Комедия в двух частях
ЛИЦА:
Марина Марковна Головина, вдова генерала, 70 лет
Галина, ее дочь, 45 лет
Аскерхан, муж Галины, 45 лет
Михаил, их сын, 27 лет
Мария, их дочь, 23 года
Салимхан, отец Аскерхана, 70 лет
Тютюкин Тимофей Теодорович, 69 лет, прокурор
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Та же светло зеленая гостиная квартиры Головиных. В комнате никого нет. Слышен громкий шум ливня. Грохочет гром. В дверном проеме появляется Тютюкин. Он в светло зеленой спортивной форме и в кроссовках такого же цвета. В одной руке у него неизменная зеленая пиала, в другой – букет алых роз. Оставив на столе букет и пиалу, подходит к окну и заглядывает за портьеру. Затем кружит по комнате, делая пару элементов зарядки. Присев, заглядывает под стол. Потом подпрыгивает и подходит к портрету Головина. За его спиной в дверях появляется Марина.
ТЮТЮКИН. Ты там спи спокойно, товарищ генерал. И я тут скоро успокоюсь, женившись на твоей вдове. Ты за нее там не тревожься. Я буду тут ее беречь. (Громко чихает). Мы не будем здесь мозолить тебе глаза. Улетим с ней на ПМЖ к ласковому морю. И наша мятежная Марина будет жить безмятежно в окружении финиковых пальм. (Громко чихает). Да, Головин, любить умеют не только генералы, но и прокуроры!
МАРИНА МАРКОВНА (рассмеявшись). Ты почти поэт, Тимоша!
ТЮТЮКИН (идет к ней). Ну слава Богу, нашлась моя пропажа! Обыскался я тебя в гостиной. И за портьерой искал, и под столом. А ты стоишь в проеме дверей, как античная статуя в музее.
МАРИНА МАРКОВНА. Все гораздо прозаичнее. Я стою тут, слушая твой чих, и борюсь с икотой после сытного обеда.
ТЮТЮКИН. Чудесная новость. Сытая женщина более сговорчива.
МАРИНА МАРКОВНА. Тебе повезло. Я сыта и даже чуточку пьяна. Хлопнула за твое здоровье большой бокал дагестанского муската… (Проходит к столу). Боже, какие красивые розы!
ТЮТЮКИН. Бери, попробуй их алый аромат.
МАРИНА МАРКОВНА. Спасибо. Пробую. (Подносит букет к лицу). Как ты попал в квартиру? Вроде тебе никто дверь не отворял.
ТЮТЮКИН (следуя за ней). Мистика, Марина. Подхожу к двери, а она приветливо распахнута настежь.
МАРИНА МАРКОВНА. Это не мистика. Это твоя прокурорская уловка. Уходя, ты не захлопнул дверь, а только чуть прикрыл. Чтобы зайти ко мне без ордера.
ТЮТЮКИН (рассмеявшись). Браво, железная журналистка! Ты раскрыла мою невинную уловку. И у меня нет алиби. Арестуй меня немедленно, Марина.
МОЩНЫЙ РАСКАТ ГРОМА.
МАРИНА МАРКОВНА (идет к окну). Гроза не на шутку разыгралась. Не затопило бы Мавзолей. Перед ним меня принимали в пионеры.
ТЮТЮКИН. А я, бедняга, стал пионером во дворе нашей школы.
МАРИНА МАРКОВНА. Потому что в ты третьем классе был тёртым троечником, Тимоша.
ТЮТЮКИН. Было дело. Но я потом взял с тебя пример и стал отличником… Марина, как прошло семейное совещание? Мне радоваться или застрелиться?
МАРИНА МАРКОВНА (идет к портрету Головина). Что скажешь, Головин? Мне Тютюкина помиловать или отправить к тебе на ПМЖ?
ТЮТЮКИН. Я ему уже все доложил. Чин по чину. Он ни разу мне не возразил.
МАРИНА МАРКОВНА. Он всегда долго молчал пред тем как гаркнуть грозно.
ТЮТЮКИН. Со мной он всегда был вежлив. И школьную кличку мою не забывал. Бывало, хлопнет по плечу при встрече и шепчет на ухо шутя: «Тютя, на тебя еще не нарыли компромат?».
МАРИНА МАРКОВНА. Да, он был внимателен к одноклассникам. У всех первым делом интересовался: «Тебя еще не посадили?».
ТЮТЮКИН. Марина, не будем бередить душу генерала, вспоминая дни
минувшие. Поговорим о наших днях грядущих.
МАРИНА МАРКОВНА. Ты трепетно ждешь от меня ответа. И я тебе отвечу. Но сначала я озвучу свое условие, которое ты должен выполнить. Выполнишь, и я тебе гаркну: «Да!».
ТЮТЮКИН (стоя за ее спиной). Марина, я выполню любое твое условие, чтобы ты гаркнула это слово!
В комнату входят Мария, Михаил, Галина, Салимхан и Аскерхан.
МАРИЯ. О-ля-ля! Какой щупленький спортсмен стоит за спиной моей бабули!
МИХАИЛ. Да, он явно не штангист.
АСКЕРХАН. Он наверно шахматист.
САЛИМХАН. Галина, ты что такая хмурая? Не понравилось мое вино?
ГАЛИНА. Вино отменное, мой славный свекор. А хмурит меня мелодрама мамина. Скорее бы закончилась гроза. Домой хочу.
МАРИНА МАРКОВНА (обернувшись). Поедешь, когда я разрешу!
МАРИЯ. Оп-па! Какие розы?! У мавзолея сорвали, дядя?!
ТЮТЮКИН. Не то говоришь, Мария. Купил я эти розы. Пробежал два квартала под дождем и купил. (Чихает). Теперь чихаю. Простите.
МАРИНА МАРКОВНА (идет к столу). Хватит клевать моего кавалера. Настал час игрек без икса. (Садится, нюхает розы). Тимоша, подтяни свои спортивные штаны, и сядь за стол. И гляди, не отрываясь, в мои очаровательные очи… А вы, мои родные, гуляйте вальяжно вокруг нас, и слушайте молча наше воркование.
ТЮТЮКИН (садится напротив нее). Начни ворковать, Марина. Ты начни, а я продолжу.
МАРИНА МАРКОВНА. Тимоша, на какой день приходится девятнадцатое мая?
МАРИЯ. Ой, это же день рождения моего помора!
ТЮТЮКИН. Это День рождения пионерии, детка.
МАРИНА МАРКОВНА. Так на какой день недели приходится это число?
ТЮТЮКИН. Девятнадцатое мая приходится на пятницу.
МАРИЯ МАРКОВНА. Это рабочий день. Ты сможешь отпроситься на работе?
ТЮТЮКИН. Не вопрос. Я всегда отпрашиваюсь только у самого себя.
МАРИНА МАРКОВНА. Отметь тогда где-то у себя, чтобы не забыть. Пятница, девятнадцатое мая, Марина и я.
ТЮТЮКИН. Мария и я. Отличный день для свадьбы.
МАРИЯ. Не боитесь, дядя? Женитьба в мае не желательна. Будете маяться.
ТЮТЮКИН. Я не суеверен, милое дитя. Я верю лишь себе и закону. Марина, воркуй дальше.
МАРИНА МАРКОВНА. В этот день пройдет шествие поющих пенсионерок, которые когда-то были пионерками. И мы с тобой, Тимоша, будем петь вместе с ними.
ТЮТЮКИН. Не понял. Почему в контексте нашего воркования вдруг появились поющие пенсионерки?
МАРИНА МАРКОВНА (встает). Ой, не могу больше терпеть. Все хочется и хочется…
ТЮТЮКИН. И мне очень хочется…
МАРИЯ МАРКОВНА. Мне хочется икать, Тимоша. Беззвучно не получается… (Вынимает из кармана телефон). Я отлучусь ненадолго. А Мария тем временем введет тебя в курс дела.
ТЮТЮКИН (ёрзая на стуле). Не надо Марию беспокоить. Я подожду пока пройдет твоя икота. От этого поколения можно ждать чего угодно.
МАРИНА МАРКОВНА. Не дрейф, дружок. Она, как начальница моего штаба, корректно доложит тебе суть моего пионерского проекта. Не так ли, внучка?
МАРИЯ. Так точно, бабуля!
ТЮТЮКИН. Я понял! (Встает). Какая же ты умница, Марина! Ты придумала оригинальную процедуру нашей свадьбы. Горнист торжественно трубит пионерскую зорьку. Мы входим в зал в сопровождении твоих подруг-пенсионерок. Они в красных галстуках. Ты в облегающем школьном платьице, и белом фартуке. А на голове твоей, вместо фаты, два белых банта, словно большие бабочки из сновидений. Я угадал?
МАРИНА МАРКОВНА. Почти… Семья, теперь вы поняли, что мой жених не только прокурор, но и фантазер? (Идет к дверям).
ТЮТЮКИН. Да, люблю фантазировать после рабочего дня. (Садится, пьет из пиалы).
МАРИНА МАРКОВНА. Я поикаю всласть, и ворочусь. Не обижайте Тимошу. (Выходит из комнаты).
ТЮТЮКИН (ей вслед). Выпей там теплой водички! Маленькими глотками!
ГАЛИНА. Ей поздно подсказывать. Она уже большая девочка. Очень большая.
АСКЕРХАН. Зато ты у меня совсем кроха. Помолчи.
САЛИМХАН (Аскерхану). Я твоей маме никогда не говорил, помолчи. А тихо просил, выдержи паузу, певица.
МИХАИЛ. Дедуля, именно это я говорю моей монголке, когда она по-русски многословна.
МАРИЯ. Отставить разговорчики! (Тютюкину). Дядя, слушайте меня и не перебивайте.
ТЮТЮКИН. А что мне остается делать? Буду тебя молча слушать. Банкуй, начальница штаба бабули.
МИХАИЛ. Не томи, сестрица. Начинай.
САЛИМХАН. Докладывай, Мария.
МАРИЯ. Докладываю… (Кружась вокруг стола). В день, назначенный нашей генеральшей, несколько групп грациозных пенсионерок пройдут по тротуарам центральных улиц столицы. Пройдут, распевая пионерские песни. Они будут одеты в школьную форму советских времен. Это облегающие коричневые платья и праздничные белые фартуки.
ТЮТЮКИН (отпив из пиалы). Молодец, Марина! Масштабно мыслит! Пусть
вся Москва видит, кто выходит замуж! И за кого!
МАРИЯ. Дядя, я же просила вас мечтать молча.
ТЮТЮКИН. Прошу прощения. Я уже на паузе.
МАРИЯ. Эти стройные бравурные бабуси будут нести в руках школьные портфели. Как вы думаете, что в этих портфелях?..
АСКЕРХАН. Наверно их девичьи дневники…
МИХАИЛ. Где написаны их сокровенные мечты на будущее.
ГАЛИНА. В будущее они вошли. И грезят теперь о прошлом.
МАРИЯ. Не угадали. В портфелях пионерок-пенсионерок несколько горстей мелких монет нашей страны. Так вот, дефилируя по тротуарам, распевая пионерские песни, бабули будут швырять свои мелкие монеты к дверям высоких зданий властных структур. И при этом они станут ронять там же красочно оформленные красные карточки-записки…
ТЮТЮКИН (встает). Да-а, Марина… Ты как всегда непредсказуема… А какой там текст, в этих красных карточках?
МАРИЯ. Текст короткий. Но написан крупным шрифтом.
ТЮТЮКИН (строго). Я спросил не о формате! Каково содержание записок?!
МИХАИЛ (встает). Эй, здесь вам не прокуратура! Что за допрос моей сестры с пристрастием?!
ТЮТЮКИН. Миша, это не допрос. Допрос будет потом и по другому адресу, если осуществится эта задумка твоей неугомонной бабушки.
МИХАИЛ. Моя бабушка не из робкого десятка.
ТЮТЮКИН. Не сомневаюсь. Я знаю ее дольше, чем ты. Она такая…
МАРИЯ. Ей положено быть такой! Она генеральша!
ТЮТЮКИН. Мария, повторяю вопрос, каково содержание записок?!
МАРИНА МАРКОВНА (входя в комнату). Тютюкин, ты не у себя в кабинете. Сбавь обороты. И смени тон.
ТЮТЮКИН (спешит к ней). Марина, зачем ты это затеваешь?
МАРИНА МАРКОВНА. От вдовьей серой скуки, прокурор.
ТЮТЮКИН. Но скоро ты перестанешь быть вдовой. И начнется нескучная пора. Откажись от этой опасной акции.
МАРИНА МАРКОВНА. В таких случаях генерал Головин говорил: «Трамвай назад не ходит!».
ТЮТЮКИН. Когда он это говорил, трамваи назад не ходили. Теперь ходят. В Анталии трамваи ходят и туда, и сюда. Подумай о нас, Марина.
МАРИНА МАРКОВНА. Ты хочешь узнать содержание записок?
ТЮТЮКИН. Да, это очень важно. И не только для моего ведомства.
МАРИНА МАРКОВНА. Текст очень теплый, Тимоша. Мария, озвучь его своим ангельским голоском.
МАРИЯ (распевно). «Родные наши благодетели!».
ТЮТЮКИН. Уже плохо! (Ходит нервно по комнате). «Благодетели!». Это скрытый сарказм, обижающий госчиновников такого ранга! А швыряние к их дверям мелких монет Центробанка вообще оскорбление чести и достоинства слуг народа!
САЛИМХАН. Тимофей, а они чтут честь и достоинства тех, кому обязаны служить?
МИХАИЛ. Да вряд ли они оскорбятся. Улыбнуться снисходительно.
ТЮТЮКИН. Михаил, за этой снисходительной улыбкой последует хмурая беседа с твоей бабушкой… Марина Михайловна! Гражданка Головина! Что вы творите?! Зачем вы затеяли эту опасную игру?! Успокойтесь!
МАРИНА МАРКОВНА. Жизнь надо чаще мешать, не то она закиснет.
ГАЛИНА. Аскерхан, ты знал об этой затеи твоей тёщи?
АСКЕРХАН. Ни слухом, ни духом.
ГАЛИНА. И мне ни гу-гу. Получается, это мятеж?
АСКЕРХАН. Я хирург, Галина. Спроси у прокурора.
ГАЛИНА. Это мятеж, Тимофей Теодорович?!
ОГЛУШИТЕЛЬНЫЙ РАСКАТ ГРОМА.
ТЮТЮКИН. Тебе ответил гром, Галина… Салимхан, почему ты молчишь? Она же единственная тёща твоего единственного сына.
САЛИМХАН. Почему бы тебе не обратиться напрямик к ее зятю.
ТЮТЮКИН. Михаил!..
МИХАИЛ. Я ее внук. Зятя зовут Аскерхан.
ТЮТЮКИН. Да, конечно… (Отпив из пиалы). Аскерхан, ты мудрый хирург. Ты же понимаешь, что во имя спасения твоей тёщи, необходимо оперативное вмешательство.
АСКЕРХАН (идет к Тютюкину). Во-первых, гланды у моей тёщи удалены еще в детстве. Во-вторых, то ли в Голландии или где-то рядом пожилые фермеры вываливают у дверей властных структур огромные кучи навоза. И ничего. Чиновники нюхают навоз и начинают продуктивно думать. А тут наши прекрасные пионерки надушатся духами «Красная Москва», и помогут слугам народа вспомнить, как выглядят российские металлические монеты.
САЛИМХАН. Ва-салам, ва-калам!
МАРИНА МАРКОВНА (смеется). Умница, зятёк мой ненаглядный. Галина, ты правильно вышла замуж.
ГАЛИНА. Как и ты когда-то за папу.
ТЮТЮКИН. Хватит о гландах, Голландии и навозе. Надо спасать Марину пока не поздно. Призовите же ее отказаться от этой пионерской затеи.
МАРИЯ. Дядя, она сама кого хочешь призовет. Даже голландских фермеров.
МАРИНА МАРКОВНА. Нет уж, внучка. Пусть европейцы сами нюхают свой навоз. А мы хотим дышать чистым сиреневым воздухом России.
МИХАИЛ. Дерзай, бабуля! Твое дело правое, даже если сядешь!
АСКЕРХАН. Я буду регулярно носить ей передачи. Знаю, какое мороженое она любит.
МАРИЯ. А я готова поселиться вместе с ней в Лефортово.
ТЮТЮКИН. Не забудь захватить с собой своего помора, Мария.
МАРИЯ. Павлуша, в отличии от вас, сам пойдет со мной под любой монастырь.
ГАЛИНА. Аскерхан, может и нам перебраться к ним в Лефортово?
АСКЕРХАН. Хорошая идея, дорогая. Будем сидеть всей семьей в уютной камере и распевать пионерские песни.
САЛИМХАН. Включите и меня в список сидельцев. Я и свою Саламат захвачу с собой.
АСКЕРХАН. Отец, причем тут моя мама? Она никогда не была пионеркой.
САЛИМХАН. Пусть она хоть немного отдохнет от домашних дел, сынок.
МИХАИЛ. Папа, и я туда же с вами?
АСКЕРХАН. Нет. Не туда же. Ты должен поднять на ноги своих раскосых монголят, которые продолжат род не только Чингисхана, но Головина и Абдулхана.
ГАЛИНА. Молись со своей монголочкой за нас в пустыне Гоби.
САДИМХАН. А ты, Тимофей, что будешь делать? Слушать «Лунную сонату»?
ТЮТЮКИН. Не устраивайте балаган. Это не шуточная затея… Марина, ты была
одной их самых социально активных журналисток страны. И что? Чем все
кончилось? Тебя вежливо попросили сидеть дома и писать новеллы о любви. Прекрати, наконец, свои постоянные набеги на госчиновников. Ты же не дочь половецкого хана.
МАРИНА МАРКОВНА. Я дочь русского полководца. И вдова русского генерала. И мне не требуются адвокаты.
АСКЕРХАН. Я бы избрал мою тёщу президентом страны. Давно Россией не правили женщины!
ТЮТЮКИН. Хирург, не хохми! (Расхаживая по комнате). Да поймите же вы… Налетят зарубежные журналисты с телекамерами. Проходящие граждане будут снимать всё на свои смартфоны, и выкладывать это действо в сетях. Пионерский почин Марины могут подхватить и в других регионах страны. Там тоже могут начать швырять монеты Центробанка к дверям губернаторов и мэров…
МИХАИЛ. Может получится длинная цепочка. Подключатся к пионеркам-пенсионеркам и пенсионерки-комсомолки.
САЛИМХАН. И вместе запоют они другую песню. «Коммунизм- это молодость мира! И его возводить молодым!».
АСКЕРХАН. Я бы добавил к Маяковскому, «молодым бабулям!».
ТЮТЮКИН. Не к месту вы язвите кумыки. Ой, не к месту.
МАРИНА МАРКОВНА. Да-а, тревожную картину ты обрисовал, Тимоша. И сколько же мне светит за мою шалость?
ТЮТЮКИН. Пока тебе ничего не грозит, Марина. Надо только отказаться от этого дефиле пенсионерок. И выйти наконец замуж за меня. И укатить со мной сразу в Анталию, где белый жасмин приятно пахнет по ночам.
ГАЛИНА. Это разумное предложение, Тимофей Теодорович. Я согласна с вашими доводами.
ТЮТЮКИН. Умница, Галина. Ты и в детстве была такой же умной женщиной.
ГАЛИНА. Я в детстве была умной девочкой.
ТЮТЮКИН. Прости, заговорился. В голове сплелись в клубок тревожные мысли.
ГАЛИНА. Мама, послушайся прокурора. Откажись от преступного проекта. И от него откажись. Я все устрою. Ты сможешь нюхать жасмин, будучи верной вдовой моего отца.
ТЮТЮКИН. Галина!.. (Отпивает из пиалы).
ГАЛИНА (Аскерхану). Милый, почему он кричит на твою жену?
АСКЕРХАН. Потому, что у него нет своей жены.
МАРИЯ. И ты простишь ему такую грубость?
Аскерхан. На первый раз, прощу. Если повторит, сделаю ему операцию без анестезии.
ТЮТЮКИН. Прости, Галина. Не сдержался. Но и сама ты… не обижай меня. Ладно, забудем мелкие обиды. Давайте сядем все за стол. Сядем и попробуем спокойно разрулить ситуацию.
МАРИНА МАРКОВНА (стоя у окна). А дождь все льет и льет… Видно много слез у неба… Ой, вспомнила детскую песенку-прибаутку…
Дождик, дождик перестань,
Мы поедем в Дагестан.
В Дагестане пусто,
Не вросла капуста!..
ТЮТЮКИН. Салимхан сам разберется, что у них там не выросло. Капуста или кактус. А мы, Марина, пройдемся по огороду нашей жизни. (Отпивает из пиалы).
МАРИНА МАРКОВНА (идет к столу). Тимоша, почему у тебя нет дачи в Подмосковье?
ТЮТЮКИН. У меня в России ничего нет. Кроме квартиры по соседству с тобой. Так что я примерный прокурор со скромной декларацией о доходах.
МАРИНА МАРКОВНА. Не зря ты по фамилии Тютюкин. Всё у тебя тютелька в тютельку… Бедный Дима, наверно мокнет под дождем.
САЛИМХАН. А Дима, это кто? Дублер Тимофея?
МАРИНА МАРКОВНА. Наш одноклассник. Талантливый архитектор. Стал бомжом. Когда его уволили со службы, жена развелась с ним и выставила за дверь.
ТЮТЮКИН. Да знаю я о его бедах. Сам виноват. Не следовало ему брать в жены молодуху из Мичуринска. Да и архитектурные принципы свои надо было держать при себе, а не тыкать ими в лоб начальству.
МАРИНА МАРКОВНА. Он же не ты, Тимоша. Мы можем ему как-то помочь?
ТЮТЮКИН. Вернусь из Ташкента, подарю ему однушку и тюбетейку.
САЛИМХАН (идет к столу). Захвати и мне тюбетейку, Тимофей. Вспомню свое советское детство.
Все садятся за стол, кроме Галины. Она подходит к портрету Головина.
ГАЛИНА. Мама, портрет папы миро точит!
МАРИНА МАРКОВНА. Я же просила тебя за обедом, не смешивай красное с белым.
ГАЛИНА. Я не пьяна, мама! Миро точит папа!
ТЮТЮКИН. Галина, это я давеча обильно чихнул на портрет Головина. Прости. Я не нарочно.
МАРИЯ. Надо чихать в сторону, когда стоите перед портретом генерала.
ТЮТЮКИН. Оплошал, детка. Дважды обильно чихнул. Видно продуло меня, пока бегал под дождем за розами.
ГАЛИНА (идет к портрету). Такие вот нынче дела, папа. В Москве обильно чихают прокуроры. И не только на портреты генералов.
МАРИНА МАРКОВНА. Генерал сам обильно чихал. Но только в спальне.
САЛИМХАН. Тимофей, будь осторожен. Не открывай в спальне форточку морозной ночью.
ТЮТЮКИН. Я никогда так не делаю, Салимхан.
МАРИНА МАРКОВНА. Ты будешь делать так, Тимоша. В Анталии ночи не морозные.
ТЮТЮКИН. Я правильно понял подтекст твоих слов?
МАРИНА МАРКОВНА. Да, Тимоша! Я выйду за тебя замуж!
МОЩНЫЙ РАСКАТ ГРОМА.
Галина бежит к матери.
САЛИМХАН. Спасибо, Марина Марковна. Теперь я точно получу мотоцикл.
МАРИЯ. Я знала, что бабуля не выдержит и пожалеет одноклассника.
МИХАИЛ. Бабуля, ты забыла? У тебя же было какое-то предварительное условие жениху.
МАРИНА МАРКОВНА. Миша, тебе Монголия и вправду пошла на пользу… Ты
чего приуныл, мой прокурор?
ТЮТЮКИН (встает). Я в шикарном шоке, Марина. Потерял дар речи. Говори скорей свое условие.
МАРИНА МАРКОВНА (встает). Я сейчас подойду к тебе, Тимоша. Встану за твоей спиной, и положу свои руки на твои хрупкие плечи…
ТЮТЮКИН. Валяй, Марина. Я выдержу.
МАРИНА МАРКОВНА (идет к нему, негромко напевая). Взвейтесь кострами синие ночи…
ТЮТЮКИН (негромко подхватывает). Мы пионеры – дети рабочих…
МАРИНА МАРКОВНА. Близится эра светлых годов…
ТЮТЮКИН. Клич пионеров – «Всегда будь готов».
САЛИМХАН. Ну вот, наконец-то состоялась спевка одноклассников.
ТЮТЮКИН. Даже не знаю, как это у меня вышло. Мистика какая-то.
МАРИНА МАРКОВНА (стоя за спиной Тютюкина). Это не мистика, Тимоша. Это мои флюиды.
ТЮТЮКИН. Да, Марина. Заворожила ты меня. И я спонтанно запел.
МАРИНА МАРКОВНА. И у тебя спонтанно прорезался баритональный голос.
ТЮТЮКИН. Я почему-то всегда думал, что я тенор.
МАРИНА МАРКОВНА. Ты ошибался. Ты бархатный баритон.
ТЮТЮКИН. Я запомню.
МАРИНА МАРКОВНА. А теперь сядь, и выслушай мое условие.
ТЮТЮКИН. Позволь, я останусь на ногах.
МАРИНА МАРКОВНА. Позволяю. Будешь падать – поддержу… Итак, ты меня безумно любишь более полувека.
ТЮТЮКИН. Пятьдесят три года.
МАРИНА МАРКОВНА. И ты готов на всё ради меня.
ТЮТЮКИН. Луну не смогу достать. Все остальное в моих силах. Приказывай.
МАРИНА МАРКОВНА. Приказываю. Ты наденешь свой мундир парадный и в пятницу прогуляешься под руку со мной по центральным тротуарам Москвы.
ТЮТЮКИН. А за нами?..
МАРИНА МАРКОВНА. Продолжай.
ТЮТЮКИН. А за нами будут шествовать пионерки-пенсионерки?
МАРИНА МАРКОВНА. А куда же нам без них, родимых?
ТЮТЮКИН (плавно опускается на стул). На такое дефиле не согласился бы даже Зюганов.
КОРОТКАЯ ПАУЗА.
МАРИНА МАРКОВНА. Отвечай, Тимоша! Или я уйду от тебя в свою спальню!
МОЩНЫЙ РАСКАТ ГРОМА.
ТЮТЮКИН (отпив из пиалы). Я услышал тебя, Марина… Однако, я не могу понять… Понять смысл твоего странного условия… Ты хочешь проверить прочность моих чувств к тебе? Чувств, которые я бережно пронес в душе из Советского Союза до самой Российской Федерации?
МАРИНА МАРКОВНА. Да, мой приятный прокурор, я хочу испытать тебя. Готов ли ты, как озорной мальчишка, на любой поступок ради меня.
ТЮТЮКИН. А нельзя забыть про дефиле и интеллигентно выйти замуж?! Без эксцентричных экзаменов!
МАРИНА. Мне нельзя. Я вредная баба… Ой, как замечательно сдавал мне экзамены Головин! Вот один из них. В день нашего венчания он пошел на должностное преступление…
ТЮТЮКИН. Знаю! Наслышан! (Идет к Салимхану). Он привез к церкви свою десантную роту, одетую в парадную форму с золотыми аксельбантами.
МАРИНА МАРКОВНА. Да. И когда закончился обряд, мы шли с ним между шеренгами статных советских десантников. Они дружно кричали «Ура!» и стреляли в воздух очередями из автоматов…
ТЮТЮКИН. И Головин за это он был наказан. Его понизили в звании и сняли с должности командира роты.
МАРИНА МАРКОВНА. Да, было дело. Но потом он смело дослужился до генерала. Но все равно остался мальчишкой. С мальчишкой не скучно жить, Тимоша.
ТЮТЮКИН. Композитор, скажи мне, кумыкские невесты так также экзаменуют своих джигитов? Или молча выходят замуж, не устраивая женихам никаких экзаменов?
САЛИМХАН. Замуж-то они выходят молча. А вот потом у джигитов стартует серьезная сессия экзаменов. Зимняя – летом, а летняя – зимой.
ТЮТЮКИН. Да, и вам там на Кавказе живется несладко. (Возвращается к столу). Марина, у меня нет десантников с аксельбантами. Я не Головин. Я – Тютюкин. И не пристало мне, государственному мужу, фиглярничать на улицах столицы вместе с бабулями сверх бальзаковского возраста.
МАРИЯ. А вот Павлуша мой!..
МАРИНА МАРКОВНА. Мария, не встревай со своим помором в наш базар.
ТЮТЮКИН. Ну почему?! Почему нельзя устроить мне экзамен в Анталии?!
МАРИНА МАРКОВНА. Сначала здесь, Тютя. Потом на турецком берегу. Я так хочу, Тютя.
ТЮТЮКИН (спешит к Галине). Галина, образумь свою мать. Я давеча ошибся насчет тебя. Ты мудрее Аскерхана. Скажи, что ты думаешь обо всем этом?
ГАЛИНА. Я думаю из какого хлеба сушить сухари для вас обоих. И какие теплые носки купить вам. Из овечьей или собачьей шерсти.
МИХАИЛ. Мама, не сгущай краски. Даст Бог, обойдется, и дело не заведут.
ТЮТЮКИН. Заведут, Миша. На меня точно заведут дело. Чтоб другим моим коллегам не повадно было гулять средь бела дня с пионерками. И твою бабулю отправят туда, где не растут финиковые пальмы.
МАРИЯ. Да, мама, твои сухари и носки точно им пригодятся.
МАРИНА МАРКОВНА (нарочито пафосно). Боже мой! Как могла я не подумать о последствиях моей затеи?! Бедные мои пионерки-пенсионерки! Как вы, беззубые, будете грызть в Сибири сухари?!
ТЮТЮКИН. Скорее всего, твои подельницы отделаются штрафами. Но не в размере горсти монет.
МИХАИЛ. А если у них вместе с бабулей будет отмазка?
ТЮТЮКИН. Какая может быть отмазка, когда беспардонно швыряют мелочь к дверям своих благодетелей и роняют там красные записки?
МИХАИЛ. Ну скажем, отмазка в виде справки об их старческом маразме.
МАРИНА МАРКОВНА. Мишка, не балуй! Бабуля может и отшлепать!
ТЮТЮКИН. О каком маразме может идти речь, милый мой монгол? Посмотри пристально на свою бабулю. У нее же реликтовый девственный разум и стать корабельной сосны!..
МАРИНА МАРКОВНА. Спасибо, Тимоша. Особенно за корабельную сосну… И все-таки… Как все-таки насчет нашей с тобой прогулки в День пионерии? Или ты струсил, государственный муж?
МОЩНЫЙ РАСКАТ ГРОМА.
ТЮТЮКИН. Может я и не похож на мачо, но я не трус. Просто предвижу последствия. Нас разлучат, Марина. В разных зонах будем сидеть.
ГАЛИНА. Будете отправлять друг другу любовные малявы.
АСКЕРХАН. А потом моя талантливая тёща издаст эти малявы отдельной книгой и получит премию престижную.
МАРИЯ. В стране ахнут, прочитав запоем эту книгу.
ТЮТЮКИН. Прочтут, ахнут, и тут же всё забудут.
МИХАИЛ. Да, в Евро-Азии жизнь течет среди ничего не запоминающих берегов.
САЛИМХАН. Ну-ка, взбодритесь все! И ты Тимофей перейди на мажорный лад! Уверен, народ назовет героем нашего времени!
ТЮТЮКИН (расхаживая по комнате). Я не хочу быть героем. Я хочу жениться на Марине. Жениться, и жить с ней безмятежно в оливковой роще… (Салимхану). Вот ты, пчеловод! Как бы ты поступил в такой ситуации на моем месте?!
САЛИМХАН. Я бы на твоем месте, Тимофей, выставил своей суженой встречное условие… (Подходит к Марине Марковне). Сказал бы ей, Марина, сначала мы поженимся, и сразу улетим в Махачкалу…
ТЮТЮКИН. Какая к черту Махачкала?! Нет такого города в Турции!
САЛИМХАН. Прости, прокурор. Заклинило. Обмолвился… Так вот, Марина, поженимся пятого мая и сразу слиняем в Анталию. Поворкуем там медовую недельку, и вернемся в Москву к дате проведения твоей пионерской акции. (Отводит Тютюкина в сторонку и шепчет что-то ему на ухо). Как-то так, прокурор. Надо быть креативным, когда хочешь захомутать любимую на пожизненный срок.
МАРИНА МАРКОВНА (Салимхану). Отрабатываешь мотоцикл с прицепом, пчеловод?
САЛИМХАН. А вы нечаянно перешли со мной на «ты», генеральша?
МАРИНА МАРКОВНА. Простите, предатель. Вырвалось.
ТЮТЮКИН. У-у-у!.. Да-а, кумык, ты настоящий композитор!.. Марина, что скажешь ты на такое мое условие?
МАРИНА МАРКОВНА (идет к Салимхану). Что вы шепнули ему на ухо?
САЛИМХАН. Я дал ему сугубо мужской совет, который грешно громко произносить.
МАРИЯ. А я догадываюсь, что это за совет! Сказать?!
АСКЕРХАН. Потерпи! Скажешь Павлуше, после свадьбы!
МАРИНА МАРКОВНА. Аскерхан, не затыкай мою внучку. Говори, Мария.
МАРИЯ. Прилетают они в Анталию. Якобы на недельку. И по каким-то надуманным причинам застревают там до Нового года.
МАРИНА МАРКОВНА. Верно мыслишь. То на пару месяцев заклинит замок в дверях белого домика, потом Мустафа нечаянно уронит в море мой загранпаспорт. А Тимоша все оправдает мистикой.
МИХАИЛ. И прости-прощай твое майское дефиле пенсионерок.
АСКЕРХАН. Зато моя тёща не будет сидеть в тюрьме.
МИХАИЛ. Да, папа, лучше с прокурором на яхте, чем без прокурора на нарах. Почти Соломоново решение.
МАРИНА МАРКОВНА. Это не Соломоново, а Салимханово решение. Меня на мякине не проведешь, Тимоша. Будет так, как я сказала. Или никак.
ГАЛИНА. Тимофей Теодорович, моя мать командовала не только своим генералом, но и его десантным полком. Министр обороны замыкался в своем кабинете, когда слышал ее голос в приемной. Подумайте, нужна ли вам такая железная жена.
ТЮТЮКИН. Галина, твоя мать совсем не железная. Знаю, о чем говорю. Я десять лет сидел с ней плечом к плечу за одной партой.
ГАЛИНА. Пойду на кухню. Отдохну от вас. (Выходит из комнаты).
АСКЕРХАН. Там на столе открытая бутылка муската. (Выходит из комнаты).
МИХАИЛ. А я позвоню своей раскосой женушке! (Выходит из комнаты).
САЛИМХАН. Я с тобой. Пообщаюсь с невесткой. (Выходит из комнаты).
МАРИЯ. А я останусь рядом с тобой, бабуля!
МАРИНА МАРКОВНА. Спасибо, моя верная соратница. Наш союз, союз поколений, сотворит еще не такое дефиле. Без всяких жалких женихов. Пойду и я кухню. Чокнусь с экспрессивной матерью твоей. (Идет к дверям, напевая). Взвейтесь кострами синие ночи!..
МАРИЯ. Прокурор, ваше последнее слово! Самое последнее! Еще успеете!
ТЮТЮКИН. Марина, стой! Не уходи!
МАРИЯ МАРКОВНА (стоя в проеме дверей, напевает). Стою на полустаночке в цветастом полушалочке, а мимо пролетает Тимофей.
ТЮТЮКИН (идет к ней). Я согласен на твое условие.
МАРИНА МАРКОВНА. Прокурор Тютюкин, рапортуйте как положено! Бодро!
ТЮТЮКИН. Я выполню твое условие! Я пройду рядом с тобой в День пионерии!
МАРИЯ. В парадной форме, при орденах и с улыбкой до ушей!
ТЮТЮКИН. Так точно, мятежная внучка своей мятежной бабушки!
МАРИНА МАРКОВНА. Поклянись.
ТЮТЮКИН. Здесь нет Библии, Марина.
МАРИНА МАРКОВНА. На столе лежит «Божественная комедия» Данте.
ТЮТЮКИН (смеется). Ты это серьезно?!
МАРИНА МАРКОВНА. Более чем, Тимоша. В присутствии всей моей семьи положишь ладонь на Данте, и произнесешь клятву верности моему плану.
ТЮТЮКИН. Да, одноклассница, не скучной будет моя жизнь с тобой.
МАРИЯ. А то, и аттракционы Анталии не понадобятся.
ТЮТЮКИН. Тогда и ты должна дать мне клятву на обложке «Божественной комедии».
МАРИНА МАРКОВНА. Какую клятву?
ТЮТЮКИН. Помнишь? Пятьдесят три года назад ты обещала пойти со мной в кино. А пошла в кино не со мной, а с Головиным. А теперь я хочу быть уверенным, что ты не сбежишь от меня в подвенечном платье за минуту до венчания.
МАРИНА МАРКОВНА. К кому я могу сбежать? Разве что, к пчеловоду. Но у него там славная жена – Саламат Султановна.
МАРИЯ. Да, бабуля Саламат очень добрая. Когда я приезжаю к ней, она вручает мне тяпку и просит прополоть грядки клубники в огороде.
ТЮТЮКИН. Тяпку придумали не для Марины, детка.
МАРИНА МАРКОВНА. (Идет к столу). Мария, милая соратница моя, зови всех сюда. Нужны свидетели при обручении. Особенно, моя Галина.
МАРИЯ (в сторону кухни). Семья, подъем! Все на палубу! Авральная помолвка!
ТЮТЮКИН. Марина, может мне пойти и переодеться?
МАРИНА МАРКОВНА. В прихожей висит длинный белый плащ и кавказская кепка композитора.
МАРИЯ (выбегая из комнаты). Я принесу.
Входят все члены семьи.
ГАЛИНА. Я на палубе, мама! И от радости станцую «Яблочко»!
АСКЕРХАН. Галина, это не прилично. Матросский танец исполняют не в юбке.
ГАЛИНА. В Москве все прилично, мой Аскерхан! Неправда ли, госпожа Головина?!
МИХАИЛ. Мама, не буянь. Пойдем, я усажу тебя в кресло.
ГАЛИНА. Нет, сынок! Уложи меня на диван! Хочу уснуть! До вчерашнего дня!
МАРИНА МАРКОВНА. Опять смешала красное с белым… Тютюкин, нам надо быстрее завершить наш марафон. Иначе твоя будущая падчерица плотно сядет на коктейли.
МАРИЯ (входя, Тютюкину). Дядя, примите макинтош и кепку. Да благословит вас Господь.
ГАЛИНА (лежа на диване). А что, теперь Господь работает на прокуроров?
АСКЕРХАН (сидя рядом с ней). Не на всех. Только на влюбленных прокуроров.
ТЮТЮКИН (надевая плащ). Салимхан, на какой барахолке купил ты этот китайский макинтош?
САЛИМХАН. Это макинтош моего отца Адилгерейхана. Он в нем женился на моей маме.
МАРИНА МАРКОВНА. Не капризничай, Тимоша. Макинтош Солтахана тебе к лицу. Надевай кепку, возьми Данте и клянись.
ТЮТЮКИН (взяв со стола книгу). Клянусь!
САЛИМХАН. Глядя на него со спины, спрашиваю себя, не сын ли Солтахана стоит передо мной?
МАРИНА МАРКОВНА. Мечтать не вредно, пчеловод… Тимоша, расшифруй свою клятву.
ТЮТЮКИН. Клянусь «Божественной комедией» сопровождать тебя в дефиле пенсионерок девятнадцатого мая! И если я нарушу эту клятву, пусть разразит меня гром небесный! На Красной площади у Лобного места!
МОЩНЫЙ РАССКАТ ГРОМА.
МАРИНА МАРКОВНА. Вот теперь ты похож на мальчишку!
ТЮТЮКИН. Теперь твой черед, Марина. (Передает ей книгу). Клянись.
МАРИНА МАРКОВНА. Клянусь, что сразу после Дня пионерии, пойду с тобой в кино. На последний сеанс. И сяду рядом в последнем ряду. Ну, как тебе?
ТЮТЮКИН. Очень напоминает твое давнишнее обещание. Тогда ты пошла в кино с другим, нарушив данное мне слово. Конкретизируй свою клятву.
МАРИНА МАРКОВНА. Клянусь, что что после кино изольюсь слезами счастья в своей спальне, а на утро вытру слезы, выпью шербет – и пойду строевым шагом венчаться с тобой. И если я нарушу нечаянно мою клятву… Тимоша!.. Тимоша!..
ТЮТЮКИН. Что с тобой, Марина? Тебе плохо?
МАРИНА МАРКОВНА. Мне очень хорошо. Просто я не могу придумать себе кару за нарушение клятвы. Подскажи. Ты же прокурор.
ТЮТЮКИН. Не смогу. Язык не повернется.
МАРИНА МАРКОВНА. Ладно, я потом сама придумаю себе кару, и письменно извещу тебя. Надевай колечко на мой на палец, мой гондольер!
ГАЛИНА (лежа, размахивает рукой). Спойте им что-нибудь на итальянском!
САЛИМХАН. Ария из оперы Верди «Симон Бокканегра». Ате лестремо, адажио алтеро! Фредо се полькро, дель анжеоло мио!
АСКЕРХАН. Папа выполнил твой заказ, Галина. Теперь усни.
ГАЛИНА. Разбуди меня, когда начнете чокаться. Хочу конкретно чокнуться.
МАРИНА МАРКОВНА. Давай, Тимоша, действуй. Только не вставай на колени.
САЛИМХАН. Да. Тимофей, мужчина должен всегда стоять.
ТЮТЮКИН. Понял. Буду стоять. (Взяв ее руку). Как холодна твоя рука, Марина.
МАРИНА МАРКОВНА. Зато сердце горячее, как у чекиста. Не тяни резину. Хочу вина и твой банан.
ТЮТЮКИН (надев кольцо на ее палец). Ну вот, я наконец-то окольцевал тебя! Могу ли я теперь поцеловать мою невесту?
ГАЛИНА. А нельзя ли потерпеть, пока мы удалимся?!
МАРИНА МАРКОВНА. Спи с закрытыми глазами, дочь!.. Чмокни меня в щечки. Звонко чмокни назло ей. (Он поцелует ее в обе щеки). Спасибо. Вкусно… Галина, ты услышала, что я сказала? Вкусно!
ГАЛИНА (садится). Услышала я твой вопль, мама!
АСКЕРХАН (Галине). Если не можешь изменить, следует смириться.
ГАЛИНА. Я смирилась, мой кумык. Пойдем домой. А Миша пусть ночует здесь.
ТЮТЮКИН. Мария, отвлекись от мыслей про Павлушу. Командуй парадом.
МАРИЯ. Всем на кухню строевым шагом! Будем праздновать! Не каждый день сватают мою бабулю!
ГАЛИНА (встает). Отставить! Всем оставаться на местах!
МАРИНА МАРКОВНА. Галина, уймись!
ГАЛИНА. Не уймусь! Не уймусь, пока ты не попросишь прощения у папы!
САЛИМХАН. Галина, пойдем покурим папины сигареты.
ГАЛИНА. Не пойду, пока мама не выполнит мое требование!
МАРИНА МАРКОВНА. Аскерхан, усыпи ты ее по-кумыкски.
АСКЕРХАН. Неловко это делать публично. Такое табу на Кавказе.
МАРИНА МАРКОВНА. Ладно, дочь Головина. Пойду с поклоном к твоему отцу… (Идет к портрету генерала). Тимоша, закрой плотно уши ладонями.
ТЮТЮКИН (подбоченившись). Не закрою. Я хочу слышать, что ты скажешь своему бывшему.
МАРИНА МАРКОВНА. Ты мне перечишь, Тютя?
ТЮТЮКИН. Нет, Мариша. Просто уведомляю. (Берет со стола банан и начинает снимать с него кожуру). Я не закрою уши.
САЛИМХАН. Марина Марковна, теперь он имеет право подслушивать. Без всякого на то ордера.
МАРИНА МАРКОВНА. Галина, а можно попросить прощение шепотом?
ГАЛИНА. Нет, мама. Громогласно. Чтоб голос твой пробил грозовые тучи.
МАРИЯ. Не дрейф, бабуля. Он простит.
МИХАИЛ. Там человек более милосерден, чем на земле.
МАРИНА МАРКОВНА. Прости и прощай, мой генерал!
ГАЛИНА. А теперь вы, Тимофей Теодорович.
ТЮТЮКИН. Галина, я давеча все разъяснил твоему папе. Думаю, он остался доволен. И заметил, он простил меня, и благословил.
ГАЛИНА (обняв мужа). Аскер, мой хан, я никогда не поступлю как мама!
АСКЕРХАН. Я пока не собираюсь умирать, моя Галина!
МАРИЯ. А я никогда не стану вдовой. Умру в один день с моим помором. Хорошо бы, если это случится после второго всемирного потопа.
МИХАИЛ. У нас в Монголии о таких вещах не говорят. С улыбкой смотрят в глаза своих детей.
САЛИМХАН. А моя Саламат вернет меня оттуда. В свои девичьи сновидения.
МАРИНА МАРКОВНА. Тимофей Теодорович, как ваше самочувствие?!
ТЮТЮКИН. По-прежнему чувствую себя школьником, Марина Марковна!
МАРИНА МАРКОВНА (взяв у него банан, ведет его к дверям). Тимоша, ты не задерживайся там в Ташкенте.
ТЮТЮКИН. Я не опоздаю на твое юбилейное мероприятие.
МАРИНА. Меня больше волнует другое мероприятие. Ты же помнишь, какое.
ТЮТЮКИН (взяв ее под руку). Взвейтесь кострами синие ночи!..
МАРИНА МАРКОВНА. Подобных мероприятий у нас с тобой будет немало.
ТЮТЮКИН. Кто бы сомневался, одноклассница!
Оба выходят из комнаты.
МАРИЯ (глядя им в след). Дед, нам все-таки удалось завербовать прокурора. А заодно выбить у него для тебя мотоцикл.
САЛИМХАН. Не нужен мне его мотоцикл, внучка. Твоя вторая бабуля сейчас рассекает на нашем мотоцикле проселочные дороги предгорья.
МАРИЯ. Я звонила Павлуше. По поводу подарочной квартиры в Батуми.
АСКЕРХАН. И что сказал твой помор?
МАРИЯ. Он сказал, «халява портит характер и приводит к раннему радикулиту обеих рук».
АСКЕРХАН. Галина, у нас будет не по годам мудрый зять!
ГАЛИНА. Чувствуется, что он вырос в здоровой семье.
САЛИМХАН. Михаил, просторную юрту и молодую кобылу ты получишь. Но от нас. Думаю, к концу лета соберемся все и навестим вас.
МИХАИЛ. Встретим с кумысом, дед.
ГАЛИНА. Михаил, ночевать сегодня останешься ночевать у бабули.
МИХАИЛ. Понял, мама. Не маленький.
САЛИМХАН. А теперь, родные, поспешим на кухню! Нельзя до свадьбы оставлять без присмотра жениха с невестой!
Обнявшись, все выходят из комнаты.
РАСКАТЫ ГРОМА ПЛАВНО СМЕНЯЮТСЯ «ЛУННОЙ СОНАТОЙ» БЕТХОВЕНА.
ЗАТЕМНЕНИЕ.
