Глава 12.
После потери Лизы, хотя для него это не было в обычном смысле потерей, просто она была вычеркнута, ведь никаких чувств к ней он не испытывал, Юрка стал много пить и общаться с разными мутными личностями. У него появлялись случайные женщины, которые тоже много пили и были неразборчивы в связях. Юрка стал приходящим и уходящим в таких компаниях. Женщины ему не отказывали. После быстрой почти животной случки, Юрка избивал очередную девку практически до полусмерти. Утром он просыпался в разных незнакомых местах и ничего не помнил. Память у Юрки была сугубо избирательна.
Жизнь крутилась как белка в колесе. Гагарин рос, а Юрка чах. Вообще для Юрки Гагарин был таким огромным надувным воздушным шаром, который вмещал в себя всеобщую большую любовь, веру и надежду, что человек может всё. А он был чухонцем из крошечной деревни, не мог ничего, и это приводило его в бешенство.
Гагарин постепенно становился мифом, притчей во языцех, его имя переходило из уст в уста. Юрку переполняла желчь и злоба вперемешку с амбициями маленького несостоявшегося в жизни человека. Ведь если все птицы в мире могут летать, то почему он, Юрка, был рожден страусом. Он практически перестал кому-то что-то доказывать, хотят верить, пусть верят, потом будут локти кусать. Только вот имя героя не переставало сходить со страниц газет.
«Первый гражданин Вселенной» нёс на своих плечах ответственность не только за Космос, но и за весь советский народ. За это время он сформировался как общественно-политический деятель и популяризатор космонавтики. Конечно же, Гагарин нигде не был один, его всегда сопровождала целая делегация, чтобы новоиспеченный Бог не сболтнул чего лишнего. В Советском Союзе даже богу нужен свой архангел. А лучше целая Партия архангелов. Так, например, прибыв в Либерию, Юрий Алексеевич слегка напутал с географией, перепутав страну с Ливией, в которой уже был до этого. Но его быстро поправили и не обиделись. Что позволено Гагарину, не позволено никому другому. В столице Либерии Монровии он посетил её пригороды и горнорудные предприятия города-порта Бьюкенен. Затем территорию племени Кпелле с каучуковыми плантациями, где совет вождей племени Кпелле избрал Гагарина почётным вождем. Думаю, ни сами туземцы, ни новоиспечённый вождь совершенно не отдавали себе отчёт в своих действиях. Один ездил по миру и торговал своей улыбкой, другие безропотно эту улыбку у него покупали, одаривая его в ответ медалями, орденами и почестями. На самом деле это не нужно было никому. Но у всех у нас за спиной всегда стоит кто-то, кто говорит, что и как тебе делать. В этом плане, Гагарин не был исключением.
Если Юрий был «первым гражданином Вселенной», то Юрка, несомненно, был вторым. Потому что более внимательного и ревнивого человека, следящего за каждым шагом Гагарина, во всём Союзе было не сыскать. Когда по радио передавали об очередной заграничной поездке Юрия Алексеевича, Юрка бросал все дела и прилипал ушами к приёмнику. Он повторял за диктором каждое сказанное им слово, как будто шептал заклинание, способное материализовать Гагарина из любой точки мира где бы он сейчас не находился и явить прямиком перед Юркой Юдиным, чтобы наконец справедливость восторжествовала. Уж Юрка бы примерил на себя все медали с орденами, от которых форменный китель первого космонавта стал похож на собачью сбрую. Переломил бы одной левой. Столько злобы сумел накопить в Юрке Юрий, который ни сном, ни духом не ведал о существовании антагониста. Этот улыбчивый человек для Юрки был демоном, страшным сном, кощеевой иглой.
Но проходило еще какое-то количество времени, и во всех газетах, и по радио снова рассказывали о том, что наш первый космонавт посетил с дружественным визитом очередную страну. Так в Японии, нет, ему не предложили сделать харакири, он встречался со студентами Токийского университета, которые остались под большим впечатлением от чужого Бога. Во время пребывания в стране восходящего солнца Гагарин несколько раз выступал по радио и телевидению, как правило, для всей Японии.
А Юрка мог выступить только для всей пивной. И рассказать, брызгая слюной и желчью, кто на самом деле есть Гагарин и куда он может идти со своим космосом. Эти, ставшие уже привычными выступления посещали многие любители бесплатного цирка. Юрка был местным юродивым, со своей индивидуальной программой. Ему всё наливали и наливали, пока он не падал без чувств. Тогда его брали под руки и оттаскивали из пивной на улицу, чтобы он не портил своим диковатым видом картинку для окружающих. Юрка отлеживался, немного приходил в себя, вставал и пошатываясь куда брёл, брёл, брёл. Чаще всего он находил приключения на свою голову и утром совершенно не мог вспомнить, что с ним произошло накануне. Он был похож на вечно покусанного более крупными особями уличного пса. Но при этом, что странно, Юрка не вызывал к себе пристальных взглядов милиции. Возможно, его просто не хотели замечать, дабы не портить статистику.
В начале шестидесятых после полёта человека в космос началось повальное увлечение всем, что с ним связано. Чуть ли не каждые советские юноша и девушка мечтали стать космонавтами. Эти годы стали временем новых открытий, которые перевернули ход мировой истории. Расширив горизонты человеческих возможностей, молодые люди были воодушевлены тем, что они живут в одно время с такими героями как Гагарин, Терешкова, Леонов.
Казалось, только один человек на целой одной шестой части суши был абсолютно безразличен практически ко всему, что происходило в то время. Он, наоборот, испытывал отвращение ко всем этим плакатам, лозунгам и клятвам: «догоним и перегоним», «пятилетку в четыре года» и тому подобное. Космос по-прежнему был для него враждебным, надуманным, притянутым за уши. «Только на земле можно стоять твёрдо, люди не летают» — вот чем руководствовался Юрка Иудин. Про свою миссию он не забыл. Просто стало сложнее действовать, искать Гагарина. Но чтобы взять и всё бросить, нет, об этом не могло быть и речи.
В те же годы в Москве процент городских сумасшедших бил все рекорды. «Лётчиков-космонавтов» развелось как грибов после дождя. И, однажды, наткнувшись на такого «ряженого», который стоя на четвереньках лаял на плакат Гагарина, Юрка осознал, что его план может провалиться из-за таких вот дураков. Психбольницы Москвы и Московской области были переполнены душевнобольными только что завершившими свой личный виток вокруг остатков разума. Каждый третий представлялся Гагариным, каждый второй — Белкой и Стрелкой. Лечили всех одинаково – распятием на сульфазиновом кресте. И только заполнявшие палаты до полёта человека в космос Наполеоны и прочие Цезари стали слишком часто сводить счёты с жизнью, преисполненные ревностью к новообращенным. Врачи этих специализированных заведений к таким космическим душевнобольным относились с большим пониманием, чем ко всем остальным. Всё-таки их стремление подрожать самому Гагарину было похвально, пусть сам способ – через кривое зеркало – был выбран неправильно. Советская медицина готова была вылечить всех.
Однажды Юрку самого чуть было не сцапали эскулапы. После очередного выступления в пивной, он, немного отлежавшись на улице, брёл в закат. Его вечная внутренняя борьба заставляла постоянно что-то говорить. И кто-то из граждан позвонил в 03, мол, по улице идёт человек, явно того, разговаривает сам с собой и вообще выглядит как сумасшедший. Заберите клиента. И карета выехала на поиски Юрки, который к тому моменту сидел в сквере и общался с голубями. Голуби были самыми внимательными слушателями для него. Когда к скамейке, на которой он сидел, подошли санитары, два мордоворота, по центнеру с гаком каждый, с руками, которыми можно было запросто вырывать с корнем деревья, Юрка даже не обратил на них никакого внимания. Сначала мордовороты просто стояли рядом и слушали монотонный бубнёж Юрки. Рядом паслись голуби, тоже принимая заметное участие в идущем «пленуме». Наконец, Юрка заметил санитаров. А санитары посчитали это сигналом к действию и придвинулись ближе, при этом спугнув голубей, которые стали для Юрки спасением. Пока санитары путались в голубях, Юрка спасся бегством. Погоню за ним устраивать не стали, коек в заведении и так не хватало и многие спали на матрасах, постеленных прямо на полу. Один сбежавший псих погоды не сделает.
Юрка, сумев сбежать от людей в белых халатах, с того момента понял, что все его планы может погубить его любовь к алкоголю. Уж если пить, то в проверенных местах и с проверенными людьми. Потому как любой может сдать. Раздосадованный Иудин в тот день больше на глаза старался никому не попадаться. Хорошего понемногу.
Глава 13.
В Индии Гагарин встречался с премьер-министром Джавахарларом Неру, звездой индийского кино Раджем Капуром, смотрел на выступление йогов, проехал по стране более пяти тысяч километров. Юрка за это время выложил в ряд более пяти тысяч кирпичей и несколько раз встречался с проповедующими православный космизм вокзальными гуру. Пил с ними, а после заманивал в ближайшую подворотню и каждый раз избивал практически до смерти. Для этого он носил с собой половинку кирпича, любовно подобранного на стройке. Юрка ненавидел всё, что шло наперекор его плану. Люди, которые пели дифирамбы Гагарину, были для него врагами. И с ними он жестоко расправлялся. От сообщений ТАСС об очередной поездке Гагарина в ту или иную страну, его начинало мутить, а после даже рвать желчью и остатками съеденной накануне в рабочей столовой пищи. Гагарин сделал его больным. Он постепенно убивал Юрку изнутри, сжирая его. «Теперь только я или он», — твёрдо решил Юрка.
Только за шестьдесят первый год Гагарин побывал в Болгарии, Великобритании, Бразилии, Венгрии, Индии, Исландии, Канаде, на Кубе, на Нидерландских Антильских островах, в Польше, Финляндии, Чехословакии, Цейлоне и в Королевстве Афганистан. Юрка знал о каждом его передвижении, будто он был личным секретарем первого космонавта. И, если все остальные граждане СССР радовались за Гагарина, Юрка наоборот ходил чернее тучи. Гагарин нужен был ему здесь.
Жизнь Гагарина, казалось, была расписана по минутам и ему совершенно не принадлежала. Вернувшись из долгих заграничных поездок, он поступил в Военно-воздушную инженерную академию им.Жуковского. Об этом уже не рассказывали по радио и не писали в газетах, поэтому Юрка продолжал думать, что Гагарин всё еще находится где-то за пределами Родины. Тяжёлый труд каменщика делал своё дело – Юрка превращался из человека в станок. Монотонная работа, поначалу совершенно не мешавшая мыслительному процессу, через какое-то время, полностью этот процесс убила.
Юрка врос в город, стал его муравьём. У него появились знакомые, с ним могли заговорить девушки, от которых он шипел как масло на раскаленной до красна сковороде. Юрка был вхож в компании, скорее всего потому, что был не дурак выпить, а после выпитого, становился похож на ваньку-встаньку. Над ним потешались. Но без злобы. Он стал кем-то вроде придворного шута. Надо повеселить народ, зовите Юрку и скажите ему что-нибудь про Гагарина или космос. Дурак-человек сразу же начнет плеваться и топать ножками, вопя что «нет никакого космоса, нет никакого Гагарина. Юрка-то же человек и право имеет». А все ухахатываются. Вот, умора.
Казалось, он вообще забыл, зачем приехал в Москву из своей далекой деревни. А может, из маленького человека всё-таки смогло вырасти что-то хорошее?! Но червоточина дала о себе знать, когда в одну из попоек Юрку снова поддели. И он стал крутиться по комнате как волчок, постепенно распыляясь всё больше и больше. Потом, стоя на улице с одним из задиристых парней, Юрка пускал колечки дыма тому прямо в рябую харю. Юрка не боялся его неприкрытой мощи. Он только ждал подходящего момента, чтобы отомстить постоянно задирающему его мордовороту. А парень скалил большие неровные зубы и смотрел на Юрку как на блоху.
И такой момент настал. Юрка весь день приглядывал за обидчиком, выжидая подходящего момента. Наконец он увидел, как мордоворот стоит один внизу. Юрка взвесив на ладони кирпич и прикинув в уме, что за пять то этажей такому ухарю точно голову пробьет, лихо швырнул кирпич вниз. Парня увезли на скорой, где он, не приходя в сознание, скончался от травмы головы. Несчастный случай на производстве, разгильдяйство и не соблюдение мер безопасности. Начальство прочитало несколько нравоучительных лекций, а на место убывшего каменщика вскоре взяли нового, робкого молодого парня, только что окончившего восемь классов. Он Юрку не трогал и даже наоборот немного побаивался, будто от него (Юрки) веяло каким-то могильным холодом.
Юрка продолжал трудиться на ниве бесконечной укладки кирпича, на какое-то время задвинув свои мысли поглубже. Всё его существование ничем не отличалось от любого человека того времени. Работа, дом, дом, работа, в выходные поход за пивом или в парк культуры и отдыха. Казалось бы, так можно и вовсе забыть про космос, про Гагарина, живи себе и живи, обрастай знакомыми, женись, в конце концов, детей заводи. Но Юрка лишь на время впал в спячку, словно змея, готовясь к финальному броску.
Глава 14.
В один из дней, Юрка как обычно совершенно бесцельно слонялся по Москве. Совершая эти променады, часто, ноги сами приводили его к тому самому вокзалу, с которого для него всё началось. Там уже многие знали лохматого вечно угрюмого парня, который был не склонен к общению, будучи трезвым. А в подпитии, его было не заткнуть. И вот однажды Юрку остановила цыганка. Золотозубая, с седыми косами, торчащими из-под чёрного траурного платка, в таком большом количестве цветастых юбок, что поставь рядом с ней кочан капусты, тот проиграет ей всухую. Цыганка стала окучивать Юрку, завлекая его рассказами о его будущем. Юрка уже знал, что цыганам доверять нельзя и попытался сразу же отделаться от навязчивой предсказательницы. Но опытная вокзальная гадалка уже взяла его в оборот.
— Космос вижу, как туча грозовая над тобой нависает, — крикнула вслед спешно удаляющемуся Юрке цыганка.
Юрка остановился, не поверив своим ушам. Затем развернулся, как по команде кругом и вернулся к гадалке. Он подошёл к ней вплотную и стал молча сверлить её взглядом.
— Позолоти ручку, дальше погадаю, — улыбаясь во весь золотой рот сказала цыганка, при этом дыхнув таким едким перегаром ему в лицо, что Юрка чуть не упал.
— Наврёшь же, — всё еще не веря, но уже ступив на этот шаткий путь сказал Юрка.
— Я никогда не вру. Я потомственная гадалка. Моя бабка еще царю и великим княгиням гадала.
— И сколько ты хочешь за это? — всё еще с недоверием спросил Юрка.
— Сколько сам решишь. Сколько, по-твоему, стоит твоя судьба?
— Слишком много. Всё!
— А я не жадная, мне и рубля хватит.
Юрка нехотя вытащил из кармана мелочь и отсчитал ровно рубль, который он протянул цыганке. Цыганка тут же спрятала деньги куда-то в глубину многочисленных складок своих юбок. Потом взяла Юрку за руку и начала гадать.
— Вижу, что путь твой неблизкий. Прибыл ты из места, которому даже имени нет. Жил с колдуньей и с ней случилось что-то ужасное.
Юрка одернул руку и попытался бежать, но голова его закружилась, как будто у него резко упало давление, он прислонился к стене и стал медленно спускаться вниз. Гадалка наклонившись над ним снова взяла его руку в свои и продолжила.
— Цель твоя слишком далека, как самая яркая звезда на небе, которую все видят, да долететь до неё никто не может. Но ты сильный и целеустремленный. Только должно пройти много лет, прежде чем ты сможешь добраться до своей «звезды». На этом пути тебя будут ждать испытания. Ты пойдешь на множество преступлений. А в конце всё равно ничего не выгорит. И станут тебя нарекать другим именем. Незаметным, будто ты тля. Вернешься ты туда, откуда приехал, несолоно хлебавши, а ключ всё там же в траве у дома дожидается, как чувствовал он, что хозяин не навсегда уезжает.
Юрка, у которого кружилась голова и слова цыганки наслаивались друг на друга, барабаня в виски, стал потихоньку приходить в себя. Он попытался оттолкнуть гадалку, но был всё еще слишком слаб для этого. Цыганка исчезла сама, растворилась в воздухе, будто её и не было вовсе. А Юрка с тех пор стал бояться цыган. Завидев их издалека, обходил через улицу, чтобы кто-нибудь снова не вскрыл все его тайные замыслы. Страх надолго засел в нём и на какое-то время даже затмил мысли о Гагарине. Постепенно Юрка всё-таки пришёл в себя. Но в сторону вокзала больше не ходил. Теперь ему больше нравились парки и скверы, там было гораздо спокойнее.
Слова той цыганки прозвучали для него как приговор. Сдаст меня, ей богу, сдаст – думал он. За рубль первому же милиционеру. И через какое-то время, Юрка снова стал появляться у вокзала. Сначала аккуратно выглядывал из-за угла, высматривая ту самую гадалку, потом уже более небрежно стал нарезать круги вокруг здания. Цыганки нигде не было. Юрка еще сам не знал, что хочет сделать с цыганкой, когда найдет её. А вдруг она и правда настолько страшная колдунья, что напустит на него болезнь. Ещё несколько раз сходив к вокзалу, Юрка в итоге отказался от своей затеи. Если бы цыганка рассказал всё милиции, его бы уже давно арестовали. Может она вообще под поезд попала.
Глава 15.
По случаю мероприятий связанных с двадцатилетием Великой Победы, Гагарин, уже во второй раз, полетел с визитом в ГДР. Программа его пребывания была очень насыщенной. Юрка узнал об этом из очередного выпуска новостей по радио. Желчь в нём снова закипела, подступила к горлу и он, согнувшись пополам, стал изрыгать из себя всю свою злобу. Когда рвотные позывы закончились, Юрка встал, вытер рот рукавом и, обозленный на весь мир пошёл в ближайший ликёро-водочный. Только так он мог забыться на какое-то время.
Возле ликёро-водочного всегда можно было найти такого же одинокого, с бегающими глазами и трясущимися руками, вечно ищущего с кем бы разделить скорбь. На этот раз Юрка был третьим. Так как у двоих, сутулившихся возле входа товарищей, явно не хватало. Для того, чтобы определить, кто будет «третьим», человеку с намётанным глазом, да еще в состоянии абстиненции, нужно буквально три секунды.
Ликёро-водочный у Речного вокзала был местом постоянного обитания той парочки, пригласившей Юрку войти в их святую Троицу. Звали их Андрей и Пётр, были они братьями не только по несчастью, но и по крови.
— Обычно у нас Яшка третий, — сказал, как бы немного оправдываясь, Пётр.
— Да, — буркнул недовольный сменой основного играющего состава Андрей.
Скинулись. Закупились. Направились. Вот основные постулаты любой Троицы в здешних местах. Юрка шёл немного позади братьев, боясь как бы они его не огрели чем-нибудь по голове. Народ здесь сновал ушлый и Юрка уже знал все местные обычаи.
— А мы уже час стоим, «рыбачим», третьего ищем, — снова завёл беседу Пётр.
— Да, — всё с той же апостольской лаконичностью добавил Андрей.
— Сам Бог тебя послал, а то не хватало каких-то полтора рубля.
— Да.
— Мне не жалко. Я и сам не люблю пить в одного.
— В одиночестве пьют только алкоголики и Яшка, которого сегодня с нами нет, — Пётр.
— Да.
Андрей, как будто бы сам состоял всего из одного слова – «Да». По крайней мере, пока они шли в парк, никаких других слов из его рта не вылетало. В парке было малолюдно и Троица расположилась в тени клёна, роняющего большую тень. У Петра был складной стаканчик и складной ножичек, и вообще, он производил впечатление довольно складного человека, в отличии от его брата. Как одна и та же женщина могла явить на свет двух совершенно разных людей, удивлялся Юрка.
Они стали распивать и Пётр снова завёл разговор. Слова, из его наполовину беззубого рта, лились как услада для ушей. Оказалось, этот ловец человеков у известных каждому пьющему мест, в миру был сантехником. А Андрей трудился при нём, подавая ключи и прочие нужные мелочи. У Петра были золотые руки, а у Андрея был Пётр. Поэтому братьев терпели, бесконечно «ставили на вид» и словно премию выдавали им обоим выговоры. Пётр снова напомнил присутствующим, что место третьего не вакантно, а лишь временно замещено. Яшка исчез не навсегда. И не стоит особенно раскатывать губу. Юрка понимающе кивнул в ответ. Кем был этот неизвестный Яшка, было не понятно. Но Пётр говорил о нём с нескрываемым воодушевлением.
Распитие закончилось усыплением Андрея, полным блаженством Петра и пониманием со стороны Юрки, что бывают всё-таки не плохие люди, например Пётр. Когда солнце стало садиться за горизонт, Юрка вышел из Троицы, как святой дух и испарился в неизвестном, для двух оставшихся членов, направлении.
Всю дорогу до дома Юрка думал, что люди, встречающиеся ему по жизни, живут какой-то очень простой, скучной жизнью. Они ни на кого не злятся, не вешают ярлыки, они просто текут по ней, как по спокойной реке, которая сама выносит их на отмель. Разве так можно жить и допускать других топтаться на месте, которое ты сам для себя придумал?! Уж если он решил, что Гагарин занимает его место, то с намеченного пути ни за что не сойдёт. На войне все средства хороши.
Пока Юрка был погружен в очередные размышления, напоминающие густой сопливый кисель, Юрий, он же Гагарин, упорхнул в очередную зарубежную поездку. Это был большой тур по Франции. И его уже не первый визит в эту страну. На этот раз Юрия Алексеевича пригласила Ассоциация французских инженеров и техников в области авиации и космонавтики на ежегодный авиационный салон в Ле Бурже. Конечно же, любая заграничная поездка Гагарина включала в себя не только работу, но и отдых. Гагарин гулял по Парижу, посетил кинофестиваль по авиационной и космической тематике в Виши, встретился с известным гонщиком Джимом Кларком и конструктором автомобилей Колином Чепменом. Всюду Гагарин был радушно принимаем. Его любили, им восхищались. А пока, в двух с половиной тысячах километров от Елисейских полей, строил свои козни Юрка, никуда никем не приглашаемый, никем не любимый и от этого ёще более озлобленный и готовый на всё.
Юрка ждал каждое возвращение своего злейшего врага сильнее, чем даже Валентина Ивановна, Лена и Галя. Хорошо, что они не знали о существовании этого человека. Правда, он ни разу так и не смог застать первого космонавта. Слишком не равны были возможности у Юрия и у Юрки.
Уже лёжа в комнате общежития, Юрка всё никак не мог уснуть. Путающиеся мысли напоминали рыбацкие сети, а он был в них рыбой. Наконец, он заснул, скорее всего просто устав считать свои бесконечные попытки добраться до Гагарина. Ему снилось море. Хотя он никогда там не был. На берегу стояли лодки, а между ними бродили рыбаки. У небольшого причала стоял какой-то человек, одетый в лохмотья. Но все рыбаки постепенно стянулись к этому человеку, окружили его и стояли молча. Приглядевшись внимательнее, Юрка узнал в оборванце Гагарина. Тот проповедовал идеи космоса. А простые рыбаки слушали не сводя с него глаз. Потом Гагарин краем глаза заметил Юрку, стоявшего неподалеку и поманил его рукой. Юрка, не слушающимися ногами стал передвигаться по мокрому песку в его сторону. Когда он подошёл к рыбакам, те расступились, пропуская его подойти поближе. Гагарин обратился к Юрке, но таким образом, что это обращение было одновременно и ко всем остальным присутствующим.
— Что делаешь, делай скорее, — сказал Гагарин.
Значение сказанного Юрка не понял. Сон оборвался на самом интересном месте, но слова эти навсегда врезались в его память. Пока, чтобы не делал Юрка, ничего не получалось. Гагарин был недосягаем. Но и ведь и Юрка Юдин не лыком шит.
Глава пред финальная — 30 серебряников
Неужели все вокруг так глупы?! Сами упали духом, а теперь хотят достичь цели нечеловеческими усилиями?!
Попав, всеми правдами и неправдами на работу на аэродром Чкаловский в подмосковном Щёлкове, Юрка постепенно начал втираться в доверие и прокладывать себе путь к Гагарину. Делал он это обстоятельно, как шахматный гроссмейстер, высчитывая каждый свой ход. Где-то внутри он стал чувствовать, что времени становится всё меньше и меньше, оно утекает как песок сквозь пальцы.
Началось всё с того, что на аэродром нужен был подсобник. Об этом он узнал при очередном распитии горячительных напитков со случайным человеком по фамилии Судьбин. Этот Судьбин, который так и представился Юрке при знакомстве, только одной своей фамилией, которая, впрочем, говорила сама за себя, сам работал на Чкаловском. Он и сосватал Юрку своему начальству, поручившись за нового знакомого как за лучшего работника. Зарплата была небольшая, но и работа непыльная, народа немного, обязанностей тоже. И Юрку легко взяли на эту должность. Правда, дальше своего периметра он очень долго не выходил. А уж к самолетам и лётчикам, вообще не имел никакого отношения. Но Юрка умел ждать. Возможно, это было практически его единственное хорошее человеческое качество. Ему уже было за тридцать, мечтать о карьере лётчика и космонавта он перестал. А вот отказаться от желчной мести не желал, сделав месть смыслом своей жизни, он медленно, но верно шёл к достижению поставленной цели. К тому моменту он, оправдывая всё своё жалкое существование, уже сформулировал для себя следующее: «Гагарин стареет, в космос летают все, кому не лень, а он только и делает, что красуется по дворцам и залам Правительств, куда его по старой памяти всё еще зовут выпить чая. Это неравномерное распределение людской любви к одному человеку должно прекратиться». И Юрка станет этим карающим мечом, разрубившим пуповину, не дающую человеку-богу оторваться в открытом космосе.
У лётчиков начались тренировочные полёты. Постоянно приезжали и уезжали люди в погонах. Улыбчивые, они смотрели на остальных «землян» свысока. И, пошли разговоры, что скоро должен прибыть сам (!) Гагарин. Он, дескать, будет выполнять сложнейшие задачи в пилотажной зоне. Гагарину всё по плечу. Но когда конкретно прибудет Юрий Алексеевич, никто толком не знал. Даже здесь, в своей среде лётчиков, он был небожителем, первым среди равных. Для подготовки к его полёту прибыли лучшие специалисты. Самолёт, на котором должен был лететь Гагарин, трижды был тщательно осмотрен. На момент взлёта условия видимости были нормальными. Высота нижней границы облаков составляла приемлемое количество метров. Всё было готово для совершения героем нового рекорда. Книга учёта этих самых рекордов была раскрыта на нужной странице, перо заправлено золотыми чернилами. Оставалось только вписать дату и время, потому что фамилию героя и так знали все.
Когда стала известна точная дата полёта Гагарина, кроме официальных лиц, готовившихся к нему, пожалуй, больше всех готовился Юрка. Он всё больше осознавал, что подходящий случай может больше не представиться. Что с каждой новой попыткой, он теряет всё больше сил. И скоро, возможно, их совсем не останется. Умирать просто так – удел дураков. Юрка Юдин пока еще не сдался. Столько лет он шёл по пятам за Гагариным, чтобы всё вот так бросить – да, никогда!
На аэродроме Юрку знали все и относились к нему как к пустому месту, считая его дурачком, но при этом знающим своё дело. Юрка стал потихоньку наводить мосты с персоналом, особенно с техниками и заправщиками, непосредственно отвечающими за самолеты. Подобраться самому к Гагарину, было невозможно, а через техника или заправщика, вполне реально. Только вот как склонить их на свою сторону, как объяснить всем этим дуракам великий смысл задуманного Юркой. Сдадут, обязательно сдадут и тогда уже точно всё, вышка.
В назначенный день Юрка опаздывал. Гагарин же прибыл рано утром и в 10:18 он и еще один видный деятель авиации по фамилии Серёгин взлетели на учебном самолёте МиГ-15УТИ с аэродрома. По юркиному плану в тот день должно было произойти вот что: заранее договорившись с одним из заправщиков, самолёт Гагарина должен был недополучить нужное количество топлива. Топливо предполагалось продать, вырученные деньги разделить. Мол, у него уже есть проверенный покупатель. Этот недолив дал бы самолёту упасть, как человеку от большой кровопотери. Простой план. И пока что единственный, который за столько лет было возможно осуществить. Он торопился на аэродром. Никак не мог собраться в кучу, потому что накануне много выпил и теперь его тело «плясало» отдельно от головы. Автобус, на котором Юрка всегда ездил на работу еле плёлся. До начала полёта Гагарина оставались считанные минуты. Юрка своими глазами хотел посмотреть, как большая железная птица падает с неба на землю, как она разбивается, издавая жуткий треск и скрежет покореженного метала, как внутри неё горит Бог, которого нет.
Автобус заглох, лишь немного не доехав до аэродрома. Полёт начался без присутствия Юрки. И он, дергаясь всем телом, будто чувствуя приближение чего-то неотвратимого, стал каждую минуту приставать с вопросами к водителю: «как надолго они встали». Водитель, отмахнувшись от назойливого пассажира, процедил сквозь зубы: «Выполняю…» Тридцать минут, на которые он (Юрка) опоздал, и, которые готов был бы отмотать назад любой ценой, стали в итоге предательством неба своего земного Бога, без участия того, кто больше всех в этого бога не верил – Юрки Иууудина.
Узнав о гибели Юрия Алексеевича Гагарина, люди в едином порыве стали выходить на улицы, чтобы выразить свою скорбь, сравнимую разве что со скорбью по погибшим в Великую Отечественную войну. Но больше всех в тот день скорбел Юрка Юдин, дурачок из безымянной деревни, застрявшей, как рыбная кость в горле на холме у реки Тёмная, ведь он так и не смог сжать собственными руками горло первого космонавта. Кислород ему перекрыло небо, посчитав отпущенное время более чем достаточным.
ФИНАЛ
Почти семь долгих лет, с того самого момента, когда он впервые услышал из старого радиоприёмника вросшего в подоконник в доме его бабки одно единственное слово «Поехали!», Юрка мотался по стране как заведенный в поисках Гагарина. И вот, когда он уже почти настиг его, Гагарин разбивается вблизи деревни Новосёлово, выполняя тренировочный полёт. Юрка сразу же теряет всякий смысл в жизни, перестаёт доказывать всем что он не верблюд и возвращается обратно в безымянную деревню, которой за это время наконец дали постоянное название — Гагарино.
Как грибы после дождя по всему Советскому Союзу стали появляться улицы и переулки в честь Юрия Алексеевича Гагарина. Каждый мало-мальски значимый населённый пункт старался первым взять на себя обязательства по увековечиванию героя. Чуть ли не каждому второму родившемуся мальчику было суждено носить имя Юрий. Некоторых, переименовывали прямо на выписке из роддома, когда их упрямые отцы грозили пальцем в небо, памятуя о подвиге Гагарина. И их робкие жены тихо соглашались.
Юрка, вернувшись в безымянную деревню, носящую теперь гордое название Гагарино, первым делом отправился в сельсовет и положив перед председателем свой помятый паспорт сказал, что хочет сменить имя с Юрия на Алексея. «А фамилию будешь менять?» — уточнил председатель, до этого только что закончивший записывать аж трёх новорожденных Юриев в засаленную книгу регистраций всего вверенного ему поголовья. «Нет, фамилию наследственную оставлю», — ответил Юрка. «Ну, Лёха, так Лёха», — ответил председатель и лихо сотворил нового человека Алексея Юдина.
Больше никаких новостей о судьбе Юрки-Лёхи из деревни Гагарино не доходило. В космос стали летать как на обычную работу. Героев Советского Союза развелось как блох у Белки и Стрелки. А ещё через год американцы вообще высадились на Луну, поэтому космос как понятие обмелел и его можно было перейти в брод, имея к тому хоть малейшую тягу.
