У тех, кого встречаю под водой,
Когда ныряю в озеро с разбега,
У них в предсердиях не кровь, а память.
Они тоскуют по сухому шагу,
И повторяют: ноги, ноги, ноги.
Купальщики стоят на берегу
По щиколотки в сумрачную воду .
Не заплывай туда, где дно уходит
И превращается в открытый рот.
Дыхания хватает на минуту.
И озеро плюёт меня на сушу,
Где я лежу в слезливой оболочке
И нет во мне ни памяти, ни силы.
Поэзия должна быть грубовата —
Поэтому я посылаю к чёрту
Всех тех, кто не ходил со мной купаться,
И тех, кто с лодки в озеро бросал.
Но ты держись за мой плавник отбитый:
Никто другой тебя тащить не будет,
Под этой музыкой зарыты люди,
А многие и заживо зарыты.
И лица светятся из глубины.
Купальщики не чувствуют вины.
А я всего лишь жизни ручеёк,
И я в бегу, впадаю в речку смерти,
И речка разливается, впадая
В огромный тихий океан бессмертия.
***
Какой ты мне друг,
Если не разделишь со мной преступленье.
Какой ты мне брат,
Если не скроешь меня от тюрьмы.
Какой ты мне враг,
Если не сможешь в меня выстрелить.
Какой ты мне сад,
Если в тебе ни одной могилы.
——————————————
Чти того, кто вырастил тебя —
Он грубее дышит, громче ходит,
У него не руки, а лопаты —
Ты его ещё увидишь мертвым.
Твоё тело сдобрено навозом,
Из подмышек вырвана крапива,
Чтоб тебе позеленеть подольше —
Не исчезнуть в сорняке склероза.
Тополь нас переживет, и елка.
Даже бархатцы — и те переживут.
Здесь закопано украденное ночью,
Здесь в кустах мы прятались от мамы,
Здесь в меня стреляли из рогатки,
Здесь схоронен Тузик или Шарик.
Эту яблоню лелеял прадед,
Ту смородину отец тревожил.
Я расту и превращаюсь в клумбу,
Нарушаю правила игры —
Я садовником родился,
Не на шутку рассердился,
Все цветы мне надоели —
Лучше б я родился садом.
***
Все думаю, что от тебя осталось:
Осколок, нота голоса, росток,
Живая бабочка, которая цеплялась
За цветок.
Живое облако, хоть что-нибудь живое.
Не может же все разом умереть
И подчиниться формуле паденья.
С такой-то высоты такой-то массы тело.
Я не могу неверующим быть.
Надеюсь, ты в лесу.
Там есть гитары.
И ставят Фёдорова.
А похороны будут только завтра,
И повара для нас кутью сварили —
Изюм и рис, блины на кипятке.
Нам будет слишком вкусно, слишком больно,
И стыдно думать, что кутья без соли —
Так приторно,
А блин с засохшей коркой.
И плотники строгали будто лодку,
Но это гроб, и чем же он не лодка,
Нам страшно подойти и там увидеть
Тебя, с изломанной спиной и шеей,
В последнем бело-золотом наряде,
Узнавшей всех и видящей насквозь,
Ну например, мои благие планы
Когда-нибудь все это записать.
А я несу совсем дешёвых роз,
А ты лежишь и как тебе не стыдно
Тонуть
В таком количестве
Цветов.
***
Те, кто бежал, исчезли постепенно.
И больше нету дружного дыханья.
Я догонял их, а они — пропали.
Куда вы, лошади, куда теперь бежать;
Но если бы я осторожней был,
То удержал бы их одним усильем,
Одним вдох-выдохом: они бы подождали,
Мы вместе бы дышали, как тогда,
Когда нас выносили из воды.
Когда нас выносили из воды,
Когда нас заново дышать учили,
(Там многие обратно задохнулись,
А многие с тех пор вдыхают кожей),
Я научился только повторять:
Вдыхает первый — я за ним вдыхаю,
Твой надувается живот — и мой,
И легкие, измученные бегом,
Сжимаются, как бабочки в руке.
В моем бронхите половина твоего,
Давай синхронно выдохнем.
Когда нас выносили из пожара
И ты на мне, как пыль, лежал-лежала,
Я научился делать за двоих —
Одним усильем, лёгкими курильщика,
Из кислорода в углекислый газ.
Куда вы, сволочи, куда забрали вас.
Я здесь стою с расплавленной ногой.
Вращается воронка надо мной.
Там финишные ленточки, там Леночки,
Ошметки, Костя смотрит вниз, Никита курит,
Витя и гитара, Аня, Даша.
Там нету воздуха.
И я учусь задерживать дыханье.
***
Я плыву по реке
Ноша воды легка
Небо река молчат
Руки и берега
Не тянут меня к себе.
Вместе со мной камыш
Тоже молчит и дыш.
Мимо плывет мой дом
Мама и папа там
Плавают, как туман
Мимо плывет во сне
Утопленник по весне
Тоже как будто я
Пьяная болтовня
Вертится надо мной
И замолкает вдруг
Мимо плывет мой друг
Будто бы я дружил
Ветер в усах реки
Вспенился и застыл
Нету ветру тоски,
Чтобы ветер завыл
Мимо плывет лицо
Будто бы я любил
Утренник по весне
В детском моем саду,
Я говорю плыву
Вместо слова иду
Вместо слова лечу
Вверх шуршат облака
Облаку тоже нет
Чтобы завыть
Река
Где я плыву лузгой
С мыслями слово смерть
Там, где кто-то другой
Ставит прозрачную сеть.
***
Дым и свет, и вечер августа,
Кончилось — и больше нет.
Радостно тебе? — мне радостно
Оттого, что дым и свет.
Оттого, что это кажется
Нежностью того, кто там,
Нежностью, а может, завистью
К выросшим его цветам.
Оттого, что это зарево,
Равнодушное ко мне,
Станет памятью гербария,
Биографией камней.
Это ложь, точнее, вымысел,
Череда его острот.
Это смех того, кто вырастил,
И того, кто оборвёт.
Посмотри на это облако
Посреди небесных щёк.
Радостно тебе? — мне коротко.
Я хочу ещё, ещё.
