Григорий Ревзин — российский историк, искусствовед и архитектурный критик, журналист, колумнист, специальный корреспондент ИД «Коммерсантъ» и партнёр КБ «Стрелка», занимает пост главного редактора журнала «Проект Классика», ведет колонку в GQ, с 2000 года успешно курирует российский павильон на Венецианской архитектурной биеннале, согласился поделиться с арт-порталом гУрУ и его читателями своим взглядом на московскую жизнь в карантине.
Вчера выпивали с друзьями по zoom под разговор, что везде одно и то же. Это вместе угнетает и успокаивает. С одной стороны, у нас как у всех, с другой – деться некуда. Считаю этому соединению соответствует виски. Ну что же, у всех как у всех – магазины закрыты, кафе закрыты, офисы закрыты, улицы пусты, бульвары, парки и детские площадки обвязаны скточ-лентой, на ней белыми флажками развеваются указы мэра о вирусе.
Что видно в окно? Провокативно хорошая погода, солнце, резкий весенний свет. Очень пусто. Но если смотреть долго, то попадаются люди. Четыре вида людей.
Курьеры из закрытых ресторанов, в основном, Узбекистан и Киргизия, пешком, на велосипедах, на скутерах, на самокатах. Двигаются невероятно быстро, обгоняют воробьев. Видимо, очень много заказов. Мы заказывали пока только суши, друзья смсками, по скайпу или зуму рекомендуют китайскую, вьетнамскую, индийскую, ливанскую. При совместном распитии напитков через зум рекомендуется заказывать еду из одного заведения для создания более сплоченной атмосферы. Друг композитор из Смоленска ел со мной по скайпу пельмени, целый тазик наварил. Была в этом какая-то нервозность, и тазик лимонного цвета, пластмассовый.
Вообще о еде говорят много, за завтраком обсуждают обед, как в Италии. В промежутках между частой едой, думаю, занимаются фитнесом, потому что надо быть в форме. Появился сервис аренды тренажеров из закрытых фитнес-клубов, я лично пока заказал себе гимнастический коврик.
Кроме курьеров бывают строительные рабочие. Они, напротив, ходят вальяжно, вяло укладывают бордюры, не спеша перекладывают плитку, граблями что-то помавают. Им можно и в парки заходить, и в скверы. Видел парочку гуляющих по бульвару, он и она с метелкой, кокетничали. А еще трое сидели на широкой сталинской лавочке и пили пиво. Думаю, заказать себе форму рабочего ГБУ «Жилищник», в ней куда хочешь пройдешь и стоит не дорого. Опять же красивая вещь, оранжевая с серебряными блестками.
Есть полиция. Эти какие-то болезненные, маски грязные, сопливые, вид затравленный, жмутся по подворотням и углам. У них прямо какой-то карантин, похоже, боятся заразится. Если видят тебя на улице, загодя переходят на другую сторону. Им пока, говорят, не разрешили никого задерживать и штрафовать. А такого с ними в Москве отродясь не было. После летних зачисток у нас тут же на бульварах довольно-таки приятное, присмиренное впечатление производят. Не знаю, надолго ли, но это рифмуется с постами в соцсетях, что государство растеряно и отступает, а силовики потерпели поражение в борьбе кремлевских башен.
Наконец, ходят по району семейные пары. Пожилые с собачками или кульком мусора, а молодые просто так. С явным интересом смотрят друг на друга и на улицы – чувствуется, занятие это им внове, свежие впечатления. Семейная мысль явно укрепляется режимом самоизоляции, в сети пророчат беби-бум. С другой стороны, в походке чувствуется опасливость и недохоженность – далеко от дома отходить опасаются.
А некоторые бродят все же одиноко. Вот мой друг, академик РАН, между прочим, берет маленький кулек мусора и ходит вокруг дома кругами, понуро, но упрямо. Рассказывает это по телефону из дома, с собой телефон не берет, боится, что Собянин его отследит. Супруга его не поддерживает, дома блюдет карантин. А другой, большой архитектор, заслуженный деятель образования России, эвакуировался на дачу под Москвой. Тем более, что образование закрыли и теперь можно учить молодежь только по интернету. Ходит среди клумбы, но за забор не выходит, боится вируса. Гневно трясет бородой, проклинает города, в особенности американские мегаполисы, агитирует меня за экологию и опрощение. Супругу в церковь не пускает, а сам, думаю, после вируса воцерковится. Сообщает это он все по вотсапу. По вотсапу же проектирует со студентами транспортный хаб с пропускной способностью на миллион человек в день.
Я куда хожу? На работу – нет, офис мы закрыли. В магазин и в пункт доставки интернет-заказов. Обычно на дом заказываю, но тут же хочется как-то прогуляться. Заказал себе маски из чего-то полиуретанового, пропитанного угольной пылью. Телесного такого, пудрового цвета, похоже на советские кальсоны. И белые нитяные перчатки – довольно необычное сочетание, было бы на кого – производил бы впечатление. Двигаюсь быстро, тут и спорт и как бы по делу. Еще на массаж хожу, его сначала закрыли, а теперь опять открыли как медицинское учреждение.
Город вообще-то совсем пустой, человек в поле зрения оказывается событием. У Юнга, кажется, есть среди архетипов «архетип пустого города», но он не объясняет, что за комплекс туда свернулся. Приснится пустой город, а что значит – сам догадайся. Хотя понятно, что это значит, тот свет так выглядит. В Москве выявленных зараженных на сегодня, 8 апреля, 5841, умер 31 человек. Страх пока происходит от масштаба борьбы с вирусом, а нет от его жертв. Ясно ведь, что и разорять всех никто не планировал и город просто так убивать никто бы не стал, а все это в рассуждении грядущей беды. Срок расцвета эпидемии нам назначен через 2 недели, вот ждем.
