Увы, немногие знают, что термин «квасной патриотизм» подразумевающий бездумное и часто необоснованное восхваление всего, что хотя бы частично можно назвать «отечественным», является не плодом коллективного фольклора, родившимся на бескрайних просторах «одной шестой части суши», а принадлежит вполне конкретному человеку. А именно: русскому поэту, публицисту, литературному критику, переводчику, мемуаристу и крупному государственному сановнику князю Петру Андреевичу Вяземскому. Тому самому «князю Вяземскому», который был одним из ближайших друзей и постоянных корреспондентов «нашего всё», незабвенного «Алексан Сергеича» Пушкина на протяжении всей сознательной, хотя, увы, и относительно недолгой жизни последнего…
Впервые князем Вяземским словосочетание «квасной патриотизм» было употреблено в его «Письмах из Парижа», опубликованных в 1827 году в крупнейшем просветительском журнале того времени «Московском телеграфе».
С конца XVIII века эпистолярный жанр (когда художественное произведение преподносилось в виде писем друзьям и знакомым с философскими наблюдениями или размышлениями об окружающем мире) был едва ли не самым популярным литературным жанром в европейской и русской литературе. Именно в «Письмах из Парижа», П.А. Вяземский писал: «Многие признают за патриотизм безусловную похвалу всему, что своё. Тюрго [французский философ и экономист XVIII века, один из «отцов» экономического либерализма] называл это лакейским патриотизмом, du patriotisme d’antichambre. У нас можно бы его назвать квасным патриотизмом. Я полагаю, что любовь к отечеству должна быть слепа в пожертвованиях ему, но не в тщеславном самодовольстве; в эту любовь может входить и ненависть. Какой патриот, какому народу ни принадлежал бы он, не хотел бы выдрать несколько страниц из истории отечественной, и не кипел негодованием, видя предрассудки и пороки, свойственные его согражданам? Истинная любовь ревнива и взыскательна»…
Поскольку квас считался напитком исконно русским и имел самое широкое распространение по всей Российской империи, и само выражение, отсылающее к знакомому образу для любого русского человека, «пришлось ко двору» буквально всем сословиям и сразу же стало крылатым. Употребляли его и в шутку, и всерьёз, но всё же никогда не забывая о том, что контекст, в котором его следует использовать, всегда должен был оставаться иронично-насмешливым…
Однако, вряд ли кто-то, кроме историков литературы знает или помнит о том, что князем Вяземским в повсеместный оборот бы пущен и другой вполне заслуживающий упоминания термин: «патриотизм сивушный».
В своей «Старой записной книжке» в числе прочего, князь П.А. Вяземский писал: «Выражение квасной патриотизм шутя пущено было в ход и удержалось. В этом патриотизме нет большой беды. Но есть и сивушный патриотизм; этот пагубен: упаси Боже от него! Он помрачает рассудок, ожесточает сердце, ведет к запою, а запой ведет к белой горячке. Есть сивуха политическая и литературная, есть и белая горячка политическая и литературная».
К сожалению, настолько яркий термин, как «патриотизм сивушный» не особенно прижился в русском культурном пространстве. Вероятно и прежде всего оттого, что особенно яростным «квасным патриотам» было слишком страшно признавать за собой подобный «грешок», исполненный ксенофобии и откровенной ненависти ко всему, что не вписывалось в их привычный «отечественный миропорядок».
Людям же более адекватным и открыто смотрящим на мир, термин этот вообще не требовался по причинам более чем очевидным, коими были уважение к чужому мнению и достоинству, свободе совести, способности и моральной готовности снять шляпу перед действительно достойными человеческими достижениями. Даже, если достижения эти и были совершены не на территории Российской империи и не обязательно соотечественниками «по паспорту» (как и последний факт никак не гарантировал того, что только за принадлежность к определённому государству или нации, человек обязан был вызывать к себе уважение…)
Увы, такая разная судьба ожидала два весьма схожих термина, запущенных в повсеместный оборот князем Петром Андреевичем Вяземским. Один термин уже стал крылатым и до сих пор повсеместно используется в русскоязычном культурном пространстве. Другой же, хотя и не менее звучный и многозначный, уже забыт и почти канул в Лету…
Иллюстрация: «Книжный червь» (нем. Der Bücherwurm) —
картина немецкого художника и поэта Карла Шпицвега
