1941 год, сентябрь. Станция Гуляйполе, Сталинская железная дорога. Железнодорожный вор Ташкент.
«Мешок?!» – такой была первая мысль, пришедшая в голову Петру после осознания того, что он прочно закрепился внутри вагона. Рука сразу же дёрнулась к месту на боку, где вот уже больше месяца привычно висел вещмешок, но нащупала лишь лямку. Продвигаясь рукой вдоль неё, молодой человек в конце концов добрался до самого мешка, который был прочно зажат между воротами вагона и спиной стоящего рядом человека.
От сердца отлегло, и Пётр с усилием притянул своё сокровище поближе к туловищу. Ощутив дискомфорт от своей наклонённой позы, он попытался занять более удобное положение, но не смог найти подходящего места даже для ног. Кое-как растолкав валяющиеся на полу вещи, парень двинул плечами, в результате чего оказался хотя и в неудобном, но по крайней мере, не в висячем состоянии.
Однако в течение нескольких минут, пока состав стоял на станции, условия в вагоне стали всё более усугубляться. Во-первых, нагретые палящим солнцем ворота настойчиво передавали телу надоедливое тепло, а во-вторых – в замкнутом пространстве такому скоплению народа стало трудно дышать.
Ища выход из сложившейся ситуации, Пётр начал присматриваться и прислушиваться к происходящему в полумраке вагона… Весь нижний ярус был битком набит стоящими и сидящими на нарах потными, измученными людьми. Но несколько нар верхнего яруса, как раз у зарешечённого окошка, оказались оккупированными дюжиной уголовников, которые, судя по всему, чувствовали себя совсем неплохо. Подставляя свои татуированные наколками, синие тела потоку свежего воздуха, урки яростно резались в карты, не обращая никакого внимания на остальных.
Пётр попытался вдохнуть полной грудью, потом ещё и ещё. Однако было такое ощущение, что объёма груди не хватает для её наполнения воздухом.
«Нет, в этом аду, да ещё при дефиците кислорода, я быстро загнусь: нужно что-то предпринимать», – подумал он.
И решение пришло как-то само собой. Парень вспомнил, что однажды читал книгу о порядках в среде уголовников, об особенностях их жизни и общения. И хотя это было давно, молодая память мгновенно выдернула из своих анналов сюжет вместе c наиболее яркими, подходящими под настоящую ситуацию моментами.
«Была не была! Попробую прибиться к уголовникам!» – дал он себе установку.
Спустя секунду молодой человек, как заправский артист, перевоплотился в главного героя книги, которому в своё время симпатизировал. На всякий случай (вдруг кто-то из «блатных» читал это произведение) Петя придумал себе кличку, отличную от используемой в романе. Итак, отныне он – железнодорожный вор Ташкент, и вести себя должен соответственно.
Поезд тронулся. Его дёрганое движение каким-то чудом растолкало сбитую у входа толпу, более равномерно распределив содержимое по площади вагона. Пётр поднял над головой свой вещмешок, и под ругань окружающих стал решительно протискиваться вперёд, по направлению к уголовникам.
– Принимай! – он бросил мешок прямо на карты блатным, и грубо расталкивая всех на своём пути, начал пробираться к компании.
Когда молодой мужчина был уже у цели, две «шестёрки» попытались его остановить, но Пётр по очереди съездил им по зубам своим кулачищем и те притихли, оглушённые, на руках изумлённой «публики». Почувствовав крутой норов вновь прибывшего, «блатные» потеснились, и предоставили место залётному «авторитету».
– Привет, братва! – Пётр бесцеремонно уселся на предложенное место, между тем аккуратно отодвинув лежащие рядом вещи. – Ташкент, шлепер, – представился он, слегка дёрнув плечами и выдерживая паузу.
– Присоединяйся к нашей честной компании, – с расстановкой произнёс детина лет сорока, видимо, старший в этой группе уголовников, – я Лапа, а это – Финт и Кука, – он коротко познакомил Петра с сидящими по обе стороны от него урками. – Ну, расскажи, где курсировал и какими судьбами к нам.
По выражению лица Лапы Петя понял, что тот намерен устроить ему проверку.
– Работал на железке по маршруту «Киев – Ташкент». Быстро наблатыкался и всё бы было ништяк, да началась война. Пришлось менять маршрут – всё начинать с нуля, а тут ещё эти постоянные проверки… Замели.
– Да, с этой войной совсем кисляк, – поддержал Лапа, – вот и меня замели вслепую.
Уголовник на секунду задумался, а Пётр в это время с трудом сдерживал улыбку: своей короткой легендой он попал прямо в точку – нашёл ключик к эмоциям, испытанным Лапой, а значит, этот персонаж уже почти на его стороне.
– Может накатим в картишки? – пользуясь паузой, вмешался в разговор Финт, симпатичный смуглый урка лет тридцати пяти.
Он решил продемонстрировать ловкость рук, и принялся, как фокусник, жонглировать колодой карт. При этом свысока смотрел на вновь прибывшего, пытаясь всем своим видом показать, кто является мастером карточной игры.
– Давай погоняем! – охотно согласился Петя.
Карты были одной из его любимых игр, в которую он играл с детства.
– Вновь прибывший банкует, – эффектным отточенным движением Финт подал карты Петру и тот принялся их раздавать.
Конечно, в артистизме и театральности обращения с колодой Петя уступал Финту, однако же всем было ясно, что в этом деле он не новичок. Под занавес парень выдал на гора два следующих один за другим выверта с колодой, а затем с невозмутимым видом подчёркнуто аккуратно положил прикуп на матрац.
Петру везло: три партии к ряду ему попадались неплохие карты и все три партии он выиграл. Мало того, в одной из игр мнимый уголовник мастерски подыграл Лапе, в результате чего в проигрыше очутился Финт. Расчёт оказался верным: после этого эпизода Лапа окончательно встал на Петину сторону и, как главарь группы, быстро определил ему вполне достойное место в блатной иерархии вагонного масштаба. Таким образом, на этом этапе путешествия не без риска, но было отвоёвано несколько дней относительно сносных условий.
1926 год, май. Томаковка. Христос Воскрес!
Данил вот уже шесть часов не смыкал глаз. В Пасхальную ночь он остался дома на хозяйстве, тогда как супруга ещё с вечера была в церкви.
Наконец, возвещая Воскрешение Господне, зазвонили колокола. Их раскатистые переливы донеслись до дома Шаблей. Поднявшись со стула, хозяин направился к иконе.
– Христос Воскрес! Христос Воскрес! Христос Воскрес! – трижды перекрестился он.
Затем подошёл к окну, проверил состояние горящей на подоконнике свечи и попытался разглядеть в темноте купол церкви. Так ничего и не увидев, мужчина направился на кухню.
– Христос Воскрес! – обратился он к тёще.
– Воистину Воскрес! – ответила Ирина, которая тоже не ложилась.
Они трижды поцеловались и, не сговариваясь, принялись за подготовку праздничного стола. Данил занимался сервировкой, а Ирина – подготовкой кушаний. Спустя некоторое время всё было готово.
– Поднимай детей, – обратилась тёща к зятю.
Тот кивнул и проследовал в спальню.
– Петюша! Петя! Вставай! Христос Воскрес! – Данил тряс сына за плечо, пытаясь разбудить: – Уже четыре часа, и мама скоро придёт со Всенощной.
– Сейчас, – пробормотал Петя, открыл глаза, повернулся на бок и умоляюще пропищал: – Ещё немножко.
Данил пожалел мальца и переключился на старшего – Колю. Тот оказался более отзывчивым: в ответ на действия и призывы Данила сразу же сел на топчан, хотя и плохо понимал, что происходит. Обрадованный неожиданно быстрым результатом своих усилий, мужчина снова принялся за меньшего:
– Вставай, Петрик! Не то проспишь всё Царство Небесное! Христос Воскрес!
– Воистину Воскрес! – уже достаточно бодро отозвался Петя, трижды целуя отца.
– Одевайся и беги на кухню, помогай бабушке: к маминому приходу стол должен быть полностью накрыт, и мы будем разговляться.
Мальчишка убежал, а Данил снова взялся будить Колю, который, как ни в чём не бывало, опять благополучно спал.
Спустя некоторое время, все домашние были готовы к приходу Марии. Разодетые в лучшую свою одежду, вышитую яркими орнаментами, члены семьи сновали от накрытого в комнате стола к кухне. Куда бы они ни подались, везде были скоромные яства, такие желанные в конце Великого поста. Распространяющиеся по всему дому запахи мясных, рыбных и мучных блюд разжигали аппетит. В предвкушении скорого разговения, Коля и Петя каждые несколько минут нетерпеливо выглядывали на улицу, пытаясь рассмотреть в темноте возвращающуюся домой мать.
В конце концов дверь отворилась, и на пороге предстала сияющая от счастья Мария.
– Христос Воскрес! – сообщила она благую весть.
– Воистину Воскрес! – хором ответили домочадцы.
Члены семьи стали расцеловываться, каждый раз повторяя «Христос Воскрес! – Воистину Воскрес!» Затем расселись за праздничным столом и глава семьи торжественно разрезал освящённую в церкви большую пасху.
– Христос Воскрес! – торжественно провозгласил Данил, осеняя сначала себя, а затем всех присутствующих Крестным Знамением.
Остальные тоже перекрестились. Только после этого и после молитвы приступили к разговению – сначала освящёнными крашенными яйцами с пасхой, а дальше – всем, что было на столе.
Петя в основном налегал на мясное: ел свои любимые котлеты с пюре и ножку запечённого гуся, окорок и домашнюю колбасу. Потом отведал жареной рыбы, холодца и пирожков. А завершил трапезу квашеной капустой и большим куском кулича с молоком.
Взрослые говорили тосты, которые так или иначе касались Светлого Праздника Пасхи, немного выпивали и обильно закусывали. Когда все достаточно насытились, Мария взяла инициативу в свои руки:
– Давайте сходим на утреннее Богослужение: там так замечательно, такая приподнятая атмосфера; священники окропят нас водой, вместе с другими верующими будем славить Воскрешение Христа и желать друг другу счастья и любви. А потом послушаете наш церковный хор.
– Ура!!! – первым закричал Петя, и остальные тоже поддержали его.
…
К церкви подоспели как раз когда развиднелось. Казалось, вся Томаковка собралась у Храма, а народ всё прибывал и прибывал. Шабли поприсутствовали на очередной утренней Службе, а затем вместе с односельчанами выстроились по периметру церковного двора в ожидании обряда окропления водой.
– Христос Воскрес! – во всю мощь своего баритона вещал священник, на все стороны поливая сияющих от счастья людей освящённой водой. – Христос Воскрес!
Он произносил эти слова с восхищением, так, будто только что сам был свидетелем чудесного Воскрешения. Лицо его светилось радостью. Было видно, что священнослужитель беззаветно верит в возглашаемое им событие.
– Воистину Воскрес! – с не меньшим упоением и верой отвечали люди.
– Христос Воскрес! – с неугасающим оптимизмом снова возвестил священник.
Его рука воспарила вверх; кропило описало дугу и капли прохладной воды брызнули на Петино лицо, шею и руки. При этом мощная и чистая энергия наполнила душу и тело.
– Воистину Воскрес! – в экстазе выкрикнул мальчонка, приобщаясь к величайшему таинству и переломному событию в истории…
Потом в стенах храма пел хор. Царственные звуки заливали всё вокруг. Люди подпевали… Хотелось влиться в исходящий от хора поток любви и восторга. А среди певцов Петя видел маму. Она была так прекрасна в окружении величественных церковных сводов. И Петину душу заполонили чувства радости, счастья и любви…
