Пашка жил в небольшом городке, в четырехстах километрах от столицы. В советское время это был большой цветущий город с развитой промышленностью, а после распада Союза он сжался до размеров провинциального. Производство стало, на территории заводов господствовали торговые точки. Благодаря мелкому бизнесу люди хоть как-то держались на плаву. Кто-то крутился, а кто-то просто прозябал. Пашке летом стукнуло тридцать два года. Многих его друзей уже не было на этом свете. Кто-то сидел в местах не столь отдаленных. Были и те, кто приноровился к новой жизни и даже неплохо устроился, но они уже не горели желанием с ним общаться. Пашка тусовался с парочкой таких же, как и он сам, «прозябателей». Он еще со школы был середнячком, без особых желаний и стремлений. Окончил школу, дальше учиться не пошел. Так он и плыл по жизни, перебиваясь временными подработками и живя один в квартире переехавших в другой город родителей.
В поздний субботний вечер было тихо и тепло. Пашка пошел провожать своего приятеля после посиделок по поводу очередного «уикенда». Подвыпивший, в приподнятом настроении, он завернул в свой двор и сразу почуял неладное, заметив местную шпану, которая, чувствуя свое явное превосходство, приставала к щуплому неместному пареньку. Пашка свой авторитет на районе поставил давно, а шпану эту не любил и про себя называл их гиенами, за то, что нападали толпой на более слабого. Предотвратив гоп-стоп с возможными более серьезными последствиями, Пашка настоятельно предложил пареньку проводить его, хотя бы до центральной улицы. Там вечерами было поспокойнее.
Пашка оглядел парня. Он не местный, одет как-то по-старомодному: джинсы старого фасона, кроссовки и турецкий свитер. Пашка сам когда-то похожий носил, только это еще в школе было.
– Ты сам-то откуда будешь? – поинтересовался Пашка.
– Я-то местный, – бойко ответил паренек. – Сухоревскую улицу знаешь? Вот там дом такой трехэтажный, серый. Там и обитаю.
Улицу эту Пашка знал и дом тоже. Там уже лет пятнадцать никто не жил, а два года назад его снесли, и сейчас там был пустырь. Все это он и сказал Олегу (так звали паренька).
– Пятнадцать лет, два года – время. А что оно вообще есть такое? – философски спросил Олег, заговорщически усмехнулся и прибавил шаг.
Прошло пару недель, и история с загадочным Олегом, нарассказывавшим Пашке каких-то фантастических небылиц, почти совсем выветрилась из Пашкиной памяти. Вспомнил он о ней, как ни странно, сразу после похорон Вальки и ее бабушки. Беда произошла в их девятиэтажном доме три дня назад. В квартире на последнем этаже, где жила его одноклассница Валька со своей бабушкой, загорелась старая проводка. Пламя быстро перекинулось на обои и мебель. Случилось это ночью, Валька с бабушкой уже давно спали. Соседи спохватились, когда повалил густой, черный дым и было уже слишком поздно.
Произошедшее казалось каким-то кошмарным сном, поверить и принять сам факт потери разум Пашки, повидавший в этой жизни разное, просто отказывался. Нельзя сказать, чтобы Пашка приятельствовал с Валей, после окончания школы они не особо общались, но к ней и Зинаиде Сергеевне (бабушке Вальки) он испытывал симпатию и даже уважение. Родители у Вальки погибли в автокатастрофе, когда девочке было шесть лет. Воспитала и поставила ее на ноги бабушка. Валька работала в соседнем городе, в какой-то крупной фармацевтической фирме. Говорили, что она очень перспективная. Вот если бы можно было знать о происходящем заранее, то можно было бы предупредить, спасти… Но, как известно, история, как и время, не терпят сослагательного наклонения. А что есть время? И тут Пашка вспомнил тот самый разговор, и сердце сразу учащенно забилось и в горле пересохло. Что там Олег про теорию времени рассказывал? Да, конечно, это все байки… но может все-таки… соберись, вспоминай… давай же…
– Пашка, червоточины, позволяющие передвижение во времени, есть. На машине ты же можешь передвигаться в обоих направлениях. Так и со временем – четвертым измерением… В системе есть так называемые «технические точки контроля». Зная, где они находятся, и умея их применять, можно на короткое время переместиться во времени, – возбужденно тараторил Олег.
– Да ладно, Олежа, вот ты сказочник, братья Гримм просто отдыхают! – Пашка громко рассмеялся.
– Не веришь! – голос Олега стал стальным. – Я знаю одну такую точку, она как раз в твоем подъезде. В лифте, если в определенное время нажать определенную комбинацию кнопок, то можно переместится на… я называю это нулевой уровень.
Все, больше Пашка ничего не мог вспомнить, как не силился. «Если это вообще был не бред сумасшедшего, то информации было уже немало, но когда и какая комбинация?» – размышлял он.
Зазвонил домашний, Пашка снял трубку. Как оказалось, это были коллекторы. Поддельно добрый и мягкий голос произнес:
– Добрый день, Павел Антонович, это вас из банка… беспокоят. Хотим сообщить вам пренеприятнейшую новость, мы, к великому нашему сожалению, не получили ваш платеж по кредиту за этот месяц. Вы, голубчик, наверное, замотались, да и забыли совсем. Вы уж оплатите, в течение двух дней до конца месяца, сделайте милость, а то может так статься, что нагрянут к вам напомнить наши коллеги, а они шутники и затейники. Вот только шутки их вам могут не по нраву прийтись.
– Да, извините, правда. В течение двух дней обязательно заплачу. Не надо никого присылать, – почти прохрипел Пашка, голос предательски пропадал.
– Ну и славненько, ждем оплаты, – донеслось из трубки, и послышались короткие гудки. Пашка весь взмок. Чтобы он еще раз связался с ними. Вот же черт дернул. Надо у кого-нибудь перезанять и заплатить. Что он там сказал, конец месяца? Точно в последний день месяца.
«Так, значит завтра уже можно пробовать. Осталась только комбинация», – думал на ходу Пашка. Ноги сами несли его к лифту. Комбинацию кнопок он так и не вспомнил, и после нескольких часов безуспешных попыток сдался и уставший побрел домой. А ночью она ему приснилась. И еще кое-что: «Система сама проверяет себя, и у тебя будет где-то сорок минут-максимум час, потом она найдет несоответствие и переместит тебя в твое время. Комбинация в лифте – 19. Удерживай кнопки до тех пор, пока не услышишь громкий щелчок и лифт не тронется», – отчеканил в голове Пашки голос Олега с какой-то учительской интонацией и пропал.
Наступил следующий день. Наскоро позавтракав и подождав до десяти утра, пока соседи разъедутся, кто куда, Пашка с учащенным пульсом и блеском в глазах, что случалось всегда, когда он был очень возбужден, вышел в коридор. На площадке никого не было. Нажав кнопку, а затем услышав позади себя характерное «гррбрр», Пашка оказался внутри кабины. Руки вспотели, и он, как сапер при разминировании опасной бомбы, аккуратно нажал сначала на единицу, а потом, не отпуская кнопки, на девятку. Ждать пришлось минуты две. В лифте что-то громко щелкнуло, и он, набирая скорость, начал стремительно подниматься. По ощущениям, лифт поднялся как будто на сотый этаж. Дверь плавно отворилась, и Пашка вышел из кабины. С виду это был и его подъезд, и не его. Зеленые, как будто вчера покрашенные стены, номер этажа на стене не указан. Справа и слева от лифта располагались двери. Над каждой дверью была прикреплена табличка, а сверху висела довольно яркая лампа. Пашка пошел вправо и, дойдя до первой двери, прочитал: «30.06». Значит, не наврал Олег.
Ему была нужна дверь «26.06». Осторожно открыв ее, он сделал шаг вперед и очутился в своем подъезде около лифта. Голова немного шла кругом. Пашка взглянул на часы: 21:00. За окном было темно. «Так, значит, у меня есть максимум час. Нужно только проверить, точно ли я переместился в 26.06», – подумал Пашка. И тут сразу удача – навстречу ему шел сосед, дядя Толя.
– Дядя Толя, сегодня какое число? – ринулся к нему Пашка.
– 26-е, Паша, завязывал бы ты с этим делом, хорошо пока еще месяц знаешь какой, – осуждающе по-отечески наставлял его пенсионер дядя Толя.
– Дядя Толя, так это же замечательно! – прокричал Пашка, запрыгнул в лифт и поехал на девятый этаж.
– Да, уж, – только и вымолвил дядя Толя, покачал головой и пошел дальше по своим делам.
Пашка настойчиво жал кнопку звонка, звука не было слышно. «Отключают на ночь звонок, плохо», – пронеслось в голове у Пашки. «Тогда приступаю к плану «Б», – подумал Пашка (за день подготовки он разработал несколько вариантов плана действий) и, снова заскочив в лифт, поехал вниз. В подвале дворник Дмитрич держал свой инвентарь. Дверь была не заперта, снова удача. Пашка схватил топор и метнулся обратно к лифту. «Вот бы сейчас позвонить в свою дверь и очумевшему самому себе предложить подсобить. Вдвоем-то как-то сподручнее», – Пашка усмехнулся, но рисковать не стал. Еще неизвестно, как он сам отреагирует на пришествие двойника, да и какой-нибудь пространственно-временной сбой может приключиться. Пашка в одном фантастическом фильме это видел.
Пашка взглянул на часы – 21:15 – и начал ломать дверь. Через пять минут дверь сдалась, и Пашка проник в квартиру. Он сразу учуял запах дыма, свет не включался. Проводка уже коротнула и начала тлеть. Пашка был к этому готов, в каморке Дмитрича он нашел пару тряпок и смочил их водой. Теперь, обмотав одну вокруг носа у рта, он ринулся дальше. Терять нельзя было ни минуты. Слева по коридору в комнате на диване кто-то лежал, это была Валька. Она спала. Пашка растряс ее, крича: «Валька, пожар – быстро со мной!», – и потащил ее к выходу.
– Там дальше бабушкина комната… помоги, Паша … она сама не сможет… – сквозь пробивающийся кашель уже в подъезде хрипела Валька.
– Сиди тут, я сейчас, – прокричал Пашка, поменял тряпку и снова ринулся в квартиру. За эти пару минут обстановка в квартире изменилась. Теперь по углам уже виднелись языки пламени, дыма стало еще больше. Пашка ускорился и, зайдя во вторую комнату, даже не сразу нашел кровать с Валькиной бабушкой. Она не реагировала, и Пашка, взяв ее на руки, начал пробираться к выходу. Пару раз чуть не упав и не потеряв сознание, он измученный и обессиленный вытащил ее в подъезд. На шум вышел кто-то из соседей. Уже вызвали пожарную и скорую. Пашка громко выдохнул и глянул на часы: 21:35. Прибывшие медики сделали Валькиной бабушке пару уколов и подключили к капельнице. Пожарные быстро потушили пламя. «Спас», – ликовал в душе Пашка. Ему за последнее время вдруг стало так спокойно и радостно. Подошла Валька и обняла его:
– Паша, без тебя мы бы пропали. Ты наш спаситель. Но как ты узнал про пожар? Соседи ничего не почувствовали и вышли, только услышав мой крик в подъезде.
– Вещий сон, Валька, – схитрил Пашка. – Валька, ты теперь должна что-то грандиозное там у себя изобрести, чудо-вакцину какую, после всего этого, – вдруг не совсем к месту схохмил Пашка и похлопал Вальку по спине.
Тут вдруг он ощутил легкую вибрацию по всему телу и начал куда-то проваливаться. «Началось перемещение», – сообразил Пашка. А еще за эти доли секунд, прежде чем отключиться, он наконец полностью вспомнил, что напоследок говорил ему Олег: «… и еще запомни, Паша, система сделает оценку твоих действий в чужом времени и на основании этого решит, что с тобой делать…».
Очнулся Пашка в знакомой ему комнате, солнечные лучи проникали сквозь занавески и рисовали причудливые узоры на обоях около кровати. На кухне слышался шум посуды, и бабушкин голос, мягкий и такой добрый, позвал его: «Пашенька, вставай, блинчики готовы». Он сразу вспомнил этот эпизод из детства. Лето, ему пять лет, бабушка у них в гостях. Это было лучшее лето из Пашкиных воспоминаний о детстве. Он в последнее время почему-то довольно часто думал о нем. Жизнь тогда казалась ему такой веселой и беззаботной… «Что же там такого должна будет изобрести Валька в своей фирме, что система одарила меня таким королевским подарком?» – пронеслось в голове у Пашки, и тут он явственно ощутил, что его, тридцатидвухлетнего Пашки, сознание начинает постепенно исчезать, тая, как лед на раскаленном солнце, а сознание его, пятилетнего Пашеньки, стремительно занимает эти пустоты. Система переместила его в детство, где нет места взрослому Пашке. Она забирает у него его опыт, радость и разочарование прожитых лет, самого взрослого Пашку. Мысли сумбурно путались в его голове, накладываясь одна на другую: «Что же это? Наказание или вознаграждение? А вдруг Валька изобрела что-то ужасное, и, чтобы вернуть равновесие, система «обнуляет» его? Или наоборот, дает шанс начать жить по-другому?..». Он еще какое-то время пытался судорожно цепляться за «старого» себя, но вдруг отступил и перестал сопротивляться. «Пусть будет так… Пусть будет так…», – последнее, что успел подумать Пашка… и исчез. А пятилетний Пашенька, открыв глаза, спрыгнул с кроватки и бодро побежал на кухню радостно крича: «Бабуля, ура! Блинчики, мои любимые!».
