Крыши нью-йоркских небоскребов утопали в свинцовых облаках.
Нью Йорк погрузился в полумрак, лишь освещаемым неоновой рекламой билбордов на Таймс Сквере.
Осенью Нью Йорк выглядит величественно зловеще.
Осенний Нью Йорк – музыка в стиле джаз, играющая в элитных магазинах на Пятой Авеню.
Этой осенью у людей есть, возможно, последний раз прокатиться в старинном конном экипаже вокруг Центрального Парка.
Скоро борцы за защиту прав животных добьются, чтобы с туристической карты города исчез еще один символ романтического Нью Йорка восьмидесятых.
Осенний Нью Йорк завораживает.
Это логово Желтого Дьявола, там, где он застелил себе ложе в районе жадного Уолл Стрит.
Осенний Нью Йорк – печаль по погибшим в тот солнечный осенний день 11 Сентября.
Приближается большой праздник, День Благодарения.
И, хоть, согласно истории возникновения праздника, ее коренных жителей в Америке практически не осталось.
А от переселенцев со всего мира наш город трещит по швам.
Индейка, скорее, стала красивой картинкой богато украшенного стола традиционной американской семьи.
Все, что осталось этого праздника и перешло в новый век – это та самая благодарность человеческая.
В этот день в городе царит атмосфера мира и любви.
День Благодарения, праздник, когда за большим столом, уставленным яствами, собирается дружная семья.
Для некоторых американцев это, единственная возможность раз в году увидеться со своими родственниками.
От наблюдений за предпраздничным броуновским движением ньюйоркеров меня отвлек звонок телефона.
Звонили с неизвестного телефона.
И, хотя, я никогда не отвечаю на звонки от неизвестных абонентов в этот раз я поднял трубку, словно загипнотизированный.
— Это звонок в кредит из тюрьмы Райкерс Айленд, – сказал, железный автоматизированный голос робота.
Платить деньги за чужой звонок!
Но, ведь, звонят из тюрьмы.
А, вдруг, не дай Бог, это кто-то из моих родственников или друзей?
В Америке ведь так легко попасть в жернова системы правосудия и провести в тюрьме пару тройку незапланированных дней.
Удовольствие не из приятных, я это точно знаю.
— Брат, – в трубке раздался незнакомый голос, – Брат! Ты говоришь по-русски?
— Да! – отвечал я, пытаясь понять кто со мной разговаривает за мои же деньги, вспоминая кто из моих знакомых говорит с такой интонацией.
— Брат! Запиши телефон! – потребовал голос и продиктовал номер телефона, который я послушно записал.
— Это телефон моей бабушки. Поздравь ее с праздником Благодарения и наври ей, что я уехал. В Африку! На Северный Полюс! Придумай что-нибудь! Пожалуйста брат! – попросил он, после чего, наконец, рассказал мне свою историю.
Марк Ягужинский, так звали молодого человека, отматывал пожизненный срок в тюрьме Райкерс за убийство.
Эту информацию я воспринял совершенно спокойно.
Не я судья.
Не мне судить.
Каждый предстанет перед Высшим Судом, каждому воздатся по заслугам его.
Марк хотел поздравить свою бабушку, которая живет в Нью Йорке.
Но так, чтобы она не узнала, где находится ее внук.
Для этого он выбрал такой способ, он просто набирал произвольные номера телефонов, начинающиеся на исконно русскоязычный код Бруклина «718», в надежде, что его соотечественник поднимет трубку и правильно поймет его просьбу.
Я пообещал Марку сделать все, что он просил.
На следующий день я позвонил по номеру, который мне дал Марк.
После нескольких гудков трубку подняли и приятный женский голос ответил, — Ягужинская у аппарата. Слушаю Вас.
Я поздравил ее с праздником и передал привет от ее внука Марка, который сейчас находится в ученой экспедиции в Африку, в качестве фотографа.
— Вы всенепременно обязаны ко мне прийти! – требовала женщина.
Я пытался найти предлог, чтобы отказать, но не мог сопротивляться ее настойчивости.
Тем более, в голосе ее слышалась нескрываемая грусть.
Грусть по общению на языке родины.
Мы договорились, что я приду к ней в гости в четверг, на День Благодарения.
Оказалось, она жила в комплексе домов для людей с низкими доходами, не в самом безопасном районе Бруклина.
Поэтому я решил не ждать, когда наступят сумерки и мне придется играть с судьбой в лотерею – Встречу ли я на своем пути плохих парней или нет?
И решил отправиться к Клавдии Васильевне, так звали эту женщину, днем.
Бруклинский район Старрет Сити, который наши эмигранты между собой называют СтарГородом, встретил меня недовольными лицами, грязью улиц архитектурным уродством высотками – прожектами и чувством опасности, ни на секунду не покидавшем меня.
В лобби пахло сыростью, испорченными продуктами и только что выкуренным косяком Мэри Джейн.
Я поднялся на указанный этаж в исписанным граффити лифте.
Подойдя к нужной квартире, нажал на кнопку дверного звонка.
— Открыто! Входите, милейший! – крикнули из-за двери и я.
Я вошел во внутрь и огляделся по сторонам.
Это была скромная и очень небольшая однокомнатная квартира, которой, давно уже, требовался капитальный ремонт.
Уродливый шкаф у стены, купленный в дешевом скидочном магазине.
Прогнувшаяся от старости кровать.
И, единственное украшение квартиры – дорогой, старинный, дубовый, резной стол ручной работы, стоящий посередине квартиры, на котором стояли два блюда с салатами и две тарелки с приборами.
— Вы, должно быть, Денис!, – за моей спиной на старом инвалидном кресле сидела старушка с красивым, благородным лицом, которое никак не портили даже морщины.
Смотря на нее мне казалось, что сейчас я находился не в самом центре Нью Йоркской нищеты, а, где-нибудь в родовом графском поместье.
Сейчас, Ее Сиятельство Клавдия Васильевна, позвонят с в колокольчик.
Мигом появится лакей в зелёной позолоченной ливрее, и она прикажет ему сопроводить гостя в гостевой зал. Мне стало стыдно и неловко. Я пришел в гости с пустыми руками к женщине, испытывающей явную нехватку средств к существованию, и чей внук отсиживает пожизненное преступление за убийство.
Я покраснел от смущения и спросил, где находится ближайший продуктовый магазин.
Через час я вернулся, увешанный сумками с продовольствием и цветами.
— С праздником Вас Благодарения! – поздравил я ее и вручил цветы с маленькой коробочкой с украшением из ювелирного магазина.
Недорогой, дешевой безделушкой, чтобы хоть как-то отблагодарить человека за оказанное гостеприимство.
На лице Клавдии Васильевны выступили слезы.
— Спасибо Вам Денис. Как Вас по батюшке? Денис Александрович.
Было видно, что она расстрогана подобным отнтшением к ней. Она сидела, нежно прижав подарок к груди и улыбалась.
Я быстро накрыл стол уже приготовленными в кулинарии салатами и традиционной индейкой, поставив на стол бутылку с вином и пакет сока.
— Кому сок, любезный! – строго спросила Клавдия Васильевна.
— Вам, – ответил я.
— Мне! – возмутилась Клавдия Васильевна, — Сегодня я пью только вино!, – гордо ответила она и поставила на стол бокалы.
Мы ели индейку и пили красное вино.
Мне не нравится мясо этой птицы.
Оно резиновое и безвкусное, но сегодня оно показалось мне самым вкусным, что я ел в своей жизни.
Клавдия Васильевна оказалась чудесным рассказчиком, веселя меня смешными историями из жизни.
Когда вино закончилось, Клавдия Васильевна, в ее глазах играли хмельные, задорные огоньки, предложила мне выпить коньяка.
Вернее, не предложила.
Я заметил, что она никогда ничего не просила и не предлагала.
В молодости она была явно властной женщиной.
Правильнее сказать, она потребовала, чтобы я попробовал старый, марочный коньяк, который она держала только для очень важных гостей.
Да и то, ввиду ценности и старости коньяка, только одну рюмку.
Судя по количеству коньяка в бутылке, важных гостей за все ее жизнь у нее было не так уж и много.
Коньяк успокаивал и согревал.
Было заметно, Клавдия Васильевна очень не хотела, чтобы я уходил и всеми способами хотела меня остановить.
Впрочем, я уходить и не собирался.
В обществе с Клавдией Васильевной я чувствовал себя очень уютно в этой маленькой, бедной квартире, находящейся в центре нью-йоркских трущоб.
Она достала из шкафа старые, в красивом переплете, старинные маленькими, пожелтевшими от старости фотографиями.
Кусок картона, запечатлевший всю историю всей ее жизни.
Родители, друзья, ее дети, сын с благородным, унаследованным от матери, лицом, сын и красавица невестка.
Оба погибли в автокатастрофе в Америке.
И ее внук Марк.
Гордость семьи.
Закончил школу с отличием.
Поступил в престижный университет. Потом бросил его.
Появились непонятные друзья.
Наркотики.
В конце концов Марк был вовлечен в грязную историю с наркотиками, в которой, по словам Клавдии Васильевны, ен внук являлся настоящей жертвой.
В результате чего, больше всех пострадал он, его отчислили из университета.
Высшее образование Марк не получил.
Работал на разных работах и очень любил фотографировать.
Она так рада, что Марк сейчас в Африке, в составе ученой экспедиции и очень переживает, чтобы он не подцепил Эболу или еще какую-нибудь заразу.
Я успокоил ее и сказал, что Марку это не грозит.
С фотографии на меня смотрел улыбающийся мальчик.
Такой же, как я, очкарик.
Кто бы мог представить, что через много лет этот милый очкарик превратится в убийцу?
Все это время Клавдия Васильевна, то и дело, оценивающе смотрела на меня, как будто сравнивала меня с Марком.
Наступил момент прощания.
Я ненавидел этот момент и очень не хотел покидать эту квартиру, решив, что обязательно заскочу к ее хозяйке на следующий день.
И вообще, с этого момента, я буду навещать ее каждый день.
— Денис! – Глаза Клавдии Васильевны были влажными от слез, – Прими пожалуйста от меня этот амулет. Это семейный амулет, точнее его половинка.
Когда две половинки сойдутся вместе получится одна дружная семья!, – с этимим словами она передала мне золотую половинку овала с надписью «Семь».
Что такое семь, счастливое число?
Она не дала мне ответ.
Мы распрощались и я клятвенно пообещал зайти к ней на следующий день.
Всю дорогу домой я думал о Клавдии Васильевне и ее внуке.
Что сподвигло человека на преступление? Как он смог переступить черту?
Каково пожилой женщине находиться в полном одиночестве в чужой стране?
На следующий день, когда я приехал, чтобы навестить ее, я встретил полицейского опечатывающего дверь ее квартиры.
Рядом, на лестничной клетке собрались ее соседи.
— Ее нашли заснувщей в кресле, лицо запечатлело застывшую смиренную улыбку, – прошептала ее русскоязычная соседка, — Ее никогда не видели такой счастливой при жизни. Хотя бы умерла она счастливой. И про внука ничего не узнала.
Через полгода ко мне пришла маленькая посылка от неизвестного адресата.
В посылке лежала вторая половинка амулета, буква «Я» и записка — «Привет из Райкерс Айленд. Спасибо за все. Марк».
Я соединил половинку, подаренную Клавдией Васильевной с половинкой полученной по почте.
Половинки сошлись, образовав слово «Семья».
«Семья воссоединилась!» — вспомнил я слова Клавдии Васильевны и взял телефон — Алло! Тюрьма Райкерс Айленд? Я хочу назначить свидание с заключенным Марком Ягужинским.
Это его брат.
