Если слышишь за спиной раскатистый безумный смех, и от него разбегаются кошки и падают с деревьев воробьи, то сейчас появится Клара. Так всегда, сначала её смех, затем – она вся целиком. Сколько ей лет никому точно не известно. Ей самой, подозреваю, тоже. На вид, что-то 60+ – 70-. Но что такое вид?.. Длина юбки Клары сильно минусовала её возраст. О ней говорили: выше пояса Кларе шестьдесят, ниже – шестнадцать.
Клара… Она и выглядела соответственно своему имени – маленькая, корявая, неряшливая, худая. Ворона, одним словом. Длинные грязные волосы в хвост, на худом лице огромные (и оправа и линзы), перевязанные со всех сторон скотчем очки, во рту три зуба. Немного, но достаточно для того, чтобы между ними постоянно помещалась сигарета. То есть, папироса. Беломор, ведь, папироса. С той скромной едой, которая иногда попадала в её рот, зубы прекрасно справлялись.
Клара не менялась годами. Неизменно появлялась летом. Зимой исчезала. Возможно, осенью она улетала куда-нибудь, где потеплее вместе с местными птицами?
Итак, сначала она сообщала улице свой смех, потом являла миру саму себя. Всегда в центре города – будь то Катькин садик, угол Невского и канала Грибоедова, у Спаса, на Дворцовой – она появлялась с сумкой на колёсиках и картонкой. Иногда ящиком. Садилась на край улицы и обустраивалась. Раскладывала на ящике и картонке старые советские книги, рисовала ценник «50 руб.» и… принималась вязать. Клара вязала роскошные шапки-буратинки, как она их сама называла. Разноцветные растаманские шапки с длинными ушами и таким же длинным, почти до пояса, – зауженным колпаком. Сама придумала, сама связала, сама продала. Если продала. Но такое случалось не часто. Зато книги по 50 рэ уходили на ура. Ещё на картонке иногда появлялось: «Нужны деньги на мастерскую» или «Сниму мастерскую». Какую мастерскую, зачем? Для чего? Никто не понимал.
Клара всё время разговаривала. Она была начитана, вежлива и всегда располагала к себе. В конфликте я видел её лишь раз, когда полицейские пытались оттащить её от стен Русского музея. Мол, нельзя здесь с картонкой. Тогда она исполнила такую Богемскую рапсодию из рёва, визга, проклятий и заклинаний, что её оставили в покое и больше никогда не трогали.
Она говорила много, но точной информации о себе так никогда и не выдала. Или мы все, кто имел счастья с ней общаться, плохо её слушали. Скорее, второе. Я лишь запомнил, что она… то ли из Ростова, то ли Самары, где у неё квартира. То ли есть, то ли была. Это самая точная информация.
О!.. Клара некоторое время жила в Париже! Да, да, Париже! А до этого – Риме. Но больше в Париже. Можно было усомниться в этом факте её биографии, но её парижские рассказы изобиловали точностями французского города и жизни в нём. Она не столько любила этот город, сколько ни в чём его не винила. Помню, она читала мне какие-то нелепые свои стишки о Париже. Запомнилось, что-то о Вандомской колонне:
И не думала я, что увижу
Красоту и величье в сто тонны.
Нет двух душ одиноких в Париже:
Меня и Вандомской колонны!
Жила она там, как я понял, так же, как и в Питере. Торговала чем придётся на улице, конфликтовала с местной полицией, ночевала, где придётся. Ела иногда и мало. Но, уверен, улыбалась. Когда, видимо, совсем стало там туго, Клара вернулась обратно В Россию.
Да, совсем забыл… Клара почти всегда улыбалась.
Ещё у Клары была дочь. Но она была где-то очень далеко. И географически и от её, я так понял, сердца. То есть её то она любила, судя по периодичности упоминаний, а вот сердце дочери было недосягаемо.
В какой-то момент в жизни Клары появился Виктор. Она стала часто его упоминать. Мой сосед, Виктор, мой квартиросъёмщик Виктор… Виктор затеял ремонт, Виктор напился. Становилось понятно лишь то, что они вместе квартируют где-то на Кутузовской набережной. Ничего себе место, думал я? Она его имя произносила на французский манер: ВиктОр.
Клара не менялась, но с каждым годом всё больше кашляла, всё медленнее передвигалась. Но чего не становилось меньше, так это её смеха. И улыбки. И всё так же много курила. Да… и по-прежнему, ей требовалась загадочная мастерская. Или «просто какой-нибудь угол». Если бы мы знали истинное её положение?.. «С ВиктОром тесно, у него жена» и ещё, что-то, что требовало раздельного проживания.
Тем летом Клара тоже появилась. У Русского музея со стороны канала. Потом под осень, как водится, исчезла. Ну исчезла и исчезла. С ней не раз такое случалось. Прошёл месяц и ещё чуть-чуть, где она, никто не задумывался. Ну, наверное, улетела с птицами в тёплые края. Обычное дело.
В какой-то октябрьский день, я направлялся на работу вдоль Русского музея, с кем-то по дороге разговорился и услышал: Клара сгорела!
Как сгорела? Что?!!
Никто не верил. Я не верил. Да, вот так, говорят, на лестнице, где она жила. Загорелась её электрическая плитка. Пожар, дым, ожоги по всему телу. В больнице умерла. Как умерла? Как жила на лестнице? Я, как попугай, задавал этот вопрос всем и себе. Себе и всем. Вот Клара ещё месяц назад была здесь, вот на этом месте, смеялась, курила сквозь свои гнилые три зуба тупой Беломор…
Оказывается, она действительна какое-то время жила у некоего Виктора. Не он у неё, а она у него! Потом он затеял ремонт и переселил Клару на лестничную площадку рядом со своей квартирой. Да, да – на площадку. Ремонт закончился, но вновь впускать Клару Виктор уже не захотел. Или не смог. И… она сгорела.
Никто не мог в это поверить.
Через неделю ко мне подошёл высокий молодой человек лет за сорок с небольшим. С пышной шевелюрой и… совсем убитый. На нём лица не было.
-Здравствуйте, вы знали Клару?
-Да, опешил я. Даже растерялся, какую Клару.
-Я – Виктор. Может, она обо мне рассказывала?
-Да, здравствуйте. Рассказывала.
-Я просто хотел сказать, что через два дня будут похороны… кремация. Потом, как Клара и хотела, мы развеем её прах над Невой.
-???
-В общем, если хотите, приезжайте на похороны и… потом на Неву. Мы с женой арендуем катер и развеем прах Клары. На Неве перед Летним садом.
-Извините, я, наверное, прийти не смогу, но мы сейчас соберём деньги на цветы, — это всё что смог я из себя выдавить.
Виктор ушёл. Это был совершенно убитый горем, а может и ещё чем-то, человек. Он нёс чушь, но он хотел хоть, что-то сделать уже не для тела Клары, а для её души. Да и для своей души тоже. Как мне показалось.
Так Клара сгорела дважды. Первый раз от долбанной электроплитки и второй, когда её кремировали.
Хотя, порой мне кажется, что она просто улетела с птицами. Ну, туда, где потеплее. Как делала это всякую осень.
