Вася-дурачок был человеком известным в своей округе, да, что там известным, Вася был популярным человеком. Личностью он был, что называется серой, но не в том плане, что он был человеком заурядным, нет, Вася имел действительно серую внешность. Представите себе, человека неопределённых лет, с большой серой от седины и грязи бородой и такими же серыми патлами на голове. Одет Вася был тоже во всё серое, он носил давно не стираные одежды, а босые ноги его были большими и грязными. Ему можно было дать и сорок лет, и шестьдесят, а истинный его возраст не знал никто. Я наблюдал этого человека лет пять и за всё это время, Вася ничуть не изменился.
Первый раз я увидел этого странного человека, когда учился ещё в четвёртом классе; следовательно, было мне в ту пору одиннадцать лет, а на дворе стоял 1961 год. Вася появлялся в Покровке всегда неожиданно, он заходил на окраину деревни и постепенно шествовал к её центру. Вася шёл и покрикивал – «Извёстка, кому извёстки!», за собой он тащил гружёную тележку, на четырёх колёсиках от детского велосипеда. Деревенские женщины, как-то привечали Василия – известь нужна была всем. Так-то извёстка продавалась в районном центре, но за ней нужно было ехать, а тут, пожалуйста, с доставкой на дом, да и цена была ниже, чем в сельповском магазине. Вася продвигался со своим экипажем по центральной улице, женщины с соседних улиц и переулков подходили к нему со смешками и прибаутками. Для них это был хороший повод, повеселится и покрасоваться перед односельчанами и друг перед другом. Для такого дела, как покупка извести у заезжего торговца, женщины даже принаряжались. Постепенно около Василия собиралась очередь из женщин, которые не только хотели купить товар, но и те, кто уже отоварился, тоже не спешили покинуть бойкое место. Такое собрание деревенских женщин в одном месте, настраивало их на весёлый лад. Женщины знали Васю давно, и шуточки, которые деревенские молодки отпускали в сторону торговца, тоже повторялись из раза в раз, за исключением некоторых вариаций. На этот раз, с Василием шутливый разговор начала Давыдчиха, женщина лет тридцати – бойкая насмешница. Она задала Васе вопрос:
– А, почё Васька, ты нос воротишь от нашей Руфы? Ведь в прошлый свой приезд ты обещал, перед всем честным народом на ней жениться. Или запамятовал?
Конечно, в этом месте вздрагивал весёлый и незлобивый смех. Руфа – колхозная доярка была немой и как все немые люди была очень сильной, и отличалась завидным здоровьем. Руфа от рождения была глухонемой. Она жила в небольшой мазанке на окраине деревни, со своей престарелой матерью. Её мамаша, не брала во внимание свой почтенный возраст и частенько поколачивала свою дебелую дочь. Несмотря на то, что Руфа была немой весь деревенский народ, как-то понимал её мычание, да и она хорошо читала по губам то, что говорили ей собеседники. Вот и на это раз, она поняла, что речь велась о ней, более того, она поняла, что бабы её шутливо сватают за Васю. Руфа состроила комичную мину, как будто съела, что-то очень кислое, а потом звонко, что-то прокартавила, а затем покрутила пальцем у своего виска и показала рукой на Васю. Мало того, она повернулась в сторону продавца широким крупом, задрала верхнюю юбку и похлопала себя ладонью по исподней юбке, которая прикрывала её широкий зад. После Руфинова представления, по толпе покупательниц прокатился такой дружный хохот, как будто цирк приехал на гастроли. После этого весёлое настроение не покидало толпу женщин в продолжение всей торговли. Когда веселье было готово уже затихнуть, какая ни будь из женщин говорила:
– Что, Василий, съел?!
А другая женщина добавляла, как масла в огонь подливала:
– Ты думал Руфа у нас девка простая, нет паря, она у нас с доски почёта не слезает, а ты думал, как?
Пока продавец проходил улицу, известь, как правило, была у него вся продана. Вася-дурачок уходил восвояси, а пустая тележка тарахтела позади него с весёлым скрипом, как будто была рада тому, что избавилась от поклажи. Меня, как-то всегда интриговало слово «дурачок», которое почему-то все деревенские добавляли к его имени. Свою торговлю Вася вёл весело, отпуская шуточки, то по отношению к одной покупательнице, то по отношению к другой. Нужно отметить, что, не смотря на свой не опрятный вид, зубы у продавца были белые и ровные, а улыбка его была по-детски наивной и привлекательной. Как-то на дурачка Вася был похож только внешне, а я уже в свои одиннадцать лет прекрасно понимал, что отличительной чертой всякого дурака должна быть его голова. По моему твёрдому убеждению, с головой у Василия было всё в порядке.
Жил Вася-дурачок в рабочем посёлке Пикетное, здесь находился сельсовет – средоточие Советской власти для шести деревень. Так же, в этом поселении, средних размеров, была расположена школа-десятилетка и железнодорожный вокзал. По центру посёлка проходила железная дорога со стрелками и парой запасных путей. На этих путях часто стояли товарные составы, пропускающие скорые пассажирские поезда, которые со свистом проносились по Пикетному. Этот рабочий посёлок, благодаря вокзалу и школе, был, как бы центром для пяти деревень, расположившихся веером на расстоянии пяти-шести километрах от Пикетного. Во всех этих деревнях были только начальные школы на четыре класса, а когда дети переходили в пятый класс, их уже возили в пикетинскую школу на грузовой автомашине, кузов которой был оборудован тентом. Правда перевозка автомашиной начиналась только в октябре, с наступлением холодов, а весь сентябрь дети добирались до школы на велосипедах, или на попутках. Железнодорожным вокзалом пользовались тоже жители всех пяти деревень. Здесь утром и вечером останавливалась электричка, до ближайшего города было всего 72 километра, и колхозники частенько ездили на городской рынок, продать излишки своего домашнего производства – сало, мясо, яйца и прочие продукты. Ну, а о сельском совете и говорить нечего; здесь происходила регистрация всех младенцев округи, а также всех женихов с невестами. Свидетельства о смерти, родственникам тоже выдавали здесь.
Наступил день первого сентября и я, как, и все ученики-старшеклассники поехал на своём велосипеде в Пикетинскую школу. В честь первого дня начала учёбы в школе состоялась торжественную линейку, а потом покатились учебные дни похожие один на другой. Как-то в один из тёплых и прозрачных осенних дней, я катил на своём велике по Пикетному. Уроки в школе закончились, я спокойно ехал домой после уроков. Вдруг моё внимание привлёк странный агрегат, стоящий у обочины дороги, которая шла вдоль улицы. Объект показался мне настолько интересным, что я остановился и начал рассматривать это сооружение. В это время мимо меня проходил мой одноклассник Саша Кучман, он тоже возвращался с занятий домой. Я задал ему вопрос:
– Саня это, что такое непонятное стоит посреди улицы?
Сашка объяснил мне, что это печка для обжига извести. Я не поверил, и удивлённо сказал ему:
– Это же просто большая и корявая печка, неужели в таком простом сооружении можно делать известь?
На, что Саня сказал мне насмешливо:
– Эх ты деревня, всё Пикетное знает эту печку, а ты не знаешь. Ладно, так и быть расскажу тебе тёмному. Вон видишь, за печкой стоит хибарка, в ней живёт Вася-дурачок.
– Васю я знаю, он у нас в деревне часто извёсткой торгует. Он, что сам её делает? – Спросил я удивлённо, а Саня продолжал:
– Ты хоть знаешь, что вся железная дорога засыпана щебнем? Так вот, Вася каждое утро ходит на железную дорогу и выбирает из этого щебня мраморные камни. Конечно, такие камни в щебёнке лежат не навалом, но попадаются. За час Васька набирает половину своего мешка, а потом несёт его домой. Вечером у него другая работа, когда уже начинает темнеть, он опять идёт на железную дорогу. Там на запасных путях в это время, как раз отстаивается товарный состав с углём, это он пропускает скорый поезд – Москва-Пекин. Этим Василий и пользуется – он скидывает из вагона на землю уголёк, примерно половину мешка, затем он собирает этот уголь и несёт его домой. Так за неделю Вася набирает столько угля и мраморного щебня, что ему этого хватает, чтобы нажечь извести для продажи на целую деревню. Мой отец говорит, что Вася никакой не дурачок, а обычный симулянт.
Что обозначает слово «симулянт» я не знал, поэтому спросил у Сашки, что оно значит, и Саня ответил мне:
– Ну, это вроде он не настоящий дурак, а только придурок, то есть, он прикидывается дураком.
– А зачем это ему, ведь дураком быть стыдно? – спросил я.
На это вопрос Санька не имел ответа и неопределённо пожал плечами. А я теперь, проезжая мимо Васиного дома обращал на него особенно пристальное внимание, я ждал – когда же Василий начнёт делать известь. Наверное, прошла неделя после моего разговора с Санькой Кучманом. И вот, проезжая в очередной раз мимо Васиного известкового агрегата, я увидел, что труба его дымится. Конечно, я остановился около этого печного сооружения и начал его с интересом рассматривать, мне было любопытно, как же Василий с помощью угля и камней, хоть и мраморных, сделает известь. Не успел я простоять несколько минут у этого дымящегося аппарата, как из своей хибарки вышел Вася и направился, ко мне. Я насторожился, всё- таки Василия сопровождала слава дурачка, поэтому мало ли чего. Но, Василий подошёл, ко мне и мягко улыбнувшись, спросил:
– Что, молодой человек, интересно стало, что я здесь делаю?
Робость моя, как-то сама собой прошла, я тоже улыбнулся в ответ на Васину улыбку и стоял несколько мгновений в замешательстве. Одно дело говорить о человеке за глаза, его действительно, хоть и горшком можно назвать, но совсем другое дело обратиться к этому же человеку напрямую. Несмотря на то, что в нашей деревне и стар и млад, называли этого мужчину просто Вася, у меня язык не повернулся, обратиться к нему так. Замешательство моё прошло, и я обратился к нему так, как привык обращаться в деревне ко всем взрослым мужикам. Я произнёс:
– Да, дядя Вася, мне очень интересно, как это у Вас получится извёстка из обычных камней, просто волшебство какое-то.
Василий начал мне подробно рассказывать о своём производстве:
– Вот слушай малец; изначально я накладываю в печь дрова с растопкой, а затем всё это поджигаю. Когда дрова хорошенько разгорятся, я засыпаю их углём, а когда и уголь жарко разгорится, я на него снова насыпаю пару ведер угля. Потом, когда печь хорошенько разогреется, я поверх горячего угля насыпаю мраморных камней-щебёнки. Вот и весь процесс, потом я наполовину прикрываю у печи поддувало и оставляю всю эту закладку на всю ночь. Вот завтра будешь ехать в школу поутру, мы и посмотрим, что у нас в печи получится. Заезжай, я тебя дождусь утром, коль тебе интересно.
Наутро, я выехал из дома на полчаса раньше обычного, с тем, чтобы увидеть конечный процесс изготовления извести. Василий уже стоял у печи, и похоже, действительно ждал меня. Рядом с ним стояло ведро, на четверть заполненное водой, печь была ещё горячей, но дым из печи уже не шёл. Василий взял большие кузнечные клещи и достал с их помощью пять горячих камней из остывающей топки, а после этого бросил эти белые камни в ведро с водой. Вода забурлила, как кипяток, а с её поверхности начал подниматься белый и тёплый пар. Процесс кипения длился минут десять, а затем вода превратилась в сметанообразный кисель, а камни в воде растворились полностью. Василий посмотрел на меня весело и сказал:
– Ну, что малец, понравилось тебе изготовление извести? Может ну её эту школу, пойдём лучше со мной торговать извёсткой?
Я понял, что дядя Вася шутил про школу, и ответил так, как того требовал комический жанр:
– А может быть я с тележкой поеду, а Вы за меня в школу, двойки получать?
Оба посмеялись, а потом я поехал в школу на занятия.
За учёбой я на некоторое время забыл о Василии и его производстве. Сентябрь уже подходил к концу. В этот день я катил в школу на своём велосипеде, и настроение у меня было, какое-то радостное. Бывают, наверное, у всех такие дни, когда казалось-бы, ничего такого особенного не произошло у человека, а он просто радуется безо всякой причины. Поля по обеим сторонам дороги были уже вспаханы и исходили сизым маревом. Слабый ветерок проносил мимо меня длинные и лёгкие паутинки, а лес, в который занырнула дорога был по-осеннему разноцветным и звонким. Проезжая сквозь этот лес, мне всегда хотелось громко крикнуть и услышать в ответ звонкое эхо – но, кричать было, как-то неловко и я ехал дальше. Закончились поля, закончился лес, я въехал в село Пикетное и, как всегда проезжал мимо Васиной хибарки. Каково же было моё удивление, когда я увидел, что из его дворика мне машет рукой моя землячка Руфа. Рядом с ней на верёвке висело свежепостираное бельё.
Давно прошли времена купцов, уличных торговцев и коробейников, но у Васи-дурочка, торговля процветала. Хотя по большому счёту он был не торговцем, а производителем своего собственного товара, которым успешно торговал. Это было в те времена, когда до перестройки оставалось ещё 30 лет. То, что до мозгов Васи-дурачка дошло уже тогда, в шестидесятые годы, высоколобые мужи из правительства поняли только много лет спустя. Да и поняли ли они всё до конца?
Рассказ этот написан, может десяток другой людей его даже прочитают, а я до сих пор сожалею о том дне, когда я в далёком детстве катил на своём велике сквозь лес и не крикнул громко, чтобы услышать эхо. И чего я тогда постеснялся?
