Уна готовилась. Положила на тумбочку в коридоре рублей 200 чаевых. Потом вспомнила, что электрику, вон, тоже давала чаевые, но на розетку это никак не подействовало, на второй же день опять сломалась. Она убрала 200 и оставила три купюры по 50. Хотя разве можно все мерить по электрику? Вдруг этот будет ответственный, качественный мастер? И вернула 20. Компромисс. Потом сообразила, что они так на видном месте, еще бы на пороге положила, ну честно – подумает еще, что совсем дура. Один вон уже намекнул сегодня.
«Ну это же ТЕБЕ надо!» – сказал он. «Ну кран ведь у НАС течет!» – напомнила она. «Мне лично не мешает, – сказал он, – мне норм!»
Вот так всегда почему-то было. То, что для Уны было важно – ну чтобы порядок, например, и одежда хотя бы в радиусе шкафа, хотя бы! – для него было не важно совершенно. А вещи после уборки как будто сами расползались обратно на неправильные места. Иногда ей казалось, она даже слышит их недовольное ворчание.
«Ну это ты считаешь, что делаешь уборку, – говорил он. – А на самом деле ты всегда наводишь не порядок, а только свои представления о порядке!»
И вот так тоже всегда почему-то было. Если бы он просто сказал: «Не хочу, мне лень!» – как нормальные люди, то можно было бы нормально ругаться: «Как так – не хочешь?»
Но тут получалось – человек аргументированно отказывается от чужих закидонов, и сразу становилось понятно – единственный зануда здесь, мешающий дышать свободно талантливому аутсорсеру, это Уна. Поэтому Уна не ругалась, а искала компромисс. То есть делала все сама.
«А что ты хотела, взаимопонимание – это всегда компромисс! – говорила мама. – Женщина должна искать компромиссы, если хочет замуж! А ты хочешь замуж, хочешь! Хочешь! Не выдумывай, все хотят и ты хочешь! Ты же не хочешь остаться одна, никому ненужная?» «Но я люблю быть одна, – возражала Уна. – Я на работе всю неделю мечтаю, как приду домой, чтоб все с глаз моих нафиг!» «Это ты сейчас так говоришь! А вот останешься одна, не будешь так говорить!»
В мамином изложении это звучало, почему-то, как у Брэдбери: вот все люди внезапно куда-то исчезают и Уна бродит по опустевшему городу, среди брошенных и тут же проржавелых машин, совершенно одна, в лохмотьях. «А была бы замужем – бродила бы с мужем!» – очевидно хотела сказать мама. Да, и еще он мог бы охотиться на гигантских крыс. Или у Брэдбери не было гигантских крыс? В любом случае, парень Уны вряд ли бы смог охотиться на гигантских крыс. «Они мне не мешают, – сказал бы он убедительно. – Это все твои представления о необходимости охоты на крыс, а мне норм». И пришлось бы Уне охотиться на гигантских крыс одной, как всегда. Хотя вот Унины родители всегда все делали вместе, даже за хлебом ходили. Так что она их в детстве называла «МаПа».
А парень Уны до сих пор как будто с удивлением видел ее каждое утро. «А это кто и что здесь делает?» – говорила его мятая физиономия в первые несколько секунд после расставания с подушкой.
Хотя, может, и не надо себя накручивать. Вон Кити – как переживала, что ее новый муж, обычно такой веселый, однажды сделался какой-то грустненький. Она, конечно, сразу что подумала? Понятно, что! Признавайся, козел, кто она, кто?! Что ты скрываешь? После дикого скандала, к счастью, оказалось, что это у него просто геморрой обострился, а он стеснялся сказать. Поэтому Уна тоже старалась себя не накручивать.
«Может, давай переедем? – как-то предложила она. – А то у меня в этой хате все время такое ощущение, будто я пытаюсь влезть в чужую жизнь, которая мне не по размеру.» «Ну не знаю, – удивился он. – Мне лично здесь норм. Здесь идеальный вай-фай.»
И вот сегодня был день, когда можно было, наконец, посидеть дома одной. Но вместо этого придется общаться с сантехником. Ну почему, почему действительно все это было ей надо? Уна уже почти ненавидела себя за это, но ничего не могла поделать.
Это был типичный коммунальный сантехник, из тех, у которых на куртке больше пятен от шавермы, чем от ржавчины.
– Я удивляюсь, вот чего вы звоните, когда у меня смена закончилась, между прочим! Вот потому, что никто не ценит чужое время, все так и живем! – высказал сантехник с порога.
Уна миллион раз слышала эту фразу, но это был первый раз, когда получалось, что всетакживемименно из-за нее, Уны. Это было неприятно. Она уже хотела обидеться, но подумала: может, человек и правда устал, а не просто хамло?
– А вы бы разулись в квартире, я полы, между прочим, мыла, – буркнула она.
– А мы на работе ничего не снимаем, – сказал сантехник. – Не положено, чтоб вы вот в харр… хара… в домогательствах не обвинили.
– Да что вы о себе!.. – Возмутилась Уна, изумленно глядя на засаленного дядьку. Но тут она сообразила, что это не самомнение, а легкая форма опьянения.
И это еще было не самое худшее. Самое худшее – что нельзя это починить, вот совсем никак. Тут надо все трубы менять, желательно во всем доме.
– С вас, кстати, дамочка, за вызов! – сообщил сантехник, прозорливо глядя на вазочку, как будто был снабжен системой наведения на деньги.
– Вы же ничего не починили! – возмутилась Уна.
– Я потратил свое время – с достоинством сообщил сантехник и требовательно протянул руку. С тыльной стороны ладони обнаружилась татуировка «мастер».
***
Сантехник, которого Уна вызвала на сайте «Надоели пьяные коммунальные сантехники?» был не похож на сантехника. Он был похож на парикмахера. И даже пахло от него косметикой. Уна даже подумала, что случайно позвонила на сайт «Парикмахеры на дом».
– Добрый день, где мне разуться? Нет-нет, тапочки у меня свои!
Вот чем частный отличается, вот он, настоящий сервис! – приободрилась внутри себя Уна.
– Может вам кофе? – предложила она на радостях.
– Ристретто! Знаете, как это? – сказал сантехник.
Уна кивнула, но решила тихонько погуглить на всякий случай, чтобы не опозориться.
– Вот значит кран, – начала Уна светским тоном, как о произведении искусства. – Он у нас воет, и рычит…
– У-у, – сказал сантехник.
– Да-да, примерно так, – заулыбалась Уна.
– У-у, как я запачкаюсь!
Такое замечание от человека, выбравшего себе профессию сантехника, немного удивляло.
– Красивая татуировка, – сказала Уна, чтобы сменить тему. Удивительно, но на тыльной стороне его ладони тоже была татуировка «мастер».
– Вам нравится? – перехватил он взгляд. – Больно было – ка-апец! Но результат впечатляет, правда? Ристретто ничего, но вам еще надо потренироваться! Хорошего дня!
– Уже? А как же кран?
– А я не сказал? Тут все безнадежно, моя дорогая. Вы же не готовы менять все трубы в доме?
***
К вечеру Уна позвонила, кажется, уже по всем телефонам.
Она увидела больше сантехников, чем за всю предыдущую жизнь. Она отбросила прежние стереотипы – оказывается, сантехники бывают очень разные. Один вообще был байкер.
Но кое-что странным образом их объединяло.
– А у сантехников у всех на руке выбито «мастер»?
– Да блиин! – почему-то рассердился сантехник-байкер. – Я не успеваю за этой фигней следить!
Уна не стала больше спрашивать – потому что вдруг это какая-то тайная гильдия сантехников и они начнут ей вредить. Хотя как еще, спрашивается? Кран никто из них так и не починил.
***
Возможно, мама и ее друзья-компромиссы не одобрили бы, но Уна не удержалась.
– Ты так и не спросишь, как мои дела с краном? – поинтересовалась вечером она.
– Вот только не надо на меня давить! У меня был тяжелый день! – замахал руками он и отгородился ноутом.
Раньше она почти не слышала кран, теперь ей показалось, что он капает ей прямо в мозг, и вода ручьями стекает по извилинам. Тем более, ночью машины за окном затихали, и поэтому у крана не было звуковых конкурентов.
Когда под утро Уна наконец заснула, ей приснилось, что кран даже не воет, а говорит голосом какого-то из сантехников: «Только не надо на меня давить!»
«Да что за фигня», – рассердилась Уна и проснулась.
Поднялась, пошлепала босиком на кухню. Конечно, она, как и многие гуманитарии, всегда комплексовала перед людьми, которые умеют чинить вещи. Но ведь теперь для гуманитариев есть видео уроки!
Уже через полчаса она откручивала какую-то фигню, потом прикручивала другую фигню. А еще потом внезапно настала тишина.
Такая тишина наступает только после очень надоевших звуков – вроде работы сверла, газонокосилки или когда вам в поезде перестал рассказывать всю свою жизнь незнакомый сосед.
Слышно стало, как во дворе шуршат ежи.
«Ой блин, а это не ежи!» – сказал кто-то под окном, – «Это же гигантс..!» – но Уна не дослушала, что там дальше, потому что в дверь позвонили.
Это был второй – или четвертый? – сантехник. Сразу и не поймешь, то ли они все уже смешались в ее бедной голове, то ли у него было что-то общее от всех.
– А сейчас татуировки нет, – сообщила она ему устало. – Она у вас на ночь выключается?
– А, точно, – вяло согласился он, глянув на руку мельком. – Совершенно не успеваю следить, у меня вообще двойка всегда была по мимикрии. Я, главное, им говорю – нужна она мне, мимикрия эта ваша, может, я вообще гуманитарий?
– Послушайте, – обратился он взволнованно, вся так же переминаясь у порога. – Вот вы целеустремленная, молодец, что все починили и все такое. Но войдите и в мое положение! Дело в том, что ваш кран, он как бы… должен течь. И я как раз должен следить, чтоб тек, а не наоборот…
Кран – это видите ли, не совсем кран, а передатчик. Ну, вроде как трансляция, с его планеты. Вот. Теперь Уна все знает, хотя и не должна.
«Инопланетный шпион!» – сформулировала то ли Уна, то ли ее недосып. В слух она этого, правда, не произнесла, из осторожности.
– О, да вы, я смотрю, тоже гуманитарий! – сказал Мастер с досадой. – Ну какой шпион, передатчик же – он СЮДА транслирует! Капает-то у вас!
«Не шпион. Послание других планет! Уникальные знания! Возможно, люди станут меньше воевать. Ну или просто меньше отгораживаться ноутами, чуть что. Подумать только – и все это проникает на землю просто через банальную кухню! Кстати, почему это вдруг?»
– Чего вы его себе не заберете, передатчик этот ваш, признавайтесь!
Лже-сантехник засмущался.
– Видите ли, я не подхожу по проводимости. Передатчик, понимаете, всегда устанавливается только у человека с высоким индексом…
– Айкью? – буркнула Уна с некоторой, честно сказать, надеждой.
– Э-э-э… почти… высоким индексом компромиссности с реальностью! Не понимаете? Ну вот был у нас дядька – уникум! У него передатчик в садовой калитке стоял. Она 40 лет скрипела на всю улицу, а ему ни разу за это время в голову не пришло смазать! Ни разу, представляете! Святой человек! Побольше бы таких! Но лучше всего устанавливать передатчик у женщин. Они в плане компромиссов особенно…
– Какой сексизм! – ахнула Уна.
– Это не я, не я! – замахал руками мастер. – Это статистика!
Оказывается, они там у себя высчитали – никто так часто не ходит на компромиссы, как туземная женщина в поисках спутника жизни.
Лютой зимой, когда любого, кто просто по улице идет жалко до замерзающих слез, обязательно сидит где-нибудь за универом компания, у которой не хватает денег на кафе. Пацаны непременно будут в трех кенгурухах каждый, а девочки в колготках и без шапок, чтобы видно свежую стрижку или ее отсутствие – в зависимости от того, что сейчас в моде. И понятно почему-то, что если пацаны просто сидят, то девушки – сидят ради них. На морозе, в колготках и одной прическе.
Вот все они, кому с детства говорили, что семья любой ценой, что одна ты никто – идеальная среда для передатчика.
Есть пара, например, муж – интеллектуал, жена ненавосхищается. У него, правда, странная интеллектуальная привычка есть – приходит к жене в соцсети и ошибки исправляет. «Что ты за бред постишь, – пишет ей под фоткой, – Это мы не в Уругвае, а в Парагвае, сколько говорить! И «-тся» здесь без мягкого знака!» Многие лайкают. Она тоже.
– Да я бы за такое… – начала Уна уверенно.
Или еще есть трогательная пара. У него турклуб, все время в экспедициях. «Мой идеал семьи, – говорит, – чтоб приезжаю раз в годика пол, а меня встречают подросший сын и жена!» У жены другой идеал, но она решила – пусть хоть так.
– Да я бы за такое… – сказала Уна уже менее уверенно.
Или еще есть одна девушка – потрясающие семейные фото выкладывает. Такие, знаете, на природе, когда семья сидит на пледе среди осеннего парка (предварительно выбрав место, где вроде бы не гуляли с собаками, и повыкидывав пивные бутылки из кадра) и все это выглядит как милый пикник. Очень красивые фото, если хорошо отретушировать, особенно синяки на жене после полетов по кухне. У нее уже традиция – она всегда заказывает фотосессию после его побоев. Уже все времена года есть!
– Да я бы за такое!.. – задохнулась Уна. – И вы так спокойно об этом говорите?!
– Нельзя вмешиваться! – замахал руками Мастер.
– Ну конечно, вам как пришельцам, – догадалась Уна.
– Да причем тут пришельцы – для здоровья вмешиваться нельзя! Я один раз попробовал. Просто она так убедительно кричала «помогите»! А потом меня же, моим же разводным ключом! Еще и заявление в полицию накатала: «Бешеный сантехник покалечил горячо любимого мужа!» Три суда, четыре взятки! До сих пор из долгов вылезаю! Я после этого себе эту татуху и сделал! Тоже в долг. Как напоминание, чтоб ни-ни. – Мастер задрал рукав, и оказалось, что татуировка имеет продолжение, уходящее к локтю.
«Мастер лезть не в свое дело» – гласила полная версия текста.
Хорошо передатчик работает также у самоотверженных матерей и бабушек. У одной, например, сын с невесткой не едят при ней мясо. Не потому, что они веганы какие-нибудь, а чтоб ее не угощать. То есть, до того как она в гости приходит – едят, и сразу после тоже – она не раз заставала сковородки со следами поедания. Но чтоб при ней – такого не случалось. Она уж им и сама приносит еду – бесполезно. Не угощают! А недавно, когда у нее сильно кран тек, переночевать не пустили. Мы, говорят, устали. Но она не обижается, нет. Они же устали говорит, чего уж.
– Или бабуля у меня одна на участке – на костылях скачет, как ноги переломала. Любимый внук приехал, посмотрел – не могу говорит, бабуля тебя в таком беспомощном виде видеть! Выше моих сил! Ты хоть в больницу съезди, вон же автобус! И уехал на своем джипе. Она так впечатлилась, что внук у нее такой чувствительный, что дом ему завещала, конечно.
А еще есть интересный брак. У него давно вторая семья, уже лет пятнадцать, но характера уйти нету, а жена все знает, мучается, но не прогоняет. Держит лицо. Там даже дети об этих страстях не в курсе, для них родители идеальны, «МаПа» называют… Э-э-э, я что-то не то сказал?
Как раз в этот момент дверь в коридор открылась из комнаты появился Унин парень. Как и полагается человеку, который никогда не давит на окружающих, он не стал спрашивать, кто это у них в коридоре в три часа ночи, его интересовала более важная информация.
– Слушай, а что у нас вдруг вай-фай вырубился? У меня «танчики» не сохранились!
– Ой, совсем забыл сказать, – повинился сантехник. – Выключенный вами передатчик раздает вай-фай. Просто у вас на планете, не обижайтесь, скорость ни к черту! Пришлось свой тянуть.
И тогда Уна внимательно посмотрела на обоих и с неожиданным для себя облегчением произнесла:
– Быстро с глаз моих, оба! Я хочу побыть, наконец, одна!
