В страну, известную всему цивилизованному человечеству своими дивными мифами, скульптурами, амфитеатрами, трагедиями и комедиями, да собственно говоря, всем, из чего это самое человечество выросло, я приехала из страны, возможно, не такой древней, но тоже чрезвычайно интересной. Меня – полуармянку-полугречанку вырастила русская бабушка в советской Грузии. И хотя родители мои легко и весело говорили на восьми языках, в доме, где заправляла бабушка, в почете был один-единственный – русский. Исключение бабуля – выпускница престижной Тифлисской гимназии времен государя императора Николая — сделала для языка английского.
— Ребенку в жизни пригодится иностранный, — рассудила она, и в пять лет меня отвели к педагогу. – Лучше б, конечно, французский, — сокрушалась бабушка. Но договориться о частных уроках удалось только с «англичанкой». Потом, само собой, была школа с английским уклоном…Русская филология в университете. Таким образом, в одном из самых многонациональных городов СССР, где знание, как минимум, четырех языков было, скорее нормой, чем исключением, я умудрилась вырасти фактически с одним… Ну, из тех, на которых можно было разговаривать так, чтоб тебя все понимали…
— Девочка, увы, к языкам неспособна, — горевали мои полиглоты-родители, — это ж талант надо иметь, как к музыке, рисованию… Ну, ничего, зато она вообще умница…
Опущу подробности, каково приходилось «умнице» среди многонациональной родни, да и вообще по жизни… Особенно после распада страны, когда знание одного только «великого и могучего» стало чуть ли не клеймом…
Одним словом, в бело-синий город Афины я прибыла с уверенностью, что языки – это не для меня и не про меня ни разу. Нет способностей и все. Причем, мой первый приезд был, по насмешке судьбы связан как раз с языковой программой при Афинском университете.
Программа была рассчитана на восемь месяцев, по итогам экзаменов выдавался диплом. Я честно посидела на паре уроков, посмотрела на искренне пытающихся нас научить греческому девочек-студенток, и поняла: это невозможно. Филологическое образование вкупе с интуицией сразу же подсказали мне, что методики преподавания греческого языка иностранцам просто нет… Нас — взросленьких дядь и теть — обучали греческому по тому же принципу, по которому язык преподавался маленьким грекам и гречанкам в муниципальных школах. В отличие от малышей мы усваивали плохо. И чтобы не терять времени, я стала бродить по Афинам, заглядывая в музеи и кафешки, прекрасно обходясь заученным с детства английским…
Через восемь месяцев, получив и выбросив справку с отметкой «ноль», я вернулась домой, привезя с собой одно ругательное слово и одно приветственное, а также потрясающие воспоминания о поездках по Греции, которые также были предусмотрены этой программой.
Всерьез задуматься над языком великих философов пришлось во второй мой приезд, который затянулся на 27 лет…
Все началось с газеты, где я стала работать. Вернее, с нашего первого издателя – грека, выпускника факультета журналистики МГУ Ариса Папантимоса. Арис блестяще – с поговорками-прибаутками – владел русским, газета была русскоязычной, и я чувствовала себя очень комфортно. Если – а такое случалось – в редакцию звонили и начинали говорить по гречески, я вежливо интересовалась: May be we can speak in English? И дальше все шло, как по маслу – найти грека, который вовсе не знал бы английского – это надо постараться… И вот в один прекрасный день звонивший возмутился: Да, мы можем говорить по-английски, и по-китайски тоже. Но мы находимся в Греции, и я хочу говорить на греческом. Если вы его не знаете, то это – ваша проблема… Он швырнул трубку. Арис, присутствовавший при разговоре, грустно сказал: Тебе надо учить язык…
— У меня нет способностей, — привычно ответила я. – Я не смогу….
— Сможешь. Я объясню как.
И он предложил мне… разговаривать…
— Но как, — не понимала я, — как я буду разговаривать, если я не знаю слов?
— Заучи несколько фраз, — терпеливо объяснял Арис, — и повторяй их, как попугай… Спрашивай дорогу, который час… И слушай… Греки очень разговорчивые…. А потом включится лингвистическое чутье…Ты будешь произносить даже те слова, которые не знаешь…
В первые свои собеседники я выбрала таксистов и владельцев киосков, где продавались сигареты, газеты и всякая всячина. С ними у меня напрочь исчезал комплекс: а вдруг не то говорю? Они видят разных людей, они не засмеют, — убеждала я себя, в очередной раз спрашивая дорогу к офису, которую прекрасно знала.
Если меня спрашивали в ответ, то это были, как правило, вопросы, ответы на которые я тоже заучила: меня зовут так то, я приехала из… И так далее и так после…
Спустя пару месяцев я освоила практически все выражения, связанные с дорожным движением и ассортиментом киосков. А заодно выучила фразы, которых не прочтешь ни в одной книжке, ни в одном разговорнике, и уж тем более в учебнике… Но самое главное, я прочувствовала интонации – самое важное, что ни на есть, наверное, в любом языке…
Конечно, не обошлось без курьезов. Одна из заученных мною фраз, с которой я начинала свои обращения, была: могу я задать вам вопрос?.. Ну очень похожая – тогда для меня – по звучанию на фразу: может, займемся любовью?
Помню потрясенный взгляд парнишки из бакалейной лавки, куда я заглянула спросить «очередную» дорогу…
— Сейчас? Здесь? – выдавил он из себя…
— Почему бы и нет? У меня мало времени, — ответила я с чувством невыразимого превосходства… Почти беседа! И удивления… А когда еще вопрос задать?
Постепенно я научилась говорить довольно быстро. И когда путала слова, похожие по звучанию – а это бывало, – проходило это как-то незаметно. Например, мне казалось, что слова «мои поздравления» и «биржа» звучат очень похоже… И вот когда я, скажем, произносила в ворохе поздравлений, ни к селу ни к городу слово «биржа», недоумение слушателя, как правило, сменялось убежденностью, что он просто ослышался…
Еще через пару месяцев ворчливый и строгий бухгалтер нашей компании, сдвинув на лоб очки, потрясенно воскликнул: да вы посмотрите, как она болтает! Я была счастлива – оказывается, у меня есть способности!
Все, что я запоминала днем, вечером я практиковала с Маргаритой – итальянкой из Сицилии, с которой мы вместе снимали квартиру. Английский Маргарита на дух не переносила и не знала, а я обожала, но не знала итальянский. Зато моя итальянская подружка прекрасно владела греческим и даже делала сложные переводы всяких писателей и поэтов. И у нас у обеих были в разгаре романы! Так хотелось посплетничать! Мы садились с карандашом и бумагой – и так разговаривали на греческом…
Как-то я пришла на работу и сказала, что проболтала с Маргаритой почти всю ночь.
— На каком языке вы говорили? – спросил Арис.
— Как на каком? На греческом, естественно…
— Ну, все, — вздохнул он, — теперь я за тебя спокоен.
Лингвистическое чутье действительно пришло. Я стала склонять слова и спрягать глаголы, даже не понимая, что именно я делаю – просто чувствовала и все.
Конечно, я допускаю ошибки и сейчас, конечно один из грамматически сложнейших европейских языков не так просто выучить в совершенстве. И что есть совершенство? Оно же складывается не только из слов, но из мыслей, чувств, из языка души…
Но как высшую похвалу себе воспринимаю слова одного старичка-грека, встреченного мною пару лет назад.
— Ты прекрасно говоришь на греческом, — похвалил меня он после непродолжительной беседы…
— Что вы, — засмущалась я, — до «прекрасно» мне еще далеко…
— Знаешь что, наверное, ты очень хорошо говоришь на своем родном языке, потому и на греческом подбираешь правильные слова, красиво строишь фразы, — усмехнулся он. И знаешь, что я тебе еще скажу? Когда человек шутит со мной на моем языке, я говорю, что он мой язык знает прекрасно!
