал ее голос, который звучал как мелодия колокольчика из музыкальной шкатулки.
Она внимательно смотрела на тебя, будто пыталась запомнить каждую деталь твоего лица. И ты ответил:
– Нет. Но я менял много школ… Почти каждые полгода.
– Почему? – спросила она, в ее глаза захлестнула новая волна любопытства.
– Потому что после меня остаются следы, – сказал ты ровным голосом.
Она вдруг замолчала и несколько секунд все, что ты слышал были лишь крики и смех учеников в коридоре, их громкие шаги.
– О чем ты? – спросила Марина, нахмурившись.
– О том, что я никогда никого не хотел обижать, – произнес ты. – Но, когда я появляюсь где-то, деревья начинают говорить. А потом… кто-то исчезает.
Ты увидел в ее огромных глазах тень неуверенности.
– Марина! – раздался знакомый басовитый голос за твоей спиной. – Какого хрена ты разговариваешь с этим китаезой?
Ты обернулся. Это был Николай Гвоздев. Вчера за партой он казался тебе ниже. Но сейчас, стоя рядом с тобой, он был на голову выше тебя.
Твоя мама Юки всегда мечтала, чтобы ты изучал каратэ. Тот стиль, что произошел с ее родного острова Окинавы. Но в ты унаследовал от нее кое-то получше. Ты знаешь.
Рядом с Гвоздевом материализовались его дружки – Димка Леонов и Серега Зарубин. Оба примерно с тебя ростом. «Хотя бы у этих удар будет послабее» – подумал ты, заранее прокрутив в голове события ближайших дней.
– Не называй его так, – резко сказала Марина.
– А что ты мне сделаешь, дорогуша? – Коля сделал шаг в ее сторону и склонился, приблизив свое лицо к ней, – Хотя знаю кое-что, что ты можешь мне сделать. Своими пухленькими губками.
Он усмехнулся. Его друзья подхватили смех – тот самый, противный, какой ты помнил еще с прошлых школ. Так смеются недалекие подростки, которые считают себя и свои кулаки центром Вселенной.
Твоя рука в перчатке сжалась, как краб, щелкнувший клешней. Ты схватил Гвоздева за воротник рубашки, дернув вниз так, что он склонился перед Мариной еще больше. Ты сделал это не сильно, но достаточно, чтобы он почувствовал, что это не игра.
– Не оскорбляй ее, – прошептал ты ему на ухо.
Его приятели подбежали к тебе с криками, оттащили от Коли и прижали лицом к подоконнику. Все непременно закончилось бы дракой, если бы не знакомый голос.
– Леонов! Зарубин! Гвоздев! – Жанна Михайловна прокричала слова будто заклинание и все трое оставили тебя в покое.
– Мы еще разберемся с тобой, косоглазый – прошипел напоследок Николай, поправляя рубашку.
На следующий день по дороге в школу, возле детского сада, ты увидел пенек, на том месте, где еще вчера стоял старый ясень. Это зрелище расстроило тебя, хоть ты и давно смирился с подобными вещами. Когда ты видел дерево последний раз, его ветки свисали над проводами, а ствол казался сгнившим в нескольких местах. Возможно, на этот раз арбористы, эти убийцы деревьев в комбинезонах и с навыками альпинистов, спасли жизни детей. Ведь ты знал: деревья не падают просто так.
Рука сама потянулась в карман за монетами. Двух было достаточно, посчитал ты и опустил их на пень. А когда обернулся, ты увидел на другой стороне дороги Марину. Она стояла и наблюдала за тобой, прислонившись спиной к старому забору.
– Что ты делал? – спросила она, когда ты подошел.
– Просто… помолился. – ты опустил взгляд.
– Его спилил мой отец. – произнесла Марина. Ее голос звучал осторожно, чуть хриповато, как будто она проглотила волнение и теперь не знала, где его спрятать. –У него своя фирма по удалению растений. Получил заявку от детского сада.
Ты не поднял глаз. Только чуть сжал кулак.
– Что? – Она сделала полшага ближе. – Думаешь, он не должен был этого делать?
– Нет, – ответил ты, почти шепотом. – Просто… убийство деревьев не проходит даром.
Она вздохнула – коротко, раздраженно, как делают старшеклассники, когда пытаются казаться взрослыми, но еще не умеют.
– Это не убийство, Андрей. Это работа. – обронив эти слова, она засеменила в школу так, будто каждым своим шагом пыталась проломить асфальт на пешеходной дорожке.
В тот день в классе пустовало место Зверева. Все твои одноклассники шептались, что вчера на него упала ветка, с того самого ясеня и теперь он лежал в больнице с сотрясением мозга. “Еще легко отделался” – подумал ты.
С Мариной вы не разговаривали. Она будто возвела между вами невидимую стену. А когда одноклассники рассказали ей, что произошло с Димкой – то вовсе стала избегать тебя, как прокаженного.
Гвоздев и Зарубин подкараулили тебя за углом школы. В их руках были толстые палки. Они били тебя по спине, по голове – снова и снова, пока ты пытался прикрыться руками в желтых перчатках.
– Это тебе за то, что опозорил меня вчера – плюнул в твою сторону Коля, когда ты уже лежал.
Но ты знал, что произойдет дальше.
На следующий день в школу не пришел Серега Зарубин. Все говорили о том, что он напоролся животом на корягу, когда катался на велосипеде. На дорогу выбежал четырехлетний ребенок. Возник из-за куста, будто из другого мира. Сережа резко повернул руль и велосипед покатил прямо в канаву, где его и настиг острый кол с той полусгнившей коряги.
Гвоздев ходил по школе будто зомби. Одноклассники шептались, что никогда еще не видели его таким потерянным и печальным.
Ты пытался заговорить с Мариной, но она игнорировала тебя. Поэтому ты догнал ее возле школы после уроков и перегородил ей путь.
– Почему ты избегаешь меня? – спросил ты, глядя прямо ей в лицо.
– Ты еще не понял? – ее голос прозвучал жалобно как сломанное радио, а глаза вдруг стали влажными – С тех пор, как ты появился, тут все перевернулось с ног на голову! Я чувствую, будто… деревья что-то шепчут мне в след.
– Мариночка, с тобой все будет в порядке! Деревья мстят только тем, кто вредят мне или… – ты вдруг понял, чего она действительно боится.
– Вот именно, Сугимото…Или им самим – прошептала она, закончив за тебя фразу – Мой отец.
Ты и сам не знал точно – пострадает ли отец Марины. Духи деревьев всегда действовали по-разному: кому-то мстили на следующий день, как Димке и Сереге, а кого-то не трогали годами.
Ты выждал паузу, хотел ее утешить, но Марина вытерла слезы платком и, подняв глаза на тебя, проговорила:
– Ты милый парень, Андрей… Но если ты и впрямь связан с этим, и можешь общаться с деревьями, то прошу тебя прекрати все это! Я так не могу. Мне страшно с тех самых пор, как ты появился в нашем классе…
Ее голос дрожал, как надломленный колокольчик. Ты понимал, что она действительно напугана. Ты хотел протянуть руку, обнять, успокоить. Но в этот момент из ворот вышел Гвоздев. Марина заметила его первой, резко отступила, развернулась и побежала прочь.
– Стой! – крикнул ты ей вслед.
Но она даже не оглянулась.
– Не знаю правда ли вся эта хрень, что о тебе говорят, – пробасил Коля, – но нам с тобой точно надо разобраться, китаеза.
Он медленно сжал пальцы в кулак и прижал к своей ладони. Костяшки хрустнули, словно предупреждая о его намерениях:
– Сегодня в 19-00 за старой насосной станцией. Только ты и я. Решим наш спор по-мужски. Кто победит, тому она и достанется – сказал он, и бросил взгляд на удаляющуюся от вас Марину.
– Будь, по-твоему, Николай – проговорил ты холодным голосом.
От насосной станции пахло болотом. Из ее недр, в канаве выходили две сточные
трубы внушительного диаметра, из которых слабым ручьем текла вода. Заросшие и облипшие грязью, они напоминали тебе стволы старых дубов.
Ты пришел раньше назначенного времени и считал коричневые листья под ногами. Когда Гвоздев явился, к твоему удивлению в его руках не было ни бейсбольной биты, ни куска арматуры или толстых веток. Но призрак самодовольной улыбки все равно поселился на его лице.
Он подошел к тебе ближе и поднял кулаки перед лицом:
– Что ж, пусть победит сильнейший.
Сплюнув на листву под ногами, он добавил с усмешкой:
– Ну то есть – я, конечно.
Первый удар он нанес так неожиданно, что ты не успел среагировать. Ты даже не попытался вскинуть свое предплечья для блока. Кулак, размером с два твоих, впечатался прямо в твою челюсть. Из твоих глаз посыпался фейерверк боли. Ты упал перед Колей, как спиленное дерево.
– Хах, блин, – улыбка растянулась на его лице, – не знал, что это будет так просто.
Ты поднял голову, и отряхнув лицо от листьев, заметил какое-то движение в районе сточных труб. Десятки каких-то длинных и толстых змей тянулись к ногам Гвоздева. Таких отвратительных, что могли присниться только в самых страшных снах.
– Ну, китаеза – продолжал Николай, подходя к тебе ближе, – Теперь ты получишь за Диму и Серегу. Ведь это все ты и твои деревья натворили?
Длинные, извивающиеся создания приближались к его ботинкам, но он даже не слышал шелеста. Но зато теперь ты ясно видел, что это были вовсе не змеи, а огромные корни, которые тянулись за Гвоздевым прямо из сточных труб.
– Нет, – проговорил ты, сплюнув кровь на землю – Они лишь показывают кто есть кто.
Корни обвились вокруг его ботинок. Медленно, почти ласково. Но ты знал: это не ласка. Это приговор.
Гвоздев не успел ничего понять. Лишь дернулся, когда один из корней резко сжался, будто гигантская кишка, вырванная из земли. Он потерял равновесие и упал лицом вперед. Огромные корни, похожие на корни японского кедра, потянули его назад, к трубам, и вы услышали зловещее хрипение из их утробы, похожее на стон умирающего.
Ты отполз в сторону, чувствуя, как боль простреливает челюсть. Гвоздев же пытался отбиваться ногами, разбрызгивая лужи.
– Что за хрень?! Что это такое?! – кричал он.
В этот момент корни дернули его ноги с новой силой, и ты услышал влажный хруст его суставов. Теперь он кричал что-то нечленораздельное, но это длилось недолго. Тишина наступила, когда он исчез в трубе, будто его и не было вовсе.
Наутро в школе все уже шептались о том, что тебя вот-вот отчислят. Никто не любит тех, кто даже не пытается быть своим. От теплого взгляда Жанны Михайловны не осталось и следа.
Марина выбежала из класса, когда ты подошел к вашей парте. Она была одета во все черное, а на голове ее был повязан траурный платок.
– Марина! – крикнул ты ей и бросился ее догонять.
Настигнув девочку в вестибюле, ты схватил ее и попытался притянуть к себе со словами:
– Прости меня… Прими мои соболезнования! Я надеялся, что этого не произойдет.
В ответ девочка прокричала сквозь слезы:
– Это все ты виноват! Теперь мы с мамой остались одни. Навсегда!
Она оттолкнула тебя и ее ладонь ударила тебя по лицу, поцарапав щеку ногтем.
Кровь закапала прямо тебе на пиджак.
– Это все твои проклятые деревья! – продолжала кричать девочка, – Лучше проваливай отсюда, Сугимото! Проваливай и прихвати с собой свои ветки и корни.
Крики разнеслись по школе. Ученики выглядывали из классов. Учителя один за другим выходили в коридор. Вскоре вы были окружены. Но ты видел только ее. Ее боль. Ее ненависть. И понимание – ты снова остался один.
В этот момент двери школы с грохотом распахнулись. Вихрь кедровых иголок ворвался в вестибюль, окружив Марину. Люди с криками отпрянули от девочки. Иголки царапали ее по лицу и коже рук. Она кричала и пыталась вырваться из этого бешеного урагана.
Ты смотрел на нее и на этот темный силуэт среди листьев – едва различимый, словно тень, проступившая сквозь плотную стену ветра. Силуэт, который ты уже видел раньше. Только ты. Никто кроме тебя его так и не заметил, конечно.
Каждый крик, каждый вопль Марины резал твое сердце будто нож. Ты выбежал из школы, не в силах больше их выносить. Без куртки. Без сумки. Только в желтых перчатках. И с мешком монет, дребезжащим в кармане, будто звон похоронного колокола. Ты хотел испариться, чтобы никто никогда тебя больше не увидел и не заговорил с тобой. Чтобы никто не мог причинить боль тебе, а деревья бы остались без новой жертвы.
Той ночью ты проник во двор школы. Ты пришел и убил их троих, ведь так? Это была твоя месть. Зина, школьная сторожиха, на следующее утро клялась, что ничего не слышала. Говорила, будто несколько раз задремала за своим столом – дескать, возраст берет свое. Но никто ей не верил. Как можно проспать звук бензопилы под самым окном? Как можно не заметить, как три великих дерева падают одно за другим, ломая забор и землю под собой? Или же просто это твой мешок золотых монет заставил ее молчать?
В любом случае на следующее утро в школу ты не пришел. Ученики и учителя, собравшись у забора, молча смотрели на три пенька, торчащих из земли, как раны на теле двора. Никто не говорил ни слова.
Это была твоя роковая ошибка, Андрей. Ты отомстил за Марину, но нарушил ты… нарушил клятву нашей семьи с духами деревьев. Спилил кедры. Убил их. Ты ударил по сердцу договора. И теперь они требуют компенсации.
Я пытался остановить это. Молился старыми ритуалами, которые оставила твоя мать на бумаге. Хотел заплатить монетами. Но ты же знаешь, как они любят шутить: деньги принимаются только от тех, кто «посвящен».
Теперь выбора нет. Они пришли той ночью. Тени между ветвями. Шептали твое имя. Отец должен сделать то, что не смогла мать. Принести тебя обратно. Вернуть долг.
Ты спишь на этом диване, Андрей. Руки связаны. Желтые перчатки валяются на полу.
Я помню, как Юки объясняла: когда деревья решают взять человека, они дают ему шанс – стать частью себя или быть разорванным.
Ты причинил им боль. И теперь они хотят ответную боль. Я возьму тебя в лес. За городом. Там, где кончается асфальт и начинается вечная тень. Там, где живут они. Там, где я в последний раз видел твою маму, когда она стояла на коленях перед старым кедром и кровь из ее руки капала прямо на корни. А потом она исчезла. Дерево забрало ее, как дань. Как жертву.
И я буду молить их о благосклонности. Чтобы они дали тебе шанс.
Я не буду плакать. Знаю: ты останешься внутри дерева. Будешь слышать мир. Почувствуешь его. Только больше не сможешь причинять им боль. А они больше не будут мстить за тебя.
Ты всегда был частью леса, сынок, как и твоя мать.
Сегодня ты вернешься туда, откуда никогда не должен был уходить.
Это – твое возвращение. Возвращение к корням.
