биографический роман
Памяти моего отца, Шабли Петра Даниловича, посвящаю.
Я єсть народ, якого Правди сила
ніким звойована ще не була.
Яка біда мене, яка чума косила! –
а сила знову розцвіла.
Павло Тичина, «Я утверждаюсь»
***
Я есть народ, а его Правды сила
побеждена вовеки не была.
Какая же беда, чума меня косила! –
а сила снова расцвела.
(перевод Владимира Шабли)
1920 год, январь. Украинская Народная Республика. Посёлок Томаковка Екатеринославской губернии. Рождение Петра.
1920-й год… Хаос… Замешанный на страхе, беспределе, непрерывных сменах власти, гражданской войне и болезнях. Красные с продразвёрсткой, белые с надменным великодержавным разбоем, махновцы с анархистской экспроприацией и дележом всего и вся, банды Григорьева, Маруси и прочие, и прочие… Каждый со своим уставом. Но все забирают и убивают, насилуют и грабят.
Только одно учреждение исправно работает в Томаковке – больница. Оно необходимо всякой воюющей власти, любому генералу и атаману: нужно лечить раненых и больных, кормить и давать ночлег здоровым.
Бессменная повариха больницы Ирина Семёновна Дырикова чисто автоматически чистит картошку: нужно готовить завтрак пациентам. Работа есть работа, а она сейчас – единственная постоянная кормилица в семье. Но мысли сегодня целиком и полностью дома; там беременная дочь Мария уже неделю разбита тифом и лежит одна в критическом состоянии. Как на зло, дома никого нет. Зять Данил недавно устроился на работу, а такую удачу нельзя было упускать. Обычно Ирина в течение дня навещала больную дочь, но сегодня аврал на службе: прибыла очередная партия раненых. Материнское сердце рвётся к дочери… Хотя, чем она может помочь?..
Ирина вытерла руки полотенцем, подошла к иконке, изображающей Божью матерь с младенцем-Иисусом. Встав на колени, женщина сложила ладони на груди и приникла взглядом к лику непорочной девы.
– Пресвятая Дева Мария, дай силы моей дочери одолеть страшную болезнь, спаси и сохрани мою кровиночку, прошу тебя, умоляю! Слава тебе, Господи! Ты один даёшь нам радость и горе, ты всемогущ. Забери мою душу, но помоги моей бедной Марии! Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. – Неистовая молитва, сопровождаемая Крестными Знамениями и горькими слезами, становилась всё тише и тише, постепенно превращаясь в неразборчивый речитатив.
Молясь, Ирина сливалась душой с божественным, отрекаясь от всего окружающего. Она как бы влетала в изображение святых мучеников и растворялась в нём. Ещё девушкой в церкви ей удалось научиться такому вхождению в своеобразный транс. Высокие, влекущие к вечности своды храма с величавыми ликами святых, проникающими в саму душу, притягивали к себе. Атмосфера безмятежности, всеохватывающей глубины и доброты, пропитанная запахом ладана и христианской музыкой, обволакивала, лишала ощущения пространства и времени. Ирина всецело отдавалась этому прекрасному ощущению полёта, упивалась им, испытывая моменты райского умиления.
Со временем она смогла достигать такого состояния, молясь возле иконы дома или на работе. Вот и сейчас женщина парила в подрагивающей сияющей глубине, стремясь приблизиться к таинственному светящемуся ореолу. Внезапно всё это прекрасное поднебесье вокруг будто бы вывернулось наизнанку, провалившись в чёрную бездну вакуума.
***
Ирина лежала на полу. Совершенно разбитый организм начал приходить в себя. Единичная мысль упорно долбила мозг, заполнив всё сознание: срочно бежать домой, там что-то случилось! Ирина с трудом встала и поплелась к своей подруге-акушерке, которая в этот день дежурила в больнице.
– Поля, чует моё сердце недоброе. Пойдём к Марусе! Во время молитвы я провалилась в преисподнюю. Такое было со мной, когда умирала Марфуша, моя старшая дочь. Бежим! – еле стоя на ногах, Ирина вся тряслась, но взгляд её был преисполнен решимости.
– Я соберу чемоданчик, а ты иди! Я догоню, – Поля поняла всё сразу; такой она не видела подругу никогда.
«Нужно бежать, только вот прихвачу ещё кое-что, облегчающее симптомы тифа», – подумала она и бросилась со своим акушерским чемоданчиком в комнату первой медицинской помощи. Там она схватила ещё один, дежурный саквояж для вызовов, и стремглав понеслась за подругой.
На свежем морозном воздухе Иринины силы быстро восстанавливались. Но чем крепче становилось тело, тем ярче вспыхивали в растравленном мозгу ужасные картины, в которых страх перед возможными домашними несчастьями смешался с кадрами самых трагических событий прошлого… Окровавленное тело убитого грабителями мужа… А вот красный комиссар с маузером идёт прямо на неё, но в последний момент выбирает из толпы для показательного расстрела соседа Михаила… 18-летняя Марфуша в гробу, такая красивая и умиротворённая… Мария в горячечном тифозном бреду… Падающая от пули медсестра в бою за больницу между белыми и красными, когда белые использовали медперсонал как живой щит…
Вот и дом. Ирина бегом влетела в спальню. Мария металась на кровати, мокрая от пота. Всё её тело судорожно сокращалось. Она то кричала, то стонала. Мать бросилась к дочери, пытаясь не позволить ей свалиться на пол, и сразу же ощутила невероятно высокую температуру тела и дубеющие мышцы.
– Потерпи, Маруся, потерпи. Сейчас придёт Поля, она тебе поможет: всё будет хорошо, – успокаивающе заговорила Ирина, но волна страха, возникнув сначала в голове, упорно поползла по спине вниз, заполняя организм клетку за клеткой. Где-то в нижней части туловища эта волна широко расплылась, а затем разом хлынула вверх, выступив на лбу крупными каплями пота.
– Мама, спаси меня! Я не хочу умирать! – очнувшись от терзавшего всё естество приступа боли, Мария с мольбой смотрела на мать. Она схватила её руку и сильно сжала. Ирина собрала всю свою силу воли, чтобы не заплакать, не показать дочери своего страха. Но в самом уголке глаза предательская слеза всё-таки нашла себе путь и потекла по щеке. Не в силах больше сдерживаться, женщина готова была разрыдаться…
– Ира, пойди принеси воду и чистое полотенце! – стоящей на пороге Полине хватило нескольких секунд, чтобы оценить обстановку.
В мгновение ока из закадычной подруги она превратилась в требовательного, опытного и решительного врача. Ошарашенная резким тоном, Ирина молча повиновалась. Полина подошла к кровати, прикоснулась рукой ко лбу больной, осмотрела рот, грудь, пульсирующий живот и половые органы.
– Придётся рожать сейчас, Маруся, – ласково, но уверенно и с нажимом сказала акушерка. – Я знаю, тебе больно и силы покидают тебя. Но я дам тебе лекарство, которое придаст сил. Ничего не бойся. Я принимала и более сложные роды.
В комнату зашла Ирина.
– Мария будет рожать: тиф спровоцировал преждевременные роды, – безапелляционно заявила Поля, строго глядя на растерянную подругу, застывшую с тазом в руках и полотенцем на плече. – Остановить процесс уже невозможно: начались схватки. Так что возьми себя в руки и помогай нам с Марией. Я думаю, у нас есть полчаса на подготовку. Мне нужны чистые простыни, марля, тряпки, клеёнка, много кипячёной воды, спирт или хотя бы крепкий самогон. Беги собирай всё это, а я попробую немного снять тифозный жар водными компрессами и приготовлю инструменты.
Получившая чёткий план действий, Ирина приступила к его осуществлению. Уверенность подруги вселила в неё веру в благополучный исход.
Тем временем Поля намочила полотенце и положила его на лоб Марии. Она развела в ложке воды настойку, стимулирующую родовую деятельность, и заставила роженицу выпить. Клеёнка и простыни были постелены на полу, куда потом перетащили Марию. Затем мокрые тряпки были помещены на все доступные части тела. Таким образом к моменту первых потуг температуру удалось немного сбить, что придало организму хоть какой-то запас прочности в противостоянии родовому стрессу.
– Отдайся целиком тем позывам, которые будет посылать твой организм. Не противься потугам – сдавливающей боли в животе, – а постарайся всеми силами сначала включиться в эту боль, слиться с ней, а слившись, усилить и вытолкнуть её наружу. Ты очень слаба, поэтому нужно попытаться родить ребёнка поскорее, с первыми хорошими потугами, пока у тебя ещё есть силы. Плод недоношенный, а значит маленький, и я считаю, что ты сможешь. Пока всё идёт нормально, но ты должна постараться. Ну, с Богом!..
– Мамочка!!! Мамочка!!! Мамочка!!! – крики роженицы во время очередных потуг, казалось, вот-вот разрушат стены хлипкого жилища.
– Дыши чаще, а когда опять пойдут схватки, постарайся мышцами живота усилить родовую деятельность, оправиться – и ты почувствуешь, что боль ослабнет, – в очередной раз в перерыве между потугами напутствовала акушерка.
Ей вторила и Ирина:
– Ныряй в середину боли и помогай ей! Опорожняй всё внутри! Тужься! Делай то, что тебе хочется. Так тебе будет легче.
Ирина с силой сжала руку дочери.
Беззаветно любящая свою мать, Мария привыкла доверять ей во всём. И сейчас она полностью вверила себя её советам. Дождавшись нового лавинообразного нарастания схваток, роженица сделала над собой усилие и отдалась умножающейся боли, всеми силами своего ослабшего тела стараясь довести её до исступления. И – о чудо: ей действительно стало легче. Женщина с удивлением обнаружила, что теперь она может управлять процессом.
Ещё несколько раз Мария повторяла единожды удачно нащупанную процедуру и с каждым разом уверенность в благополучном исходе всё больше вселялась в неё. Наконец очередная потуга закончилась каким-то непонятным ощущением пустоты. А через некоторое время слабый, но настойчивый крик родившегося мальчика огласил о рождении нового человека.
Вскоре Марии показали сына. Он уже не плакал. Ребёнок был малюсенький, тщедушный, весь сморщенный. Но шустрые глазки всё время упорно бегали в разные стороны, как будто пытаясь поскорее рассмотреть этот новый для него, такой огромный и прекрасный мир.
– Ты молодчина, Маруся! У тебя сын! Ты молодчина! – Ирина радостно целовала руку дочери. – Теперь всё будет хорошо. Теперь всё будет хорошо.
Увидев своего малыша, Мария почувствовала облегчение. Ей захотелось скорее взять его на руки, прижать к груди. Но ребёнка унесли.
После завершения всех необходимых процедур Полина отвела подругу в сторону и шепнула:
– Кормить грудью опасно: малыш может заразиться тифом. Но ребёнок семимесячный, слабый, и, если не дать ему сейчас молозива, боюсь, он не выживет. Предыдущая роженица родила неделю назад, и молозива у неё уже нет. Я считаю, надо рискнуть и дать пацану грудь: новорождённые заражаются от больных матерей примерно в трети случаев.
Ирина взглянула на лежащего у неё на руках внука. Тот беспорядочно дёргал ручками и ножками, а затем неумело улыбнулся.
– На всё воля божья, – сказала она жёстко. – Ребёнок должен сосать материнское молоко.
Когда обработанную спиртом грудь дали малышу, оказалось, что его ротик слишком мал, чтобы вместить сосок. К счастью, сосок второй груди был поменьше и мальчик деловито принялся его сосать.
Прижав к груди плоть от своей плоти, ощутив приятные сосательные движения сынишки, Мария испытала чувство эйфории. Страшная болезнь отодвинулась в сторону, уступив дорогу счастью материнства.
Ни Мария, ни младенец ничего не знали о потенциальной опасности заражения. Они просто выполняли заложенную самой природой процедуру. А Ирина остаток дня провела в молитвах, прося Господа теперь уже о спасении двух душ – дочери и внука.
Продолжение следует…
