Он закрыл изнутри гараж, поставил машину на нейтралку, завел мотор и опустил стекла. Потом они сняли обручальные кольца и пересели на задние сиденья. Она попросила включить музыку, он тут же включил. А заодно и разложил сиденья. Она достала из сумки бокал для шампанского и стакан для виски. Он открыл ей Dom Perignon, себе — Johnny Walker Blue Label. Выпили. Обнялись. И уснули.
Паша Коваль видел это, когда смотрел на тела мужчины и женщины в салоне внедорожника. Бутылки были в карманах передних сидений, женская сумка — на заднем сиденье, бокал и стакан валялись на полу. Обручальные кольца лежали под стеклом на передней панели. За пятнадцать лет работы следователем Коваль умел воссоздавать, как все происходило.
Паша в который раз начал задыхаться. Он быстро вышел из гаража и начал жадно глотать воздух, но как будто тщетно. Как будто не было никакого воздуха, а только бесполезные усилия груди — в такие моменты Паша казался себе рыбой, выброшенной из воды и уставшей трепыхаться. Которая может только безнадежно открывать рот.
— Павел Константинович, с вами все нормально? — отвлек его стажер Коля.
— Да, вроде нормально, — ответил Паша. — Что у нас тут?
— По ходу самоубийство, Павел Константинович…
— Вижу. Кто это?
— Это предприниматель местный, Рябчук Евгений Петрович, 1974 года рождения, держит пару магазинов, женат, двое детей. Я его знаю — с его женой мой кореш мутит. А баба эта — Стрельчук Любовь Михайловна, 1983 года рождения, преподает в институте, замужем, есть ребенок…
— Я знаю, кто она, — прервал стажера Паша.
Люба жила в одном подъезде с Мариной. И работали они в одном институте. Еще неделю назад Марина рассказывала о ней.
— У Любки Стрельчук тоже есть любовник! Бизнесмен, — начала она. — А я уже думала, что хоть кто-то в этом городе не ходит налево.
— Ты откуда знаешь?
— Об этом все знают! — недоумевала Марина, надевая у зеркала серьги.
Паша тогда впервые начал задыхаться. Он пытался втянуть побольше воздуха, но у него никак не получалось. То, что раньше было само собой, вдруг перестало работать, и это не на шутку испугало. Паша подскочил к окну и распахнул его настежь.
— С тобой все нормально? — вскрикнула Марина и бросилась за ним. Она быстро закрыла окно и задернула штору. — Что с тобой? Тебя ведь могли увидеть.
Паша понемногу отходил.
— Что-то мне… воздуха… не хватало… — сквозь одышку проговорил он.
— Сходи к врачу. Я за тебя волнуюсь. Ну одевайся уже — скоро ребенок со школы придет.
Паша начал спешно натягивать штаны.
— А о нас тоже знают? — спросил он, когда обувался в коридоре.
— Нет, — улыбнулась Марина. — Мы же умеем скрываться.
Тем же вечером приступ удушья повторился, и Лена тоже попросила поскорее пойти к врачу. Доктор отправил на рентген, а когда посмотрел снимки, выдал вердикт — все с легкими хорошо. “Это у вас нервное, скорее всего. Много стрессов?”, — предположил пульмонолог и посоветовал обратиться к психиатру.
До психиатра Паша еще не доехал. Но сегодня, после этого приступа в гараже, он пообещал себе, что завтра точно запишется на прием. А пока надо ехать за Мариной, как условились, и с ней — в съемную квартиру. Коваль передал всю возможную рутину по сегодняшнему самоубийству стажеру и уехал пораньше.
— Ты слышал: Любка и ее хахаль отравились газом в гараже! — заговорила Марина, когда они отдыхали в постели.
— Конечно, слышал, — улыбнулся Паша. А потом встрепенулся: — А ты откуда знаешь?
— Все знают. Не только следователи, — она лежала на его плече и нежно гладила его грудь. — Подумать только: взять и убить себя. А о детях своих подумали? Что с только людьми происходит?
Паша поднес правую руку и пристально посмотрел на свое обручальное кольцо. Кусочек золота, который Лена когда-то надела на его безымянный палец, отсвечивал заходящее солнце, и эти маленькие отблески предательски резали глаза.
— А ты не думала, чтобы снимать обручальные кольца, когда мы встречаемся? — задумчиво спросил Паша.
— Зачем? — удивилась Марина.
— Так. Просто спросил.
— Нашел о чем говорить!
Паша продолжал смотреть на свое кольцо, а потом взял правую руку Марины и смотрел на ее обручалку.
— Как ты думаешь, твой тебе тоже изменяет?
— Он мне ничего не говорит, и я ему за это благодарна. Пока он приходит домой, я даже не буду спрашивать. А что?
— Да так, задумался…
— Что-то ты заладил сегодня странное. Это на тебя так Любка с ее хахалем подействовали?
Паша пожал плечами. Он снова начал задыхаться и включил кондиционер на полную.
Дома Паша играл со старшим на приставке, а после ужина читал младшему сказку на ночь, чем очень удивил и детей и Лену. А ночью он проснулся с приступом удушья и пошел проверять, выключен ли газ. Газ был выключен. Паша открыл настежь окно и пытался втянуть хоть немного кислорода, но тщетно — казалось, будто кислорода больше нет.
— Опять задыхаешься? Может, к другому врачу пойдешь? — спросила Лена, которая тоже вышла на кухню.
— Давай разведемся, — вырвалось у Паши.
— Что? — застыла жена.
— Я не могу так, — Паша медленно сел на табурет. — Я устал врать. Я тебе изменял.
— Я знаю, — прошептала жена.
Она постояла так секунду и вдруг молча набросилась на мужа, попыталась его бить, хотя бы исцарапать. Он вначале уворачивался от ее рук, но потом схватил их и оттолкнул жену. Она ударилась об стенку, а потом побежала в ванную, закрылась, и сквозь шум бегущей воды было слышно, как она рыдает. Паша продолжал сидеть на табурете. Он глубоко дышал, и грудь его наполнялась кислородом.
