«…Не так все это было, совсем не так!»
(братья А. и Б. Стругацкие)
Как утверждает классик, все счастливые семьи похожи друг на друга.
Мы же рискнем предположить, что каждая семья с еврейским счастьем несчастлива по-своему.
И, конечно, как уже догадался умный читатель, все смешалось в доме Авраамовом.
Хозяин стоял в углу просторной кухни и, потупившись, внимал страстному монологу Сарры. Он не пытался сказать и слова в свое оправдание, так как хорошо знал: легче спасти от огненного дождя Содом и Гоморру, чем остановить этот бурный поток гнева, смешанного с презрением. А Сарра, его драгоценная Сарра, раскрасневшаяся от эмоций и от жара очага, на котором многообещающе булькал котел с чем-то съедобным, не оставляла ему ни малейшей надежды на пощаду.
— Азох-н-вэй, вы только подумайте, — кипятилась женщина, – что за бред он несет! Нашего любимого мальчика, нашего Изю, принести в жертву этому … – вытянутые средние пальцы грозно воздетых рук готовы были проткнуть небесную твердь. – Да как тебе, старому дураку, такое могло прийти в тот пустой горшок, что сидит у тебя на плечах? Ты хоть своим дряблым тухесом мог подумать, прежде чем соглашаться?
— Сарра, жена моя, мать моих детей, — бормотал Авраам, — это не я… это не я… это ОН приказал – и почтительно посмотрел вверх.
— Какой такой «он»? – задала риторический вопрос развоевавшаяся супруга.
— Ну, Сара, ОН. ОН ведь у нас один. Адонай элохейну, Адонай эхад …
— Он один? Это сын у меня один! Эхад! Один! Понимаешь ты, многоженец несчастный? Сколько моих нервов ушло, пока Агарьку эту твою от дому отвадила … Наплодил, понимаешь, потомства от шикс всяких … вот их и жертвуй. Рабыни твои тебе еще нарожают! А сыночка нашего не отдам! Не отдам! И ведь именно сегодня решился, шлепер ты этакий! В Изенькин день рождения!
— Саррочка, но я же обещал, – испуганно лепетал Абраам. – ОН меня так испытывает … Что же мне теперь делать? Ведь все будущее нашего народа под вопросом ….
— Шлимазл ты старый! Изенька – вот наше будущее! Посмотри, как он нас любит, с каким почтением он к нам относится. С таким сыном нам никакая старость не страшна.
— Мамеле, но я же не могу ….
— Можешь! В общем, так. Отправляйся к жертвеннику, поговори с НИМ, и скажи, что я категорически против. Пусть тебя испытывает каким-то другим способом. Например, заставит твое бездонное брюхо посты соблюдать. А то я днями от печки не отхожу, чтоб ты так был здоров! – и она угрожающе взмахнула скалкой, которой раскатывала в тонкий лист тесто для мацы.
Авраам понял, что дальнейшее сопротивление не только бесполезно, но и небезопасно. Звук, с которым на голове раскалывается пустой глиняный горшок, хорошо помнился еще по эпохальному инциденту с Агарью и Исмаилом. Он понуро повернулся и шагнул к двери.
— Стой! – седые пейсы испуганно нырнули в плечи, опасаясь подзатыльника, или чего побольнее.
— Вот, возьми, — отогнав облако деловито жужжащих мух, Сарра протянула Аврааму глиняную плошку, где в луже крови плавали куриные внутренности, лапы и голова с полуоткрытым клювом. – Принесешь ЕМУ в жертву, чтобы не очень обижался.
Авраам покорно взял посудину, и бочком удалился, что-то обреченно бормоча себе под нос.
***
Дрова на жертвеннике почти прогорели. Сизый дым, пропитанный тошнотворным запахом горелых потрохов, лениво поднимался к небесам. Стоя на коленях, Авраам мерно раскачивался и что-то шептал, ритмично ударяя себя кулаком в грудь. Последний тлеющий уголек погас, и в ту же секунду в голове Авраама раздался ЕГО голос.
— Зачем ты пришел ко мне, Авраам?
— Адонай, понимаешь, тут такое дело, — залепетал Авраам, – Сарра, жена моя, категорически против жертвы Исаака … Она говорит, что ….
— Она может говорить все, что угодно, – грозно прервал его голос, который, казалось, заполнял все пространство вокруг жертвенника, – но мои повеления не обсуждаются. Ты должен, – повторяю, дол-жен, – принести Исаака в жертву!
— Но ведь ты же сам мне сказал когда-то: «Все, что Сара тебе скажет, слушайся голоса ее»
— Или я о чем-то не понимаю? – от саркастической интонации по спине у Авраама пробежал ручеек холодного пота. – Кто из нас здесь больший авторитет? Я, Всесильный Властелин Вселенной, или твоя жена?
— Конечно, ты, Адонай… Но ты где-то там, наверху, а Сарра здесь …. Авраам непроизвольно зажмурился, представив себе скалку, безжалостно гуляющую по его плечам … – И потом, как же мы без Изеньки, он ведь у нас один …
— Это я у вас один! А Исааков еше много будет. В общем, так: либо ты приносишь его в жертву, как я приказал, и тогда умножится народ твой и …, либо все это достанется Исмаилу. Да или нет? Считаю до трех: Ахат! Штаим! Шалош!
— Да, — сквозь слезы пробормотал Авраам.
— Ну, вот и молодец. Отправляйся домой, бери Исаака и веди его на гору. Там найдешь жертвенник, свяжешь пацана, как ягненка, бритвой по горлу — чик, и назад. Вопросы есть? Нет? Тогда кругом-марш и выполняй.
***
— Та-а-ак, — Сарра внимательно посмотрела на мужа, робко вошедшего в ее «горячий цех». Острая игла жалости кольнула душу. Как же он постарел, бедняга! Седой, сутулый, голова трясется, ноги еле ходят. Да и то сказать – ведь двенадцатый десяток разменял! Но она знала, что в критической ситуации расслабляться нельзя. В конце концов, речь идет о ее сыне …
— Та-а-ак … Что это у тебя выражение лица, как у тухлого тунца? Не договорился с НИМ, что ли?
Авраам мотнул головой. Растрепанная борода блестела от слез, а в голове набатом бил ЕГО грозный голос: «Ахат! Штаим! Ша …»
— Нет … – собрался с духом старик. – ОН приказал …Молчи, женщина! Молчи! Разорви одежды, посыпь голову пеплом и плачь по нашему Изеньке! А нам надо идти. – Авраам повернулся и вышел, тяжело опираясь на посох, ходить без которого сегодня не мог.
Не в силах поверить его словам, Сарра враз ослабевшими ногами кое-как доплелась до грубого табурета. Через приоткрытую дверь донесся голос Авраама: «Изя, сынок, заканчивай играть, пойдем со мной, папа покажет тебе, как приносить жертву всесожжения. И друзей своих зови, идти веселее будет …»
***
Поправив покрывало на волосах и стараясь ступать как можно тише, Сарра несмело подошла к грубо отесанной каменной пирамиде жертвенника. Она сгребла в сторону золу, оставшуюся, видимо, от огня Авраама, и поморщилась, когда смрад несгоревших куриных потрохов ударил ей в ноздри. Авраам либо забыл, либо вообще не подумал добавить к жертвенной плоти каких-нибудь благовоний. Неудивительно, что Всесильному не понравилось это подношение. Но ничего, сейчас она тонко, по-женски попробует исправить мужнин прокол. Сарра сложила несколько коротких толстых ветвей «колодцем», поставила в середину глиняную жаровенку с горящими углями, положила сверху жменю сухого тонкого хвороста и осторожно подула внутрь. Пламя, как будто терпеливо ожидавшее, когда в него вдохнут жизнь, тут же весело заплясало и начало облизывать ветки. Женщина скормила огню куриную ногу, добавила к ней два крылышка, накрыла угощение несколькими веточками сушеной лаванды и сбрызнула драгоценным маслом мирры из маленького каменного флакона, висевшего на груди. Дождавшись, когда изысканный сладковатый аромат перебьет муторную вонь горящего мяса, она опустилась на колени и обняла жертвенник.
— Барух Ата, Адонай Элохейну, услышь меня, обратись ко мне, Всесильный, – заговорила Сарра, глядя вверх. Ей было очень страшно. Два раза за ее долгую жизнь Всесильный говорил с ней, но это были строгие пророчества, которым нужно было следовать. А сейчас она обращалась к НЕМУ сама, и ее просто трясло от ужаса собственной дерзости. Она раз за разом повторяла эти слова, испытывая и какое-то облегчение от того, что они оставались без ответа, и растущую внутри тревогу, когда представляла, как Авраам ведет Исаака на последнюю в его жизни вершину.
— Мелех ха-Олам, Властелин Вселенной, у твоего подножья взываю я к милости твоей …
— Я здесь, женщина! Чего ты хочешь, и зачем жертва твоя? – Голос, заполнивший и всю ее, и пространство вокруг, возник так неожиданно, что Сарра оцепенела. Слова, казалось, прилипли к языку и отказывались выходить на волю. Несколько секунд она хотела только одного – стремглав убежать прочь и спрятаться дома под ворохом овечьих шкур … Но за эти мгновения Авраам с Исааком ушли еще дальше от нее и еще ближе к темневшей совсем рядом горе. Медлить было нельзя.
— Адонай … – Сарра пару раз глубоко вдохнула, собираясь с мыслями, – Адонай, зачем тебе наш мальчик? Оставь его нам. Неужели эта жертва так важна для тебя, Всесильный?
— Эта жертва – испытание для Авраама, – бесстрастно ответил голос. – Завет Мой вечный поставлен между нами. Муж твой должен соблюдать его, чтобы исполнить, что предназначено ему.
— Но Авраам и так все исполняет… Даже обрезание сделал, как ты велел…хотя в его-то годы… Он настоящий праведник, а ты заставляешь его убивать своего сына единокровного, невинного отрока.
— Завет Мой строг и неотступен. Мною предначертано, чтобы Авраам принес Исаака в жертву. На горе. Сегодня.
Сарра чувствовала, как ее захлестывает беспомощное отчаяние. Разговор этот мог продолжаться неизвестно сколько, а Авраам и Исаак тем временем неумолимо приближались к роковому месту заклания.
— Как и предначертано было чудо, что родила ты сына, – размеренно продолжал голос.
Из страха и отчаяния начал выкристаллизовываться гнев. Как из рапы Мертвого Моря росли сверкающие на солнце соляные кристаллы.
— Чудо, что я родила, – пробормотала Сарра, – конечно, чудо. Чудо … Чудо ты сотворил, когда этот столетний поц смог познать меня впервые после того, как оприходовал Агарьку! Выносить, родить, выкормить, вырастить ребенка – это уже не чудо. Это труд, боль, вечный страх за его жизнь. Ты разве можешь это понять, Адонай? У тебя-то все просто – взял кусок глины, помял немного, дунул-плюнул, душу в него вдохнул – и готово! А тут … Каждый день новые цурес, новые заботы, но и новые радости. Сегодня пальчиком первый раз показал, где мама, где папа. Завтра первый шаг сделал … А какой пир Авраам устроил, когда я Изеньку от груди отняла!
Сарра чувствовала, как неукротимая решимость захлестывала ее, поднимая на волнах ярости к тому, последнему, самому отчаянному шагу, после которого отступить не получится. А Голос бесстрастно подтолкнул ее к краю:
— Вы все для меня – куски глины, и каждому предназначен удел его.
— Знаешь, что, Адонай, — Сарра уже не шептала, ее голос звенел от слез, – если мы – куски глины, если тебе так нужно забрать его, моего мальчика, плоть от плоти и кровь от крови моей, то бери и меня вместе с ним! Вот прямо здесь! – она схватила лежащий рядом нож, покрытый засохшей кровью жертвенных животных, и направила лезвие себе в грудь … Нет, просто вонзить не получается! Сарра замахнулась, чтобы ударить наверняка, и…
— Как же я устал … – строгость Голоса исчезла, он звучал совсем по-человечески. От неожиданности Сарра застыла с зажатым в поднятой руке клинком. – Господи я мой! Как же я устал от всего этого …. И почему мне так не везет с женщинами? Ведь так хорошо все придумал и устроил … Весь Эдем был для них двоих …Плодитесь, размножайтесь, что вам еще надо? Так нет — Еве этой захотелось, видите ли, попробовать именно тот самый запретный плод… Рожают теперь, естественно, в муках – ну и успокоились бы на этом. Ага, сейчас! … Да вот совсем недавно – жена Лота. Кстати, родственница твоя. Предупреждал ведь, грозил даже – бегите, не оборачивайтесь. А ее любопытство заело. Думаешь, мне так хотелось ее в соляной столб превращать? Но ведь наказывать за непослушание надо! Иначе вы вообще мне на голову сядете. Ведь сколько я эти климатические циклы настраивал и рассчитывал… Чтобы чередовались теплые времена с холодными … Тут ледник придет, там айсберг растает … Динозавры от холода вымрут, а им на смену мамонты возникнут … Все в гармонии, в равновесии … Так нет – появится какая-то Грета Тум… Туб …– не помню — и поднимет кипеж – мол, глобальное потепление, спасем планету … Недоучка-недоумка … Хотя бы школьную физику понимала, тогда бы вякала … О термодинамике я уже и не говорю… А теперь и ты туда же! Сказал же – между Мной и Авраамом завет, он исполнять должен все, что я говорю, чтобы род его умножался и процветал. А от вас помощи не дождешься, только мешаете … Как будто я вам для этого мозги дал! Одно слово, Homo Sapiens, прости Господи.
Сарра вдруг почувствовала, что страх ушел. Разоткровенничавшийся Всесильный просто-напросто брюзжал, как обычный, уставший после тяжелого дня мужик, которому нужно омыть ноги, дать поесть и не надоедать ненужной болтовней и упреками.
— Адонай, милый, подожди немного, я сейчас … – с этими словами Сарра стремглав помчалась прочь, а через минуту вернулась к жертвеннику и положила на язычки пламени аккуратно слепленный кусок размером с ладонь. Костер явно оживился, и благовония не понадобились. Дождавшись, когда, по ее расчетам, божественно вкусный аромат достигнет божественных же ноздрей, Сарра торопливо зашептала:
— Адонай, я тебе кусочек гефилте фиш принесла. Свежий, сегодня сделала. И еще принесу, все тебе отдам, только не забирай Изеньку! Он у нас такой умничка – на арфе играет, в хедере лучше всех учится, вырастет – будет доктором или адвокатом, я еще не решила. А хочешь, я его на священника выучу? Будет тебе служить!
— Рыба кошерная? – деловито осведомились сверху.
— Конечно, кошерная. Карп огромный, утром купила.
— Не надо ему в священники. Желающих и так полно, конкуренция бешеная: работа не пыльная, а место хлебное – с жертвенника ведь всегда что-то перепадает. Пусть лучше в доктора идет, – отозвался Голос.
— Как ты скажешь, Адонай! Только останови руку Авраама, не дай невинной крови пролиться!
— Что же я ему скажу? Какой же я Всесильный, если то одно приказываю, то другое?
— Ну, придумай что-нибудь. Да, что хочешь говори, лишь бы они к закату дома были. Гости ведь придут – у Изеньки день рождения сегодня. А я тебе завтра все вкусное, что останется, сюда принесу! И рыбу, и шейку куриную, и лэках медовый …
Тихий вздох раздался сверху, и вместе с ним последняя ленточка ароматного дымка взвилась и растаяла в воздухе. Сарра почувствовала, что связи с Всесильным больше нет. Обессиленная, она опустилась на землю возле жертвенника и облегченно закрыла глаза. Теперь она была уверена, что все будет аколь бэседер.
***
Что было дальше, всем хорошо известно. Исаак вырос, женился, у него родился сын Иаков, от которого пошли двенадцать колен Израилевых. И как завещал Всесильный, стали они плодиться и размножаться, плодиться и размножаться …
Но мы-то знаем – процесс этот пошел исключительно благодаря самоотверженности, заботе, терпению, доброте и любви МАМ!
Киев – Сан-Франциско, 9 мая 2021 г.
© 2021, Griffon Books, LLC. All rights reserved.
