В июне 2020 года немецкая писательница Катарина Мартин-Виролайнен опубиковала сборник рассказов на русском языке «Хоть веточку яблони, хоть горстку тёплой земли» и любезно делится с читателями гУрУ историей своих русских, немецких и финских предков, воспоминаниями из своего детства, которое прошло в маленьком посёлке Чална, в Карелии. В сборник также вошли рассказы о непростых судьбах простых людей.
Её творчество — это документация поиска настоящей родины и своей идентичности. На вопрос, кем она себя чувствует — немкой, русской или финкой — Катарина отвечает: «Я немка с финскими корнями и русской душой.»
Рождественское желание
Первого июля 2016 года семейство Тайзе ожидало огромное событие: главе семейства, бабушке – или, как её все называли по-немецки, – оме Мине должно было исполниться девяносто лет. Обсуждать это событие начали уже заранее, а точнее, на Рождество. Стоит немного описать, как праздновалось Рождество в семействе Тайзе. Обычно все собирались у младшего брата Эдвина. По множеству причин.
Первая. Именно у сына Эдвина жила ома Мина.
Вторая. У Эдвина был огроменный зал, который был соединён со столовой комнатой. Открыв стенку и правильно расставив столы, в доме Эдвина умещалась всё семейство Тайзе. Старший брат Георг с женой и двумя старшими дочерьми, которые были замужем и сами уже имели детей. Средние сёстры Алла и Анна со своими мужьями и дочерьми. Ну и, конечно, сам Эдвин с женой и единственным внуком омы Мины, которого тоже звали Георг. К семейству Тайзе, помимо этого, присоединялась младшая сестра Мины – тётя Мила. У неё не было ни детей, ни внуков. Тётя Мила в свои 80 лет выглядела просто потрясающе молодо. На ней всегда было безупречное платье, потрясающий макияж, который молодил её ещё больше, маникюр, украшения – тётя Мила выглядела как кукла. В семье Тайзе её обожали за несравненное чувство юмора, за острый язык и за то, что никто лучше неё не мог рассказывать анекдоты или произносить тосты.
Мина совсем не была похожа на свою сестру. Они различались не только по характеру, но и внешне. Ома Мина была главой семейства, строгой, немногословной, одевалась она скромно, на голове, в отличие от Милы, у которой всегда была какая- то замысловатая причёска, она носила цветастый платок. Только когда она была дома, снимала платок с головы и укладывала его на плечи.
Итак, с рождения Георга-младшего в семье Тайзе завелась традиция встречаться на Рождество у Эдвина. И в этот день никто из семейства не смел «отлинять» от ответственности. Но встречалась семья всегда с большим удовольствием. Особенно с годами, когда дети подрастали, у каждого появились свои заботы и хлопоты, начали появляться внуки, и времени становилось всё меньше. Поэтому Рождество было святым. Встречались они всегда по-разному. Сочельник, 24 декабря, обычно каждый проводил так, как хотел. Но 25 или 26 декабря – тут по договорённости всё семейство Тайзе собиралось у Эдвина.
25 декабря 2015 года за столом зашёл разговор о юбилее омы Мины, который предстоял 1 июля 2016 года. Ома Мина, услышав про это, поморщила нос. Так что же будем делать? Всё семейство бросилось в жаркую дискуссию. Больше и громче всех выступала сестра Мила. Уж очень ей хотелось устроить пир на весь мир для любимой сестры. Ома Мина участие в разговоре почти не принимала. На все предложения она только нервно отмахивалась и говорила: «Ой, делайте, что хотите!».
Вечером детей уложили спать в гостевой. Как и каждый год, они все ночевали у деда Эдвина и бабы Таси (у которых своих внуков пока не было и не намечалось). Мила отчалила на такси на какой-то концерт. Представители мужской половины семейства устроились в зале перед камином и блаженно попивали кто вино, кто коньяк, любуясь белыми снежинками, которые танцевали за окном. Сёстры Тайзе, их невестки и дочери перекрыли зал и столовую стенкой, и время от времени оттуда раздавался дикий хохот и звон бокалов.
«Каждый год один и тот же сценарий», – усмехнулся Георг, провожая ому Мину наверх в её спальню. Она изрядно устала, потихоньку возраст давал о себе знать. Перед сном обычно они ещё сидели о обменивались впечатлениями о прошедшем дне. Но на этот раз ома Мина выглядела слишком уставшей. Георг хотел было уже распрощаться, как ома Мина грустно и глубоко вздохнула – это значило, что она что- то хочет ему сказать.
«Сокровище моё, неужели мне, правда, скоро будет уже девяносто?» – усмехнулась ома Мина.
Георг присел рядом, взял руку своей бабушки и поцеловал её. «Разве это так важно, сколько тебе лет? Ты такая молодая в душе!» – он засмеялся, а ома Мина хлопнула его с негодованием по плечу. Потом она задумалась и открыла шухлядку своей тумбочки, которая стояла около кровати. Оттуда она достала старую потрёпанную фотографию, записную книжку с пожелтевшими листами и какие-то непонятные свёртки.
«Могу ли я пожелать себе кое-что на юбилей?» – вдруг спросила она.
Георг немного растерялся. «Д-да, конечно. Всё, что пожелаешь!» – воскликнул он. Как он мог в чём-то отказать своей любимой и единственной бабушке, которая всю жизнь жила с ними, воспитала его, и которую он любил, наверно, даже больше своих родителей. Ома Мина провела пальцем по старой фотографии. На ней была изображена семья. Из далёкого прошлого.
«Георг, я хочу, чтобы ты поехал в Украину», – почти шёпотом произнесла ома Мина и прижала к груди старую фотографию.
«Ома, а что там?» – удивился Георг.
«Я хочу, чтобы ты нашёл то село… Гринталь. Там, где я родилась и выросла. Я хочу… – губы Мины задрожали. – Я хочу, чтобы ты привёз мне что-нибудь оттуда. Хоть веточку яблони, хоть горстку тёплой земли… Георг, я прошу тебя». Её плечи затряслись, и старая женщина заплакала, словно ребёнок, у которого отняли что-то ему дорогое и ценное. Георг был в растерянности.
«Ома Мина… а куда… а где мне искать это село?»
«Я тут… я тут всё записала!» – оживилась Мина, как будто внук уже дал своё согласие.
«Но, ома Мина, Украина большая! Нужны конкретные данные…» – начал было Георг и тут же снова получил хлопок по плечу.
«Ну ты же этот, – засверкала Мина глазами, негодуя, – как его там? Журналист! Значит, по Африкам ты ездить можешь, а тут не можешь?»
Если бабушка разбушевалась, нужно было срочно спасать ситуацию. Георг осторожно взял книжицу в свои руки. Он полистал пару страниц и вздохнул. Так много слов на русском! Что-то на немецком. А тут вообще еле-еле можно разглядеть буквы, настолько уже потемнела бумага.
«Георг, привези мне… – вновь заплакала старушка, – я-то уже туда никогда больше не попаду…»
Сердце Георга сжалось. В голове его путались мысли. Куда ехать? Что искать? Он ещё раз тяжело вздохнул. Отказать – это немыслимо. Ехать – для начала нужно во всём разобраться.
«Георгушка, – всхлипывала ома Мина, – ты же писать умеешь? Запиши жизнь мою. А то умру я – и всё со мной исчезнет…»
Позже Георг долго лежал в своей кровати и не могу уснуть. Полночи он ворочался с боку на бок, перекручивая возможные сценарии своей поездки в Украину. Пока картина в его голове не складывалась. Когда ехать? Куда ехать? А что, если он не сможет найти это село? А может, его уже давно нет. Сколько лет уже прошло!
Прощание навсегда
1 июля 1936 года Вильгельмине Тайзе исполнилось ровно десять лет. Обычно в этот день бабушка пекла её любимый яблочный пирог. Яблоки у них были всегда. Для этого Мина, как все называли девочку, рано утром выбегала босиком в сад и срывала осторожно пару яблочек, так, что никто не видел. Но на этот раз пирога не было. Вместо этого Мину вместе с её семьёй погрузили на повозку. Им предстоял путь до Мирополя, а оттуда они должны были куда-то поехать на поезде. Во всём селе стоял гул. Рыдали женщины и дети, кряхтели и плакали старики, кричали и ругались мужчины в форме. Мама Мины передала годовалую Милу своей матери, усадила шестилетнего Георга рядом с Миной и уже хотела сама лезть на повозку, как вдруг что-то вспомнила и решила вернуться в дом. Как только она рванулась с места, тут же рядом с ней нарисовался здоровый мужлан, который толкнул её обратно к повозке.
«Кудаааа?» – зарычал он на неё. Альвина покраснела, выпрямилась, откинула косу назад и молча указала на дом. Мужлан ухмыльнулся. Мина вся сжалась. Она почему- то испугалась взгляда этого дяди. Он как-то не по-доброму смотрел на её маму.
«Пошла на повозку!» – гавкнул он на неё. Бабушка заёрзала на месте и начала тяжело и быстро дышать. Она взволнованно и даже как-то жалобно позвала дочь. Альвина посмотрела на мать и сказала ей на немецком, что хочет забрать из дома библию и свою свадебную фотографию, которая осталась лежать на подоконнике. Фотография из счастливых дней, когда Альвина выходила замуж за Кристофера.
Кристофер исчез незадолго до того, как их должны были выслать. Его забрали люди в чёрном. Увели на допрос. Он, дескать, что-то украл. Или что-то недоговорил. Или кого-то оговорил. Альвина плохо понимала по-русски. Поэтому не могла точно сказать, за что увели её мужа. Когда его забирали, Альвина была словно в обмороке. Она не помнит, что говорила ей мать. Не помнит, что говорили эти страшные люди в чёрном. Она только помнит истошный крик соседки Марии, которую также уводили из дома, от её троих детей, которые горланили на крыльце вместе со старой, еле ходячей бабкой. Альвина помнит грустный взгляд Кристофера, его зелёные, словно изумруд, глаза. Прядь рыжеватых волос, которая упала ему на лоб. Он улыбнулся Альвине, словно хотел её этим успокоить. Вокруг его губ заиграли ямочки. Ах, эти прелестные ямочки, которые унаследовал их сын! Эти изумрудные глаза, которые унаследовали все потомки Тайзе! Альвина завыла, словно зверь, когда дверь за ним закрылась. Звук мотора заставил её вздрогнуть и броситься на улицу вслед. Она долго бежала по пыльной дороге, кричала, падала, снова поднималась, и когда уже вообще выбилась из сил, она просто осталась лежать на дороге. Пока её не подняли соседские дети, только что осиротевшие.
Альвина в спешке оставила фотографию лежать на подоконнике. А эта была единственная фотография Кристофера. Ещё была одна семейная фотография, но, когда фотограф нажал на вспышку, Кристофер чихнул, и его лицо получилось размазанным. Они потом долги смеялись над этим случаем, а теперь Альвине хотелось волком выть оттого, что единственная фотография вместе с библией остались лежать на подоконнике.
Она снова сделала шаг вперёд, но мужик, стоявший у неё на пути, грубо оттолкнул её. И тут Альвину обуяла ярость. Она возненавидела этого мужика и всех других мужланов, которые, словно скот, загоняли её народ на повозки. Она возненавидела всех и всё, всю эту треклятую систему, эту жизнь, которую ломали какие-то люди, сидящие у власти. В её голове всплыли голодные годы, глаза голодные людей, умирающие дети. Альвина вспыхнула, словно кто-то подлил масло в огонь. Она ступила вперёд и с криком «Пусти!» со всей силы пихнула мужика и пошла в сторону дома. Бабушка Альма вскрикнула и подскочила, словно забыв, что у неё на руках спала Мила. Мила испугалась и заплакала.
Мужик одним прыжком догнал Альвину, схватил её за русую косу и свалил на землю. Альвина закричала и забилась, а он потащил её волоком по земле, словно убитый скот. Альма истошно закричала, напугав этим Милу, которая заголосила не своим голосом. К извергу вдруг подбежал другой мужик, и они вдвоём потащили извивающуюся и дико кричащую Альвину за дом. В этот момент повозка тронулась. Альма вне себя кричала о помощи. Мина в ужасе наблюдала за страшной картиной, как два мужика волокли её маму за волосы и ноги за дом. И вдруг маленький Георг подорвался, спрыгнул с повозки и побежал с криком «Мами, майне мами!» за Альвиной. Альма замерла, и Мина только успела словить маленькую Милу, которая выпала из рук бабушки, от ужаса происходящего потерявшей сознание. Мина забилась в угол повозки, где помимо неё сидели такие же напуганные женщины и дети. Все плакали, а за их повозкой, ухмыляясь, шёл человек, помахивая палкой. Мина вся тряслась и прижималась к маленькой Миле, которая тихонечко всхлипывала, даже не понимая, какой кошмар пришлось пережить её старшей сестре. Не знала маленькая Мила, какие испытания ждут их в далёком Казахстане, куда первого июля 1936 года из немецкого села Гринталь выселили всех немцев. А вместе с ними выселили и жителей села Дубовая, Готтлибсдорф, Розенфельд… Опустели немецкие поселения в Волыни…
И только ветер ещё долго носил над опустевшим немецким селом Гринталь плач маленького Георга: «Мами, майне мами…».
Жизнь длиною в запись на диктофон
После рассказа омы Мины о выселении из немецкого села Гринталь Георгу надо было покурить. Да и от выпивки он бы на тот момент не отказался. Он еле сдерживался, чтобы не разрыдаться вместе с бабушкой. Пока она рассказывала, его руки так тряслись, что ему пришлось пару раз крепко сжать их, чтобы дрожь немного унялась. Потерять отца, маму и любимого брата за такое короткое время… Ома Мина рассказывала медленно. Как будто бы Георг записывал её рассказ не на диктофон, а от руки. Уже полдня они сидели у омы Мины в спальне и говорили о её жизни. Седая женщина иногда прерывала свой рассказ, для того чтобы поплакать. В эти моменты Георг плакал вместе с ней. При этом они ничего не говорили. Просто молчали и плакали. Когда ома Мина находила в себе силы, она продолжала рассказ. О том, как их выслали в Казахстан. О том, как ома Альма очнулась по дороге и чуть не сошла с ума оттого, что потеряла единственную дочь и любимого внука. О том, как их две недели везли в душных вонючих вагонах в Казахстан. Как выселили среди степи. Как они выживала в бараках. О том, как первая зима забрала многих на тот свет. Как ома Альма пыталась вытянуть внучек. О нищете, в которой они жили. О голоде, холоде, вечно заплаканной Альме, которая не смогла смириться с потерей дочери и внука. О смерти бабушки и о том, как 18-летняя Мина осталась одна с малолетней сестрой. О поляке Гжегоже, которого переименовали в Георгия и который то ли сжалился над Миной, то ли влюбился в неё и позвал замуж. Так и жили они. Георгий и Мина работали в колхозе, Милочка училась в школе. Потом поехала учиться в город. Долго не могла поступить. Причину называли всегда одну – нечего немцам в учебных учреждениях места у добрых советских людей забирать. Мила долго билась за своё право учиться и, наконец, поступила – как не смешно, на факультет немецкого языка. Преподаватель у них был яростный ненавистник немцев, но в то же время огромный поклонник немецкой литературы. Милу грыз надо и не надо. А она не отставала и давала ему отпор, что приводило его в бешенство, но в то же время он всё больше проникался симпатией к этой дерзкой рыжеватой немочке с изумрудными глазами.
На каникулах Мила приезжала работать в колхоз да Мине с детьми помогать. Своих детей обрести Миле так и не было суждено. Молодая и красивая, она закрутила роман с сыном именно этого ненавистного ей профессора немецкого языка и забеременела от него. Потеряв голову от молоденькой студентки, влюбившись с первого взгляда, мужчина забыл про все моральные кодексы. Но когда узнал о беременности, он словно протрезвел и хотел заставить её сделать аборт, сославшись на то, что пока не время, и вот уйдёт он от жены, и создадут они свою семью.
От жены он не ушёл, аборт Мила не сделала. Начались скандалы, упрёки и угрозы, а потом истинная причина, как будто издёвка, словно нож в спину: «Как я смогу жениться на немке?». Непонятно, какими путями вдобавок и отец узнал об интрижке сына со студенткой-немкой. Он вызвал Милу к себе и, пригрозив всеми возможными карами – от позорного отчисления вплоть до тюрьмы, он потребовал от неё навсегда исчезнуть из жизни сына. От переживаний, стрессов и постоянных скандалов у Милы случился выкидыш. Назло старикану профессору и его сыночку Мила всё-таки окончила институт, получила свой диплом и вернулась в деревню к сестре. Там она устроилась работать в местную школу учителем немецкого языка. Днём она трудилась в школе, а вечером заливала своё одиночество слезами и водкой. Виду не показывала, о своей горести никому не рассказывала, пока однажды не сломилась и не призналась во всём своей племяннице. Мина после этого долго корила себя за то, что не усмотрела за сестрой.
Но беда не приходит одна. Когда младший сын Эдвин пошёл в первый класс, погиб любимый муж Мины. Покрывали в колхозе крышу, а день до этого шёл дождь, всё мокрое да скользкое, материал ещё не стабильный. Нелепая смерть. Провалилась крыша, и упал Гжегож вниз, сломал себе позвоночник, а пока везли в больницу, он по дороге умер. Сколько бродила Мина по этому месту! Сколько вырисовывала себе, что мог остаться жив её ненаглядный Гжегож! Винила, карала себя. Хотя понимала, что люди иногда со стула падают да с кровати, и инвалидами становятся. А тут такая высота.
Осталась Мина одна. Вдовой в 36 лет. С четырьмя детьми и фамилией мужа: Пшенштенчикевич. И пошёл в жизни Мины другой отчёт. Без Георгия, без её любимого Гжегожа. Помогала ей Мила да соседи сердобольные. А братья Георгия, зная всю её нужду, даже не вызвались ни разу помочь. Вот, бывало, мимо пройдут и вид сделают, что не заметили. Хоть и жили в одной деревне. У всех на виду. Позже Мина решила сменить свою фамилию снова на девичью. Хоть и любила она своего мужа, но с фамилией так сдружиться и не смогла. Так она в конце шестидесятых годов снова стала Тайзе.
В начале семидесятых Мила привезла странную новость из города, где была на каком-то съезде учителей. Дескать, некоторые немцы в Германию уезжают. Мина укоризненно покачала головой, а Мила заболела мыслью о Германии. Несмотря на все уговоры сестры, Мила была непоколебима в своём желании уехать из Советского Союза. А Мина боялась. Срываться с места, ехать неизвестно куда? Да и что ей там делать? Кто их там ждёт? А Мила уехала. В 1975 году ещё молодая, с образованием, без семьи и с одним кожаным чемоданчиком Эмилия Тайзе навсегда покинула Советский Союз и больше никогда туда не возвращалась. Следом за сестрой и Мина начала подумывать о переезде. За ней потянулись и дети, внуки. И по приезде в Германию все они приняли фамилию бабушки Мины – Тайзе. Даже мужья её дочерей сменили фамилию на немецкую, по собственной инициативе. Так из мультинационального семейства, состоявшего из польских, русских и украинских фамилий, они все превратились в семью с немецкой фамилией Тайзе. И ничего в этом удивительного нет. Ибо в то время многие брали фамилии бабушек, дедушек и прочих немецких родственников, дабы слишком не выделятся. Но чтили и сохраняли все традиции своих предков. Хранили и делились друг с другом. Ибо в их семье самым главным жизненным правилом было: любовь не знает национальности, и нет плохих народов, культур и религий – есть только плохие или хорошие люди.
У омы Мины тоже были свои традиции: Она всегда пекла яблочный пирог на дни рождения детей, внуков и правнуков. Но и на дни рождения своих родителей, бабушки и братика Георга. Этот яблочный пирог был её фирменным блюдом. Таким образом, она старалась сохранить и передать традицию, которую когда-то в далёкой Украине завела её бабушка Альма. Не знала лишь Мина, что традиция печь яблочный пирог на день рождения передалась оме Альме от её омы. А той оме от её омы. А там уже и концов не найти. Точнее, начала. Но так, наверно, бывает в каждой семье. Не только в немецких семьях.
Первый шаг
Каждую неделю ома Мина и её единственный и любимый внук Георг встречались для того, чтобы записать жизненную историю Мины. Часто ома Мина сворачивала и начинала рассказывать о жизни других людей. Таких же ссыльных немцев, которые попали в Казахстан в конце тридцатых годов. О других народах, которые разделили с ними эту участь. И немцах Поволжья, Кавказа и других немцах, которые жили на территории бывшего Советского Союза. Много историй знала ома Мина. При местной церкви они с Милой в своё время организовали встречи переселенцев. Они собирались в маленьком зале, пели немецкие песни, делились рецептами и вспоминали о своей жизни в России, Казахстане, Узбекистане – кто откуда приехал.
В апреле Георг начал серьёзно готовиться к поездке в Украину. С помощью интернета и разных карт, а также подсказок экспертов ему наконец-то удалось найти ту самую деревню Гринталь, в которой родилась и выросла его бабушка. Только называлась эта деревня уже давно не Гринталь, а Поляновка. Георг составлял план поездки, но совершенно не имел представления, как он туда доберётся. «Хоть веточку яблони, хоть горстку тёплой земли», – эти слова омы Мины никак не отпускали Георга. Казалось, это такая мелочь… А на самом деле Георг понятия не имел, как он должен попасть в эту деревню и что он там вообще должен искать. Несмотря на то, что, родившись уже в Германии, он немного владел русским языком, он очень переживал, что его могут не понять, и он что-то не поймёт. Значит, нужно найти переводчика.
Всё-таки интернет – сила! Уже скоро на его сообщение в одном форуме откликнулась молодая девушка. Проштудировав её профиль (что она не фейк, а, судя по записям в профиле и фотографиям, настоящая), он ответил ей. Дина, как звали девушку, жила в Киеве и прекрасно говорила на немецком. Работала она репетитором немецкого языка, увлекалась историей и даже вроде сама имела какие- то немецкие корни. Она вызвалась сопровождать Георга со своим двоюродным братом Гришей, который тоже был студентом и, как и она, жил в Киеве. Гриша увлекался фотографией и видео, поэтому сразу же предложил документировать всю поездку. Складывалось всё настолько быстро, что Георга всё больше одолевало волнение. Когда Дина написала ему, что о маршруте, транспорте и проживании он может не заботиться, так как в этом селе живёт её бабушка, и они наверняка смогут на пару дней остановится у неё, если Георга не смущают скромные условия, тут Георг заволновался и засомневался ещё больше. Нет, это просто какой-то сон!
Сон, не сон – а через два месяца, в июне, Георг летел в Киев и жутко волновался. В аэропорту его встретила Дина. Высокая, с горящими глазами, смешная и худая, как пацанка. Гриша был настоящим великаном, но чем-то походил на медвежонка. Стоило Георгу выйти в зал ожиданий, как Гриша завертелся, повключал все камеры и сразу принялся за работу. Дина стояла с плакатом (непонятно для чего), на котором красивым почерком написала имя Георга. Наверно, переживала, что он её не узнает. Хотя они до этого даже уже общались по видеозвонку. Увидев Георга, она запрыгала, как ребёнок, замахала плакатом и засмеялась. У Георга было такое ощущение, что он встречает давних друзей. После знакомства трое ребят, щебеча, наперебой направились к машине.
«Туда на общественных не добраться!» – смеялась Дина. Им предстоял почти шестичасовой путь. По дороге они болтали без умолку, смешивая русский с немецким да украинский с английским. Но все всё понимали, и Георгу было очень легко и тепло на душе. Какая-то невидимая нить связывала его с Диной и Гришей.
Когда они стали приближаться к деревне Гринталь, Гриша замедлил скорость. Уже начинало темнеть. Вдали виднелись огоньки деревни. Георг заволновался. В его голове начали путаться мысли. А что, если Поляновка совсем не та деревня? Может быть, он где-то допустил ошибку? И теперь он приедет непонятно куда и будет путаться по чужим следам? А что он вообще здесь делает? Георга обуяла паника. Неужели он проделал тот путь ради веточки, ради комочка земли? Должно же быть здесь что-то более значимое!
Гриша остановил дорогу на обочине. В трёх метрах от покосившегося знака, на котором Георг разглядел название села. Совершенно никакого намёка на Гринталь.
«Может, ты хочешь сам зайти в деревню, где когда-то жили твои предки?» – спросил Гриша и заглушил мотор. На дороге лежал мягкий свет фар. Георг повернулся назад и посмотрел на Дину, которая смотрела на него одобряющим взглядом.
«Иди, – улыбнулась она, – если что, я рядом…»
Георг вышел из машины. Его охватила грусть. Медленными шагами он приближался к селу Поляновка. За спиной он слышал тихие команды Гриши. Он хотел заснять этот момент, а Дина замешкалась. Поляновка. Каждая буква впивалась в Георга, словно нож. Поляновка. Гринталь. Гринталь – Поляновка. Глаза Георга застилали слёзы. Где он? Зачем он сюда приехал? Это просто безумие.
Он не стал подходить к косому знаку, а просто прошёл мимо. И переступив какую-то невидимую черту, Георг понял, что он не в Поляновке. И даже не в Гринтале. Название не имело никакого значения. В этот момент Георг осознал, что он стоит на той земле, по которой когда-то ходили его предки.
Продолжение следует…
