«…и, собственно, всё вышеперечисленное говорит о том, что короновирус – это обычная вирусная пневмония, на которой очень скоро фармацевтические корпорации заработают кучу бабла!»
Олег, очень довольный собой, нажал на «опубликовать» и стал с интересом ждать реакцию «социума».
Последние два года Тимофеев, знакомясь с женским полом, именовал себя блогером. Действительно, каждый день он комментировал в фейсбуке новости, размещал в инстаграмм забавные фото своего любимого французского бульдога с соответствующими подписями, вёл видеоблог «Любовь после пятидесяти лет».
Его смешила истерия с короновирусом. В свои пятьдесят пять, он пережил эпидемии холеры, свиного и птичьего гриппа, смену денег, кризис неплатежей и обрушение доллара. Если учесть, что Олег тридцать лет занимался бизнесом, то его мало чем можно было удивить.
Теперь он разместил в социальной сети номер один (которую, по слухам, плотно контролирует ЦРУ) пост, развенчивая, по его мнению, безумный фейк под названием коронавирус и ждал откликов.
Тимофеев никогда не спорил с оппонентами и не комментировал ответы на публикации. Он знал, что закон социальных сетей заключается в том, что даже если ты обладаешь исключительными знаниями и компетенциями, то все равно, в итоге будешь дураком.
Олег, посмеиваясь, читал комментарии и удовлетворенно хмыкнул, когда количество «лайков» перевалило за тысячу. Потом, неторопливо листая список «лайкнувших» и рассматривая аватарки, вдруг замер. С фотографии на него смотрела сквозь стекла модных очков строгая брюнетка с короткой стрижкой.
Евгения Ларсен – имя и фамилия были написаны латиницей.
Тимофеев быстро перешёл в ее профиль, кликнул «фото» и начал жадно рассматривать фотографии.
Годами пользуясь социальными сетями, мы складываем, зачастую бездумно и автоматически, историю нашей жизни. Внимательный человек по фото и постам, размещенным в профиле, может создать достоверную картину о том, как вы живёте (и с кем), каковы ваши пристрастия и привычки, чем вы не довольны.
Евгения Ларсен двадцать три года жила в Норвегии, вдовствовала, но была в «гражданском партнёрстве». Ее дочь с мужем и двумя сыновьями обосновались на берегу Женевского озера, где, видимо, любила бывать и госпожа Ларсен. Во всяком случае, многие фото со счастливо улыбающимися с ней в обнимку радостными внуками, были сделаны на фоне женевских пейзажей.
«Вот, сука, чего они там всегда улыбаются и радуются?!» — Тимофеев поиграл желваками и посмотрел в окно, на стену соседнего дома.
Дом был серым, панельным, с потрескавшимися швами, расписанным юными дарованиями цоколем и металлическими входными дверями в подъезды. Двери были окрашены в чёрный цвет, а кодовые замки, как водится, не работали.
Когда-то в этом доме жила Женечка Тюлина, ныне вдовствующая в «гражданском партнёрстве» госпожа Ларсен.
Они лежали на ковре. Когда одежда была сброшена, она рассмеялась ему в ухо:
– Олежа, а знаешь, у нас будет настоящая половая жизнь!
– Да? – он растеряно оглянулся, увидел, что в комнате только ковёр на полу и старое кресло около окна.
– Да! – она потянула его вниз.
Они лежали на ковре. Он рассматривал пожелтевший потолок, а она говорила не переставая:
– Представляешь, Даша сказала воспитательнице: «Тамара Николаевна, вы глупая!», я ей сразу по губам дала! Кошмар какой-то! Не знаю, что с ней делать.
Олег резко, до хруста, повернул голову вправо и внимательно посмотрел Женечке в глаза.
Заболела жена и ему пришлось вести Тёму в детский сад. Пока сын, покряхтывая, раздевался, Олег обратил внимание на молодую женщину, которая, присев на корточки, что-то говорила на ухо девочке с розовыми бантами.
Закончив говорить, женщина поцеловала дочь, чуть подтолкнула ее к двери в группу, поднялась и пошла к выходу.
Увидел тогда Тимофеев в её, казалось бы, обычном дежурном поцелуе, которым провожают детей родители, какой-то порыв, страсть не отданную и не растраченную, потребность в любви. Он быстро поцеловал Тему в макушку и вышел следом. Они познакомились, а через неделю оказались на ковре.
– Всегда! Слышишь, всегда защищай свою дочь! Не давай в обиду никому и никогда! Даже если она неправа!
– Олежа, ты чего? – Женечка приподнялась, опираясь на локоть, и удивленно посмотрела на Тимофеева.
– Женечка, наши дети должны видеть в нас надежную защиту, главное, что мы можем им дать – это любовь! Никогда больше не поднимай руку на свою дочь! И не слушай кого-то, выслушай сначала своего ребёнка!
– А вот ты чего на меня кричишь! Значит можно взрослым хамить?!
– Ты же не спросила, почему она так сказала?
– Потом спросила. Татьяна Николаевна назвала их с Темой «жених и невеста».
– Вот! Дура полная эта воспиталка! Права Даша!
Встречаться им было удобно, хотя и очень опасно. В любой момент жена Олега могла увидеть, как муж, который пошёл в магазин, завернул, зачем-то, в подъезд дома напротив. Ну, и соседи, конечно, в момент расскажут!
Однако, бог миловал. Да и Женечка вскоре съехалась с мамой – они обменяли свои «однушки» на трехкомнатную квартиру рядом с престижной школой.
Встречи их стали редкими, тем более что у Женечки были частые командировки в Москву, да и отправить маму и Дашу погулять тоже получалось далеко не всегда.
В сентябре у Олега родилась дочь и свободного времени совсем не стало.
7 марта он, с букетиком тюльпанов, заехал к Женечке, которая, зардевшись, провела его на кухню, к накрытому столу, и познакомила с Уле.
– Он живет в Бергене и приехал посмотреть наш город.
– И остановился у тебя?
– Да – Женя смотрела ему в глаза.
– Хорошо! Приятного времяпровождения!
– Ты что там, картину Коровина увидел? Ужин остывает!
Олег посмотрел на жену, кивнул головой, еще раз бросил взгляд на размытый сумерками силуэт дома напротив и, вздохнув, пошёл на кухню.
«Привет! – написал он в мессенджере Евгении Ларсен, – спасибо за внимание к моей писанине!»
«Привет!» – ответила госпожа Ларсен.
Они закружились в переписке, становясь моложе на тридцать лет, собирая лоскутки прошлого, складывая их, словно мозаику, в причудливую картину радости, желаний, встреч, расставания и, наверное, любви, которая прошла, по-настоящему даже не начавшись.
Как-то она написала, что все эти годы помнила его и думала о нем. Он научил её всегда заступаться за дочь, она очень хочет увидеть его, чтобы поблагодарить лично.
Потом он получил смс, от которого сердце забилось часто-часто и подскочило давление: «Через неделю буду в Москве. Жду встречи.»
Олег узнал в какой гостинице остановится Женечка и, вздохнув от столичных цен, забронировал там номер. Скептически осмотрел свой гардероб и остановился на джинсах, светло-синей рубашке и летнем пиджаке, который подарили ему на пятидесятилетний юбилей. С обувью дела обстояли хуже.
– Борь, сможешь что-нибудь сделать? – спросил он своего одноклассника, который держал обувное ателье.
– Шо сказать! – Боря рассматривал заношенные, когда-то стильные «Балденини», — таки я попробую!
–Тебе обязательно ехать на эту презентацию? – жена подозрительно смотрела на Олега, который с улыбкой примерял ботинки, ставшие как новенькие.
– Милая, обязательно! – он поцеловал жену в неподвижный лоб (результат злоупотребления ботексом),
– Автор – блогер с миллионом подписчиков! Может, пообщаться получится!
– Если бы бизнес не просрал, то это он бы искал возможность с тобой пообщаться! А что так нарядился?
– Ревнуешь? – процедил Тимофеев, пытаясь изобразить улыбку.
– Отревновала уже! Хотя выглядишь ты.., – жена махнула рукой, ушла на кухню и начала там усиленно чем-то греметь.
Он действительно выглядел очень хорошо. Спортивный, подтянутый, с копной седеющих волос и пронзительным взглядом зелёных глаз, Олег продолжал нравиться женщинам, в том числе намного моложе его.
Москва встретила его чистотой, ухоженными газонами и туалетами в метро.
Гостиница была сетевой, сервис налаженным, а персонал радушным. Разместившись в номере, Олег посмотрел на часы, до встречи в ресторане на первом этаже оставался час.
Он прилёг на широкую удобную кровать, думая о том, что через несколько часов они окажутся здесь и Женечка будет ласкать его соскучившееся по ней тело.
Тимофеев внимательно осмотрел себя, снял несколько пылинок с пиджака, тщательно почистил зубы и принял таблетку виагры, предусмотрительно купленную в аптеке на вокзале. В инструкции было написано «принять за час до контакта», но он подумал, что уж лучше с запасом, мало ли…
В лифте ему стало душно и вдруг разболелась голова. Олег вернулся в номер, принял таблетку от давления, посмотрелся в зеркало (а то «дороги не будет») и решил спуститься в ресторан по лестнице.
Она уже сидела за столом, спиной к окну. Он почувствовал, как дрожат колени и вдруг понял, что пришёл без цветов.
Официант принёс странной паре меню и встал чуть поодаль, ожидая заказ.
Олег смотрел на Женечку, которую не видел тридцать лет, а если бы не фейсбук, то не увидел бы никогда. Он смотрел на морщины, которых не было на фотографиях («фотошоп» – пронеслось в голове), на руки с набрякшими венами, на шею с предусмотрительно повязанным платком и вдруг закашлялся.
– Попей! – Сказала Женечка с улыбкой.
Олег кашлял и видел стол, в квартире, где она жила с мамой и дочкой, видел ту, молодую и страстную Женечку, видел безвременно ушедшего Уле, хотя, сколько ему тогда было лет…
– Попей, что ты! – она протянула Олегу бокал.
Продолжая кашлять, он взял бокал, потом, шумно дыша, выпил воду большими глотками, вытер губы салфеткой, встал, церемонно кивнул головой и сделал несколько шагов в сторону выхода.
– Олежа, ты куда? – растерянно проговорила ему в спину Женечка.
Тимофеев остановился, сделал разворот через левое плечо и отчеканил:
– Госпожа Ларсен, мне необходимо срочно сдать тест на коронавирус!
