Бутерброд с малиновым вареньем

Когда Пауль впервые увидел буйволов, ему было года четыре. Потому запомнил он это событие смутно. В воспоминаниях осталось только то, что мама ужасно боялась, постоянно дергала его за руку и громко шептала «Не подходи ближе, малыш, не подходи!» А папа, наоборот, смеялся и поднимал его в самое небо: «Смотри, смотри, мышонок, вон они!»

Пауль долго не мог понять, на что смотреть: перед глазами расстилалась равнина с высокой травой, деревьями, кустами и несколькими грязными лужами. Больше ничего интересного, кроме нескольких черных гор посреди равнины. Пауль сперва и внимания-то на них не обратил. И только когда они уже готовились уходить, он увидел, как черные горы вдруг встали и медленно перебрели под ближайшее дерево, в тенек. Тогда-то у него и мелькнула смутная догадка, что это и были — буйволы.

Теперь Пауль был уже взрослым. Ему было шесть, и о буйволах он знал абсолютно все. Как и о многом другом. Например, что их дом стоит в самом центре берлинской природозащитной зоны, и черные водные буйволы играют важную роль в поддержании баланса экосистемы. Что такое «экосистема», Пауль не слишком хорошо понимал и спросил об этом папу. Папа все еще больше запутал, ответив, что экосистема — это про то, кто кого «жрет». Мама, услышав грубое слово, ахнула и приказала папе «не болтать ребенку глупостей». Правда, сама про «экосистему» тоже ничего не объяснила, а только сказала, что надо говорить не «жрать», а «есть».

В результате Пауль крепко задумался о том, кто же кого ест. Вряд ли кто-то может съесть буйвола. Разве что лев или тигр, но их он видел только в зоопарке, а это далеко. Кроме того, они сами наблюдали, как работник зоопарка бросал тигру огромные куски сырого мяса. А если он уже поел, то буйвол в него уже не влезет.

Значит, буйволы едят кого-то?

Вопрос «кого?» оказался до крайности животрепещущим. Бобров? Цапель? Ужей или черных гусей? Больше в их природоохранной зоне никто не водился, кроме разве что…

И тут Пауля проняло.

Мама долго не могла проникнуться ужасом ситуации: может, потому что, пытаясь предупредить ее об опасности съедения буйволом, Пауль рыдал в три ручья и даже икал от избытка чувств.

Папа разобрался скорее и расхохотался. Это было обидно, но и успокаивало: папа был в целом хорошим и вряд ли стал бы смеяться, если бы узнал, что маму или Пауля может съесть буйвол.

— Буйволы — травоядные, — наконец отсмеявшись, сказал он и тут же пояснил длинное слово: — Они едят только траву и листья. Уж никак не бобров и тем более не людей. Буйвол — это такая пафосная корова, большая, но не опасная.

Что такое «пафосный», Пауль тоже не знал. Зато о коровах представление имел волне ясное: они во множестве паслись у его бабушки в Альгое, куда они ездили прошлым летом. Звонили колокольцами на шее и дружно давали очень полезное молоко. А еще коровой бабушка называла в сердцах свою соседку Кристин, но это, наверно, к делу не относилось.

Все бы хорошо. Но безобидных коров не держали за двойным забором, как буйволов. да и мама, хоть и тоже переживала и запрещала подходить к ним близко, все же с буйволами волновалась куда больше. Словом, что-то тут нечисто.

И определиться со своим отношением к буйволам Пауль так и не мог.

А потом встретил одного из них прямо во дворе своего собственного дома.

Об этом даже в газете потом написали: все пытались выяснить, как так получилось, что буйвол выбрался за ограждения и пошел гулять по окрестностям. История вышла громкая, и некоторое время все ужасно из-за нее переживали. Но сначала Пауль, внезапно проснувшись очень рано и выглянув в окно, обнаружил прямо перед собой знакомую черную гору.

Вблизи буйвол оказался гораздо больше, чем когда гулял по своему лугу, и потому первым порывом Пауля было заорать на весь дом, чтобы разбудить маму и папу: у них наверняка должен был быть план на такой случай.

Но буйвол стоял так смирно, тихо и даже как будто печально, что кричать расхотелось. Еще какое-то время Пауль, замерев, рассматривал его через окно своей спальни на втором этаже, а затем решил спуститься. Буйвол, видимо, вошел через ворота для машины: калитка была для него явно слишком мала. Кажется, он не меньше Пауля был удивлен тем, что оказался в таком странном месте: даже на большой цветочный куст, в который он буквально утыкался мордой, не позарился.

«Он, наверно, заблудился».

Пауль помнил, как сам прошлым летом потерялся в торговом центре и как тогда ему было страшно и одиноко. Что если и буйвол сейчас переживает и хочет домой? Как бы ему помочь?..

Мальчик бесшумно спустился на первый этаж, вошел в кухню и стал смотреть на буйвола из-за стеклянной двери черного хода.

Тот наконец пошевелился: закинул голову назад, почесал спину, несколько раз вяло махнул хвостом.

«Может, его покормить?»

Когда Пауль все же отыскался в торговом центре, заплаканный и перепуганный, мама купила ему большущее мороженое, и это сразу заставило забыть все неприятности.  Да и вообще: чашка какао с печеньем сразу улучшала жизнь. С чего бы это не сработало на буйволе?

Симпатия к странному зверю постепенно брала верх над страхом.

Пауль открыл хлебницу, вынул пару ломтиков белого хлеба для сэндвичей. Подошел к двери черного хода, помялся, но потом осторожно приоткрыл ее.

Буйвол заметил движение, повернул голову, затем переступил передними ногами, поворачиваясь уже целиком. Пауль не на шутку струхнул, хоть и стоял на высоком крыльце, как раз на уровне головы животного. Буйвол сделал шажок вперед, и мальчик, тихо пискнув, запустил в него хлебом. Попал на удивление точно — прямо в широкий черный нос. Буйвол чуть вздрогнул, и снова захлопнувший дверь Пауль увидел сквозь стекло, как его гость наклонил голову и неторопливо съел угощение. Затем снова посмотрел на Пауля, уже явно с ожиданием.

Остатки батона улетели с крыльца в считанные секунды. Буйвол, вникнув в ситуацию, подошел совсем близко к крыльцу, и осмелевший Пауль, открывая дверь чтобы бросить ему очередную порцию, чувствовал густой коровий запах, исходивший от животного.

В хлебнице остался только один ломтик.

— Сейчас, подожди!

Пауля осенила идея. Они с буйволом ведь уже почти подружились, а друзей надо угощать как следует.

Он открыл холодильник. На нижней полке, как раз там, где мог достать ребенок, стояла банка с его любимым малиновым вареньем.

Пауль вывернул половину ее содержимого на последний ломоть, вышел на крыльцо и, поколебавшись, протянул буйволу хлеб на ладони.

— На!

Тот потянулся мордой, все ближе и ближе… Весь мир будто замер, и Пауль на всякий случай зажмурился, когда его руку окатило сильное горячее дыхание…

А затем его почему-то вдруг резко дернуло назад, в кухню, и сразу стало ужасно шумно: кричала мама, что-то командовал отец, хлопнула дверь…

Затем звонили в полицию, требовали связаться с работниками заповедника. Ругались еще с кем-то по телефону…

Позже появились люди в темно-зеленой форме, долго что-то выясняли, потом еще дольше извинялись и, наконец, с уговорами и накинутой на рога веревкой выпроводили буйвола из их двора.

Пауль все это переживал тихо, будто замерев. Он все еще ощущал, как по руке его чуть ли не до локтя прошелся шершавый язык, и бутерброд с малиновым вареньем исчез. Был принят как залог чего-то важного и очень хорошего.

В тот же день под вечер Пауль подробно расспросил папу о том, как стать дядей, работающим в заповеднике.

А ночью ему снился черный водяной буйвол с невероятно добрыми глазами.