Милости прошу к нашему шалашу или «All gentlemen are sheep, all ladies are goats»

– Наступающий год хорошо встречать в синем или зелёном, с уткой или кроликом на столе…
– Ещё раз повторите, с кем кого где встречать?
– Этот год встречаем с уткой или кроликом на столе. В синем или в зелёном.
– Простите, с кем?..
– С уткой!!! Или кроликом!!!
– А уточните ещё, пожалуйста, где… и кто именно-таки должен быть синим и кто, извиняюсь, зелёным? И помедленнее, помедленнее – мы всё записываем.
(Из бесед со слушателями астропсихолога Немезиды Баранкиной после лекции в рамках международной зимней школы астрологии «Символы и тенденции. Звёзды и Звери. Образы и знаки счастливого года»)

– Послушай, Козловский, я ценой душевного здоровья перед каждым новым годом выполняю самые изощрённые требования начальства, но это – настоящий дурдом, не находишь?
– Не, Баранкина, это не дурдом. Хотя вполне в человеческих силах из любого предприятия сделать дурдом.
(Производственные разговоры в кулуарах астроцентра «Шамбалаш»)

Умножающий тарифы

Немезиду крестили как Зинаиду. На Немезиду Зинаида только клиентам и поклонникам отзывалась. Творческий псевдоним любимого одновременно простым народом и властью, что, происходит крайне редко, астропсихолога. А была Зинаида Баранкина от рождения тёткой милой, задорной и неглупой. С небольшой долькой вредности, что лишь придавала пикантности её бесхитростной натуре и уступчивому характеру.

– Астроцентр «Шамбалаш». Спасибо! И вас с наступающим! Диспетчер Вероника Реброва. Да. Да. Конечно. Уже ознакомились с информацией на домашней странице нашего центра? Желаете специалиста? Посоветовать кого? Баранкина?! Момент, проверяю по графику занятости… Увы, Немезида Баранкина до конца февраля пятнадцатого года востребована полностью. Ни одного окна, ни одного отказа. Да. К сожалению, никак. А Козловского Афанасия не желаете? У него как раз есть возможность подменить Немезиду. И тоже высочайшего уровня. Нет, мы не можем никому отказывать и никого переносить – у нас реноме! Да, да. Кремль, Билайн, Первый, Банки и Дума… Да вы что! Соединяю напрямую с директором астроцентра господином Балашовым. Пожалуйста…

– Шамиль Валерьяныч, ну как, – худенькая Реброва, тревожно просунула модельную ножку в образовавшийся за влетевшей снарядом в директорский бункер Немезидой проём.

– Вероника, принимайте звонки!!! – глава астроцентра Шамбалаш» голосом усмирял тайфуны, извержения, штормы и смерчи, а потому отнести звуковой волной пятидесятикилограммового диспетчера за дверь, запереться с Баранкиной, одновременно заменив снаружи табличку «Милости прошу!» на «Хода нет!», и отодвинуть для астролога кресло – не составило труда.

– Зина, не хотелось бы пугать. В общем, тебя заказали. Ну как бы ещё в прошлом году. На четырёхдневную частную вечеринку. За немыслимые деньги. И словно в пику нашему особому тарифу – «умножающийся тариф». Мы тогда отмазались – мол, Немезида уже принимает заказы на год вперёд, что, в целом, и соответствует. И вот теперь, когда пришло время подтвердить заказ – позвонил тот самый невероятный клиент. Андрей Петрович Долговонский.

Балашов, щёлкнул по клавишам, развернул второй монитор к Зинаиде, крутанулся в директорском кресле и достал со стеллажа две папки.

С экрана на впечатлительную Баранкину холодно и строго смотрели неумолимые глаза финансиста на фоне его же непроницаемо бледного лица. В отдалении пылили пирамиды Египта.

– Шамиль Валерианович, я ж – не сенс, – затянула Немезида, она хотя и помнила про внезапно отложенную опасную вечеринку, но вскоре перестала тревожиться о заказе Долговонского – немудрено, столько всего случилось. А уж начиная с этого декабря…

– Ты, Зин, мне голову не морочь… И кстати. Долговонский уже перевёл начальную сумму. Вот, полюбуйся! Только валерьянки сначала… В случае форс-мажора и всяких обстоятельств эта и без того астрономическая цифирь умножается в астро-разы. Для обеих сторон, но по-разному. Эй, ты чего? Не сенс, говоришь… Тааак.

Балашов, углубившийся было в совершенно неслыханные подробности невесть как и когда подписанного им лично бумажного договора, оказавшегося в папке загадочного VIP-клиента вместо распечатки обычного предварительного соглашения о возможном оказании услуг, подскочил в кресле и возмущённым сопением распахнул двери.

– Вероника, подите сюда! Пусть вас заменят на четвёртой линии. Отвечайте, Реброва, валерьянка в моей аптечке почему ещё с позапрошлого века?!! И давайте-ка сюда снифтеры! И пусть кто-нибудь из семьи Кальдерон-Родригез заварит кофе прямо в Колумбии, а вы уж закажите, пожалуйста, всем сотрудникам обед из «Эдо-дзидай»! Живенько. Да, как в прошлый раз… на всех, включая курьеров, водителей и охрану. Зин, да выплюнь уже валерьянку! Щаз я тебе другого успокоительного добуду.

Хорошая еда в умеренных количествах – универсальное лекарство не только для Зинаиды Баранкиной. А уж кофе, приготовленный со знанием, умением и любовью к ингредиентам и процессу. А уж драгоценный коньяк – ровесник просроченных капель.

Шамиль Балашов – сильнейший шаман России – казался на первый взгляд обычным мужчиной – то молодым, то неопределённого возраста, то старцем, то долговязым юнцом. Его хорошей лепки голову с крупными чертами лица украшали густые и длинные русые волосы, выразительные жёлтые глаза и тёмные брови. Шамиль Валерианович славился гибкостью и стройностью, достижениями в спорте и ещё немалым количеством непопаданий во время и в ситуации, чем отличались во все времена лишь настоящие колдуны и маги. Те самые, что могли выбраться из самых безысходных лабиринтов и самых безнадёжных тупиков на свете. Причём, не только сами, но и с целыми коллективами старшей, средней и младшей по званию и возможностям волшебной силы.

На несколько секунд директор астроцентра внезапно вышел в астрал. Вернулся в «Шамбалаш» Шамиль Валерианович явно взбодрившимся, свежевыбритым и даже не с пустыми руками. Зинаида Баранкина, до того относившаяся к астропутешествиям шефа как чему-то вполне ординарному, сильно занервничала, заметив оттопыренные карманы Балашова. «Не иначе, для маскарада что подлинное умыкнул… а то ещё меня заставит изображать какого-никакого …тотема, упаси Господи!»

– Не волнуйся, Зин. Никто моей покражи не заметил, а мне без этой ерунды никак не вытанцовывалось. Тем более, я ж всё назад всегда возвращаю. И ты, знаешь чего… ты лучше мои вылазки не контролируй, а! Договор изучила? Ты, Баранкина – всего-навсего модный астропсихолог с недурственным высшим образованием и харизмой. Извини, с двумя. Физмат. Медицина. Как и сама понимаешь, звёзд с неба не хватаешь. Кроме тех, что сами на твою голову. Или на мою задницу при необходимости подменить твою голову. Со своей стороны, ты тщательно готовишь и обеспечиваешь высокопрофессиональную консультацию. Натальную, витальную карты и всё полагающееся для Долговонского этого, его родни, друзей, домашних и диких любимцев… дальнего-ближнего бизнеса и врагов-обидчиков, земного, водного, воздушного транспорта и прочего и неподобного-непотребного… Строго по пунктам. Пункты прилагаются. Тебе недели хватит, чтобы составить необходимые расчёты, прогнозы-диагнозы и расклады? Или кого в помощь подключить? Чудненько. Зина, даже и не думай ковыряться-собираться – прямо сей же момент и едем. Да, в лабораторный комплекс «Шамбалаша».

– Вероника, мы с Баранкиной – в командировку, подготовьте, пожалуйста, всё в точности по этим двум спискам. И обеспечьте своевременное прибытие каждого специалиста.

Рокировка

Теперь, когда задание успешно выполнено, всё самое сложное – позади, а умножающий тарифы Долговонский, как она считала, остался умножать и делить всё на свете уже не по её вине и поводу, Немезида могла, наконец, помечтать и об отдыхе. А что – месяц в деревне ей теперь самое малое… В какой-нибудь островной вечно-летней деревеньке со злато-песчаным пляжем, без насекомых-туристов… без бед, но со всеми благами цивилизации… и даже больше.

– Шамиль Валерианович, как, по-вашему, заслужила я отпуск?
– И ты, Зин, заслужила, и я, и Реброва, и весь наш славный астроцентр «Шамбалаш» бесспорно заслужил самый лучший отдых. От Долговонского, друг от дружки, от себя самих – и даже впрок.
– Так я могу завтра на работу не выходить?
– А попробуй.
– Шамиль Валерианович, вы ж обещали…
– Отчёт преподробнейший напиши о поездке – и как грицца, на деревню… к чистой совести с чистой совестью.
– А что писать?
– Баранкина, будь человеком, не тупи. Сгружай фотки с флешки, раскрашивай детальки, компонуй материалы, составляй отчёт. Пока не приму у тебя по каждому рабочему дню и часу с документацией, ты – на карантине.
– Как же?! Сначала неделю готовились и репетировали, потом четверо суток в нечеловеческих условиях без выходных, а теперь – снова работать?? Шамиль Валерианович, при всём уважении и даже любви, я – против!
– Бунтуешь, Баранкина? Ну тогда – тем более, карантин. Бессрочный. И да. Про условия, уж будь любезна, поподробнее…

Балашов, конечно, строжил Зинаиду не из самодурства, лишь по необходимости. С одной стороны, составление фактографического отчёта с полным пошаговым восстановлением события надолго закрепляло в памяти у Баранкиной всё мероприятие. С другой – позволяло бы ей в будущем с достаточной уверенностью выдерживать заковыристые, а порою и сбивающие с толку словесные и мысленные атаки решительно настроенных оппонентов. И если первая сторона, даже на первый взгляд, даже бюрократу со стороны явно бы показалась лишней – при достаточном количестве уже существующих копий и материалов дела Долговонского – то уж вторая… А уж если с учётом третьей и четвёртой… которая, собственно, и основная.

Как вы уже поняли, «Шамбалаш» – совершенная структура. Организованный чисто и по-русски, астроцентр – колдовская смесь сложнозаброшенных сетей, где личная преданность в информационно-сотовых отношениях цементируется парным молоком с овсяными печеньками и премиями, а также совершенствованиями и преображениями, выводящими к неожиданным сюжетам, высотам и состояниям. Шамбала. Шаманство. Шабаш.

Если кто ещё не догадался, так и сама Немезида не ведала, что с Долговонским встречалась не она, Зинаида Баранкина, а её шеф. В то самое время, когда директор астроцентра «Шамбалаш» в образе и в голосе Немезиды, отдувался у Долговонского, вооружённый её уникальными астропсихологическими разработками и собственными волшебными возможностями, его лучший астролог, погружённая им в четырёхдневный восстанавливающий нервы и красоту транс, дремала в безмятежном питательном тумане. Ну не смог бы сильнейший шаман России, экстра-маг, джентльмен, воин духа и просто честный человек рисковать Зинаидой – своим верным сотрудником, соратником, коллегой, другом, да и …женщиной, в конце-то концов!

И хотя подобных по сложности, длительности и рискованности рокировок ещё не случалось, но, как говаривал Афанасий Козловский, большой интеллигент и малый неоплатонец в анамнезе: «И это когда-нибудь да и произойдёт… и не только с нами».

Первый раз, о котором рассказ, ещё не успев обременить участников рокировки опытом и славой, уже изрядно утяжелил банковские счета астроцентра, и, судя по настойчивости финансиста Долговонского, перевернул его вполне устоявшиеся до встречи с астропсихологом «Шамбалаша» представления о нём самом, его окружении, о жизни на Земле и в космосе, об астрологии, о Человеке и о Боге.

А если в двух словах, Долговонский влюбился. Хотя и неоднозначно в кого: в Зинаиду ли Баранкину, или – сам не подозревая о наличии столь щекотливой альтернативы – в директора астроцентра, или ещё интересней – в обоих сразу.

Возможно, владей Долговонский всей полнотой информации, или хотя бы частью, а может, ему бы хватило и только в гендерном смысле – определиться было б попроще, хотя и это, безусловно, не факт. Но поскольку Долговонский самостоятельно – не по своей вине – никак не мог определяться в столь деликатной сфере, а Балашов ему в этом помогать не собирался по ряду причин не столь магической, сколь гуманитарной, да и производственной этики, то первоначальная влюблённость клиента росла и росла, умножая себя самоё в непредсказуемой прогрессии.

Большие деньги, как и большие возможности, ни у кого не появляются незаслуженно – совсем уж без труда или без вложенных начальных денег, интуиции, знаний и способностей. А вот любовь и счастье, как, впрочем, талант и жизнь – всегда подарок, который потому и зовут состоянием, что превыше и ценней всех даже самых значительных в материальном плане состояний на свете.

Мании Долговонского и другие последствия вспомогательной магии

И пока ничего не подозревавшая о чувстве Долговонского Зинаида Баранкина требовала у Балашова отпуск, Вероника Реброва забросала шефа смс-ками и звонками, перенаправленными от Андрея Петровича.

Долговонский, человек решительный и настойчивый, никак не мог взять в толк, чем он – холостой и перспективный во всех отношениях жених, судя по астропрогнозу самой Немезиды, не пара для одинокой Баранкиной. Ну и соответственно своему положению и характеру, умножающий по жизни всё, что хотел, пытался настоять на своём праве добиваться расположения избранной им женщины.

Незамужняя же Зинаида, хотя и мечтала о любви – мало того, что не отрывалась в своём обожании шефа от коллектива «Шамбалаша», так изрядно разочаровалась во всех мужчинах, за кого успела и даже и не успела сбегать ранее. А уж они-то подходили астропсихологу Баранкиной идеально по всем звёздным статьям, параметрам, законам и не только. Не то чтобы Немезида жила без надежды, нет. Зина больше, чем надеялась, она всем сердцем, всей душою своей верила в любовь. У Баранкиной элементарно не было ни времени – которое почти целиком отнимала работа или мечты, ни сил, уходивших на клиентов с их печалями, тарифами и вопросами, а также на разборки с шефом, который хотя и заботился о каждом своём работнике, но и выжимал из подчинённых все соки, что оставались от клиентов, а иногда и наоборот.

Нельзя сказать, чтобы сильнейший шаман России совершенно не замечал обращённых на него взглядов и устремлённых к нему чувств. Но Балашов, а об этом не знал никто из тех, кто его знал – был несвободен. Его сердце и мысли были заняты целиком и полностью. Об этом шеф астроцентра предпочитал не распространяться вообще, а потому уважим хорошего человека. Так что никаких сослагательных наклонений! И хотя Реброва с Баранкиной, скорее всего, нашли бы что добавить по поводу, как, наверняка, и другие сотрудницы «Шамбалаша», соседки, клиентки, их подруги, знакомые и даже дети-девочки, не говоря уже о мамах и бабушках…. но мы-то – не они.

Однако причину, по которой Балашов не спешил информировать Баранкину о решимости Долговонского, определить не удалось ни Ребровой, ни Козловскому, ни даже ему самому.

Так бы всё и шло и тянулось, если бы не влюбленность Долговонского в некий собирательный образ Немезиды&Балашова. Причём женственная ипостась образа проспала, благодаря мужской его ипостаси, судьбоносную для Андрея Петровича встречу, однако предварительно спрогнозировав умножающему тарифы финансисту Долговонскому практически желанную жену к новогоднему столу. И что уже не так практично и желанно, манию всей жизни.

И лишь Балашов отлучился из лабораторного центра, Зинаида выключила компьютер и разложила Таро… Сообразив, что Балашова до утра, скорее всего, звёздам не предвидится, а ей не светит, подошла к окну, что располагалось на всю стену первого этажа. Снежинки – одна крупнее другой – плавно кружили в свете фонаря, неспешно соединяясь в объятиях. Зина, поддавшись порыву, с удовольствием высунулась наружу – воздух пьянил, лёгкий мороз нежно покусывал щёки. Дверь шеф, уезжая в Москву, символично запер, а вот окно… А под окном – пуховые перины… лежи-не хочу… «Хотя… отчего ж не хочу-то? Очень я даже хочу!»

И Немезида, не раздумывая, накинула шубу с капюшоном, перчатки, шарф, сапожки и резво спрыгнула в самый громадный сугроб. При этом она еле слышно взвизгнула от наслаждения, попыталась подняться – и взвизгнула погромче, потому что сугроб неожиданно закряхтел, встряхнулся и фыркнул. А затем осторожно сгрёб подрумянившуюся от смущения Баранкину и понёс её в сторону автостоянки.