Пишу – дышу
…Я не помню, как начала писать – мне кажется, это было всегда.
До школы детские стихи и завиральные истории для дворовых друзей и добродушных родных. Потом в школе, университете, аспирантско-преподавательском амплуа те ж стихи для души и какие-то (очень крутые, судя по отзывам, олимпиадам и оценкам) сочинения, рефераты, курсовые, дипломы, диссертации, монографии, статьи и прочая, за которые меня взахлеб хвалили и хвалят наставники и читатели. И, конечно, колонки, эссе и тому подобное вольное творчество.
Что означает для меня литераторство? Наверное, призвание, от которого не уйдешь, как бы ты ни пытался жить другой жизнь. Кто бы что ни утверждал, писать научиться невозможно, это дар, который либо есть, либо нет. Карма, генная конструкция, возгонка прочитанного великого — что угодно, но только не навык, который можно выдрессировать.
Кстати, в школе очень удивились, что я отправилась учиться зарабатывать деньги, а не прямиком на факультет журналистики. Особенно, если учесть, что пародии, капустники и сценарии в помощь одноклассникам, которых занесло в театральный или «кулек», пока я грызла гранит экономической науки.
Но от судьбы не уйдешь, в годы исканий и выбора пути и акулой пера/дятлом клавиатуры тоже довелось побыть. Именно тогда моя любимейшая подруга на все времена сказала: «Если тебе дать задание описать кусочек асфальта размером 1 см на 1 см, то ты напишешь 40 тысяч знаков минимум». Мы долго смеялись, а потом основали и вывели в лидеры рынка пиар-агентство, слоган которого ни много, ни мало, «Преображая словом».
Наследник, когда ему было 3 года, однажды сказал: «Я понял, в чем суть твоей работой. В офисе вы играетесь словами». Я замерла, попробовала формулировку на вкус, и оценила ее красоту. Немного погордилась, и пошла дальше с памятью о самом высоком в мире признании своих достоинств.
… «Я люблю, а значит, я живу. Я дышу, и значит, я люблю», — писал и пел Высоцкий.
А я пишу, как дышу. Легко, в любом месте, в любых условиях, о том, о чем хочу или о чем надо. Если долго нет возможности постучать по клавиатуре (диктовать не люблю, не то удовольствие), в груди возникает гложущее ощущение, сродни жажде. И портится характер. Подобно тому, как в популярном анекдоте жена убегала в лес пошипеть по-змеиному, я должна уходить время от времени в свою башню из слоновой кости. Работать для пользы, потому что надо, или творить для души, потому что хочу.
Одна проблема – «надо» догоняет меня намного чаще, и для «хочу» пространства-времени хронически не хватает. Замыслов и идей в набросках и мыслях несопоставимо больше, чем того, что воплотилось. И воплощенное намного лаконичнее, чем можно было бы, если бы плотность жизни была чуть ниже. Немного успокаивает только то, что сейчас всегда можно экстренно снять абстинентный синдром — выговориться/выписаться в фейсбучеке, да, и умные колонки в эпоху экспертов-симулякров всегда востребованы СМИ. Хотя, конечно, это самообман.
… Ненаписанные-недописанные книги мешают спать. Разные – для науки, для развлечения, для детей, которым всегда мало волшебства. И этот гештальт ждет своего закрытия. В два раза повзрослевший с прошлой цитаты наследник в последнее время все чаще говорит: «Ты так хорошо рассказываешь истории, сказки, пишешь толстые книги, рисуешь, что это должно быть твоей работой!». Я отвечаю – мол, пусть это будет удовольствием. И в глубине души – очень-очень глубоко – верю, что так и будет.
