1. Милость УМИ-НО КАМИ
Буси Сацума Какудзо больше тридцати лет доблестно отслужил своему сёгуну, великому князю Токугава Иэясу, и под старость лет получил разрешение вернуться в родные места – в королевство Рюкю. Какудзо происходил из рода, прославленного не только знатностью, неустрашимыми воинами, богатством, но и своими женщинами. В женщинах Сацума текла кровь обитателей Нираиканаи. Они не умирали, а превращались, каждая в свой срок, в крупные разноцветные жемчужины редкостной красоты. Тем самым увеличивая достояние рода и его известность.
Как только буси Какудзо переступил порог своего дома, он узнал, что родители нашли ему невесту. Но буси Какудзо давно обуздал свои желания и – несмотря на то, что был послушным и любящим сыном, а потому женился без возражений – нечасто заходил в дом своей жены Ёко. Ещё реже буси Какудзо оставался там до утра. А если и оставался, то ночь напролёт проводил в приятных беседах с Сё Манабу – отцом Ёко. Им было, о чем поговорить. Старые времена, новые времена, рыбный улов, добыча кораллов и жемчуга, цунами и жара… И Манабу, и Какудзо в молодые годы совершили немало подвигов, сложили несколько хайку, повидали довольно чудес и победили множество врагов.
Юная и прекрасная Ёко первые десять лет не теряла надежды привлечь внимание Какудзо. Она искренне радовалась каждому приходу мужа, надевала лучшие одежды и прислуживала ему с такой нежной покорностью и гибкостью, что у любого другого уже давно бы дрогнуло не только сердце. Но только не у буси Какудзо. Преданный муж, он был щедр на подарки: заморские украшения, драгоценные кимоно, расшитые лучшими мастерами Окинавы, пойманная самим буси Какудзо и прирученная им дикая горная кошка острова Ириомотэ и птица Ямбарукуину… Но дальше подарков дело не заходило. Буси Какудзо выпивал до двадцати пяти чашек зелёного чая, позволял жене помыть себя и попарить в бане, промассировать с жасминовым маслом, а затем отправлялся к Манабу обсудить новости, вспомнить прошлое и помечтать о будущем. Они могли бесконечно рассуждать о преимуществах тотэ перед ко-будзюцу, а окинава-тэ перед тотэ. Буси Какудзо отдавал предпочтение школе Сёрин-ру, а Манабу – Сёрэй-ру, правда, больше из желания продолжать беседу, чем из убеждения.
Отчаявшись добиться своего, Ёко дождалась очередного праздника встречи Уми-но Ками и прямо на берегу обратилась к жрицам с просьбой о помощи.
– Кто ваш супруг, достопочтенная госпожа, и что вы хотели бы от Морского Бога? – осведомилась старшая жрица.
– Мой муж – господин Сацума Какудзо. А хочу я ребёнка, которого вот уже одиннадцатый год не могу родить своему доброму господину, как ни стараюсь.
– Послушны ли вы желаниям своего достопочтенного супруга, госпожа?
Ёко вспыхнула вишнёвым цветом сквозь белоснежные румяна и опустила глаза.
– Морскому Богу известны подобные затруднения, благородная женщина, не смущайтесь. Достопочтенный Какудзо не засевает своим семенем ваше лоно, – при этих словах жрицы Ёко зажмурилась, пытаясь удержать слёзы. – Так чем вы готовы порадовать Уми-но ками в благодарность за его божественное участие?
Служанка с поклонами протянула Ёко шёлковый мешочек, из которого её госпожа вынула разукрашенную кораллами золотую шкатулку, и, не переставая кланяться, передала жрице. В шкатулке переливалось радужным сиянием то, что на протяжении многих столетий было женщинами рода Сацума.
Приняв сокровище, старшая жрица вложила в ладонь Ёко три перламутровые раковины: чёрную, красную и белую.
– Достопочтенная госпожа, когда супруг снова посетит вас, подайте ему первую чашку чая с порошком из белой ракушки – его воля ослабится настолько, что он станет выполнять вашу, и не покинет вас в избранную ночь. Лишь только чашка опустеет, предложите ему вторую с порошком из чёрной ракушки – тогда в нём неумолимо взыграет мужская сила, его семя попросится наружу, и он станет искать спасения в ваших объятиях. Порошок из третьей раковины – для вас. Свою чашку выпейте следом за тем, как ваш господин выпьет вторую чашку – и семя мужа взойдет долгожданным плодом. Смотрите же, ничего не перепутайте и подайте мужу всё последовательно и без промедления. Порошок из белой раковины без порошка из чёрной подействует как крепкое снотворное, но без него ваш супруг может отправиться к другой женщине…
Благодарная Ёко, простившись со жрицами Морского Бога, поспешила домой. Она ждала буси Какудзо – и решила не откладывать задуманное.
Это был один из самых душных вечеров нынешнего лета, а потому буси Какудзо мечтал как можно скорее оказаться в гостеприимном доме Сё и сразу же испить не менее десяти чашек чая. Старый воин очень страдал от жары, торопился преодолеть недолгий путь, а потому и не заметил, как в сгущающихся сумерках за ним следовала стройная фигурка в дорогом кимоно. Изящная дама с высокой прической и роскошным веером неслышно семенила за буси Какудзо, почти не касаясь земли крошечными башмаками.
Наконец, Какудзо переступил порог дома жены, а нарядная дама, словно растворилась в горячей темноте – только яркий веер-утива нет-нет да и мелькал крылом бабочки возле фонаря.
Ёко вернулась со свежей водой из колодца в чайную комнату и опустилась на колени перед столиком, где заваривала маття. Её отец Манабу, как всегда, с удовольствием беседовал с буси Какудзо. Мужчины были настолько увлечены разговором, что Ёко могла бы вообще подавать им одну воду. Руки Ёко слегка дрожали, когда она приготовила три чашки чая-усутя, в одну из которых насыпала порошок из белой ракушки. И только собралась отнести, как со стороны сада раздалось яростное шипение кошки. Ёко всматривалась в ночь, но ничего не увидела – дверь в сад оставалась открытой, чтобы кошка всегда могла возвратиться в дом, не тревожа хозяев. Тогда Ёко поставила чашки на место и вышла.
Стоило только ей отойти, как в раскрытом окне появилось искусно подкрашенное лицо той самой дамы, что шла за буси Какудзо. Дама с довольной улыбкой осмотрела столик и, будто разминаясь, покрутила головой. Внезапно её белая шея значительно выросла из воротника кимоно, затем удлинилась настолько, что голова, не повредив причёску, без труда оказалась над столиком. Носом голова дамы ловко поменяла расположение чашек – и мгновенно втянулась назад, едва появилась Ёко с кошкой на плече.
Ёко отнесла две чашки отцу и мужу, неспешно выпила свою и принялась снова греть воду. Когда новый чай был готов, и оставалось только досыпать порошок из оставшихся ракушек, Ёко неожиданно почувствовала сильную слабость. Чайная комната со всей утварью, цветами и кошкой закружилась и запрыгала, сознание помутилось – и ей стоило огромного труда на четвереньках доползти до своей спальни с котом на спине, где в тот же миг бедная женщина и заснула.
А тем временем через раскрытую дверь в комнату вошла нарядная дама, высыпала порошки и подала две чашки мужчинам, поглощенным чтением стихов, которые, не заметив перемены, сразу же потянулись за чаем. Вернувшись к столику, она выпила третью чашку сама, затем стала наблюдать за буси Какудзо сквозь цветочный узор на ажурной решётке комнаты, потирая при этом три пустые ракушки.
Вдруг черты старого воина исказило выражение крайнего вожделения, ни в коей мере не соответствующее той строке, которую он слушал. Какудзо ощутил болезненное давление там, где его уже столько лет ничего не тревожило. Он опустил свою руку и тут же одёрнул, потому что состояние его было более чем наглядным. «Ну, что ж, – подумал Какудзо с некоторым сожалением. – Природа берёт своё. Видно, придётся посетить спальню жены.»
– Надеюсь, вы простите меня, достопочтенный Манабу, но я желал бы заглянуть к своей дорогой Ёко.
– Что вы, что вы, многоуважаемый Какудзо, это вы меня простите, что я занимал вас столько времени своими разговорами. Пойдёмте, я сам с радостью провожу вас к дочери.
«Надо же, – поразился Манабу. – Не прошло и одиннадцати лет, как мой зять решил воспользоваться привилегиями мужа. Неужели это великий Ямабэ Акахито сподвиг его своими бессмертными строками…»
А дама с круглым веером незаметно выскользнула в сад и стала красться вокруг дома, заглядывая в каждое окно.
Едва очутившись в спальне Ёко, Какудзо выхватил своё орудие любви и стал торопливо пронзать им беспробудно спящую жену. Но после первой атаки буси Какудзо не испытал желанного облегчения. На подходе была вторая, а совершать страстные подвиги с недвижной женщиной казалось ему расточительством. И тогда Какудзо почувствовал на себе жаждущий взгляд томных глаз.
Привлекательная дама в красивых одеждах веером поманила его в сад – и опоённый зельем старый воин бросился за ней. Вот уж кто мог сполна иссушить фонтан его желаний, потому что дама эта была, конечно же, Рокуро-куби. Она умудрялась во время соития покусывать золотые шары Какудзо, чем распаляла того ещё больше, и даже срывать губами вишни с дерева, что росло возле навеса, под которым они предавались наслаждениям. Но в пылу страсти Какудзо не замечал, как шея дамы неоднократно обвивала его бёдра, а голова с высокой причёской то и дело ползала по саду, отгоняя кошку.
Так была зачата достославная Аюми, которую ещё до рождения прозвали Жемчужиной Окинавы.
2. Буси Какудзо исполняет свою часть договора
Как только жара выпустила Окинаву из влажных объятий, разгулялись солёные морские ветра. И в эту ночь особенно буйно. Буси Какудзо даже в самые зябкие ночи не закрывал окно спальни – оно выходило в небольшой дворик, освещаемый попеременно то мигающей сквозь тучи Луной, то дрожащим фитильком фонаря… Внезапно на улице что-то звякнуло — и Какудзо молниеносно вылетел из комнаты. Перевернувшись в воздухе, он приземлился на траву, непрестанно рассекая катаной предутреннюю прохладу.
Накренившийся фонарь со свистом рухнул вниз. Спросонья Какудзо причудилось, будто он срубил вражью голову. Старый воин поискал глазами тело – и ничего не заметил. Но когда буси Какудзо нагнулся за разбитым фонарём, голова, что белела щеками неподалёку, учтиво молвила:
— Простите, что потревожила ваш сон, достопочтенный господин. Я собиралась дождаться утра, а пока не удержалась… очень уж захотелось полакомиться маслом из вашего фонаря.
Изумлённый Какудзо наблюдал, как улыбающаяся голова дамы из кошмаров, что досаждали ему с незабываемо душной ночи, проворно движется в направлении кустарника. А через несколько минут из кустов с грациозными поклонами к нему вышла и сама её нарядная обладательница. Не узнать даму буси Какудзо не мог — она была единственной за долгие годы, кто разделил его нежданный пыл.
И тогда славный воин вспомнил, как проснулся в саду дома Сё с кошкой под боком. А жена Ёко – на циновке в спальне со следами его ночной атаки. И все были вполне довольны.
— Как поживаете, благородная госпожа? Надеюсь, в добром здравии, — Какудзо не придумал ничего лучше, а потому, не желая показаться невежливым, сам того не ведая, попал в точку.
Веер-утива затрепетал в красивых ручках дамы.
— Благодарю вас, господин Какудзо, со мною всё благополучно. Если не считать утренних недомоганий и слабости, которые, хотя и доставляют некоторые неудобства, но совершенно естественны в моём положении, — при этих словах изящная дама многозначительно вздохнула.
— В каком таком положении, госпожа? — вежливость буси Какудзо не имела пределов, в отличие от его искушенности в том, что касалось дамских недомоганий.
Рокуро-куби перестала ходить вокруг да около — и вот уже буси Какудзо, сраженный вестью об отцовстве, кружил возле той, что носила его дитя.
— Так ребёнок — плод вашего колдовства!?
— Скорее, колдовства, не удавшегося вашей достославной супруге… — и женщина-демон не упустила возможности посвятить буси Какудзо в замысел Ёко.
Слушая Рокуро-куби, старый воин не узнавал свою жену – новая Ёко восхитила его смелостью и находчивостью. Господин Сацума ни на мгновенье не пожалел о легендарном богатстве рода – весть о наследнике стоила всех земных сокровищ.
— Я правильно понял, ребёнок вам не нужен, госпожа?
— Не совсем, достопочтенный господин… Я давно мечтаю встретить настоящего мужчину, но люди обычно слабы и побаиваются таких, как я, — при этих словах Рокуро-куби снова вздохнула и с одобрением оглядела Какудзо. — Но вы оказались столь отважны, столь могучи и столь… — Рокуро-куби явно затруднялась в выборе очередной подходящей случаю похвалы, а потому предпочла закрыться веером.
Буси Какудзо было лестно ощущать себя избранным и желанным для волшебной красавицы, при том он не мог и помыслить, чтобы связать себя с нею. Но дитя, его дитя… Весть, что после той ночи Рокуро-куби забеременела, а его жена – нет, омрачила господина Сацума. И тогда он решил, что найдёт способ заполучить ребёнка, хотя бы поменяв его во чревах, даже если ему придётся перевернуть ради этого воду и сушу.
— Позвольте спросить, досточтимая госпожа, а если я подыщу вам могущественного, отважного и страстного покровителя, способного оценить ваши бесспорные достоинства и не придавать значения вашим ээ… безграничным возможностям, — поскольку мысль Какудзо явно не поспевала за её выражением, старый воин перевёл дух.
Рокуро-куби слушала его с возрастающим интересом.
— Так вот, согласитесь ли вы в этом случае отдать ребёнка, которого носите, моей жене?
— Это будет зависеть от того, насколько полно вы сумеете осуществить своё намерение, господин.
— Можете не сомневаться в моём слове, госпожа. Но и вам придётся в точности исполнить обещанное.
Рокуро-куби сняла с шеи нитку коралловых бус и протянула Какудзо.
— Когда у вас будет, что мне предложить, украсьте кораллами свой фонарь — я тут же явлюсь к вам. Но поторопитесь, а то могу и передумать, — волшебная дама рассмеялась, играя ярким веером — и в тот же миг рассыпалась розовыми лепестками в лучах восходящего Солнца.
А буси Какудзо только тогда и понял, какую нелегкую задачу ему придётся разрешить. Потому что единственный известный Какудзо воин, что смог бы совладать с женщиной-демоном, а то и не с одной, к обоюдному удовольствию и пользе сторон, был ни кто иной как сёгун Токугава Иэясу.
«Вот человек, которого невозможно поймать ни сетью, ни верёвкой. Он ловок, находчив, и у него трезвый ум. Другого такого вы не найдёте во всей стране, сколько бы ни искали!» Так говорил о славном ветеране бесчисленных сражений его бывший соратник Тоётоми Хидэёси.
К лету, о котором рассказ, Иэясу захватил замок Тоётоми в Осаке. И хотя жить самому князю оставалось не многим более года, Токугава удалось установить власть своего клана аж на два с половиной века.
Токугава Иэясу никогда не забывал друзей, а потому встретил буси Какудзо в Эдо со всеми подобающими боевому товарищу почестями. И когда великий полководец посетовал верному соратнику на то, что все битвы выиграны и хладеющую кровь уже ничто не в состоянии возжечь, Сацума Какудзо поведал о редкой и необыкновенно искусной в наслаждениях красавице, чей образ с тех пор неотступно стоит перед взором…
Горная вишня.
Видно, сердце осталось
на склонах далёких…
Пока яростный ветер
Не сорвал лепестки с тонких веток
На синих холмах,
Они сердце волнуют.
Как же миг этот краток!*
Несколько вечеров подряд буси Какудзо расцвечивал поэтическими примерами свои воспоминания, чем распалил до крайности и без того игривое воображение сластолюбивого Иэясу. Сёгун оказался лёгок на подъём – а может, и коварная Рокуро-куби использовала свои чары, чтобы воодушевить обоих.
Не прошло и десяти дней, как нитка кораллов заалела на фонаре во дворике дома Сацума. А уже на следующее утро лишившийся знаменитого своего разума и доблестного терпения великий Токугава Иэясу увозил волшебницу в столицу. Увлечённый ласками Рокуро-куби князь настолько потерял голову, что даже не выглянул из кареты, чтобы проститься с буси Какудзо, который вышел на дорогу последний раз на земле поклониться своему сёгуну.
______________________________________________________________________________
* По мотивам старинной японской поэзии
