Опавшие листья.
Они вымостили больничный двор мозаикой осени.
Ты на них смотришь сквозь окно палаты, смотришь, но, наверное, не видишь, потому что мыслями сейчас не здесь. Держишь за руку Донну – ее ладошка бледная, безжизненная, хотя пока и теплая, – и вспоминаешь, как вы совсем недавно бегали с Донной вместе, вот так же взявшись за руки, и дурачась, наслаждались запахом октября.
Увы, счастью не дано повториться. Осенний же дождь принес с собой воспаление легких, и слишком позднее обращение в больницу не оставило Донне никаких надежд.
Глядишь… И не видишь… Донна лежит на койке, застывшая, осунувшаяся, как восковая. Ты закрыл ей глаза. И теперь пытаешься понять, как жить дальше одному. Без нее. И нужно ли вообще жить…
Тихо открывается дверь из коридора. Главврач входит в палату и мягко прикасается к твоему плечу. Шепчет – шепчет ли? слова бьют по темени, как молотом! – «Соболезную». Стоит рядом, молчит.
Ты беззвучно плачешь…
Главврач вздыхает. Произносит: «Нам надо с Вами поговорить».
Ты вытираешь с лица призрачные свои слезы, откидываешь волосы, спадающие на лоб. Отпускаешь руку Донны – еще теплую, но уже неживую. Киваешь – как-то тупо, сам не понимая, что к чему.
«Конечно, конечно. Я иду…»
Шагаете вдвоем, точнее, ты – за ним. Больничные переходы, лестницы, палаты. Операционные. Кабинеты… Вот нужный кабинет. Главного. Заходите. Садитесь – тебя настоятельно просят сесть. А ты – в тумане…
«Мне очень жаль, что так получилось, – говорит главврач, всем своим видом выражая сострадание. – Вы сами видели: мы сделали, что смогли… Хотите коньячку? – Ты грустно, даже обреченно качаешь головой. – Ну что ж… – Он со вздохом открывает ящик своего рабочего стола. Достает что-то. И кладет перед тобой: – Вот!»
Ты видишь чип. Маленький такой чип, который люди обычно носят под кожей, в наше время, чаще всего в области предплечья.
«Это Донны?..» – спрашиваешь, а у самого голос надрывный, прерывающийся. От волнения. Аж хрипишь.
«Да. – Главврач выпрямляется и смотрит на тебя внимательным взглядом. – Вы знаете, что сейчас начали практиковать нововведение… Самую новейшую технологию… Если пожелаете – если подпишите договор с обслуживающей компанией – вполне возможно все данные с этого чипа загрузить на специальный сервер, который… Ну, Вы понимаете… Искусственный интеллект… Ну, в общем, можно будет возродить Вашу жену, только в виртуальном виде».
Ты снова молчишь. Нет, нельзя сказать, что не соображаешь. Но само предложение… Оно такое… такое… Просто не знаешь, что и ответить… Нет слов.
Всё так живо, так свежо в памяти! Донна! Милая, любимая Донна!
Тебе хочется умереть…
Нет слов, нет слов, нет слов…
«Здесь, в этом чипе, – продолжает главврач, – записана вся прижизненная информация Вашей Донны. Все биологические показатели, сведения о жизнедеятельности: работа сердца и других органов, давление, температура, уровень холестерина, сахар в крови и многое-многое другое – на каждый день, каждую минуту жизни… И Вы также в курсе, что чип запоминает не только состояние организма, но и всё, что связано с ментальной сферой: что и как человек чувствует, перепад настроения, всё, что когда-либо было произнесено и каким тоном… Чип хранит в себе манеру говорить и действовать, можно сказать, он запечатлевает сам образ мышления. Так что… Так что… Вы действительно не хотите выпить, а?.. Так что Вашу жену, с технической точки зрения, вполне можно воссоздать как электронный образ. Изготовить искусственный интеллект по имени Донна, который будет общаться с Вами через любой гаджет – ну, и не только с Вами, если Вы расширите круг пользователей… Разрешите другим, так сказать…»
Ты тупо смотришь на стол. Не хочешь верить услышанному – или не можешь? Нет слов, нет слов, нет слов!
С трудом поднимаешь воспаленные глаза…
Главврач прокашливается. Ему и самому-то неловко. Чувствуется, что он и сам сейчас пропустил бы рюмочку коньяка. Но этика, медицинская этика… Всё-таки он на работе.
«Ясное дело, – сообщает главврач, – в сервер будет передана лишь информация, касающаяся всего ментального. Не физиологические данные… Они… Просто останутся в архиве… И Вам на память… Для искусственного интеллекта ежедневные показатели работы организма не очень-то и нужны. По крайней мере, в полном объеме… Да, и еще, гм. Эта процедура… в общем… довольно дорогостоящая».
Ты всё ещё молчишь. В голове стреляет. Канонада смятения. Уставился главному в лицо. Осенние листья за окном, там, позади…
Осенние листья.
Слышишь, как сами собой вырываются из тебя слова – как же так?! как же так?! – «Я согласен».
Согласен.
Согласен!
Согласен!!!
Ах, Донна… Ах, голубка!.. Ах, твоя любовь…
***
«Опавшие листья». Или, по-французски, «Les Feuilles mortes». Музыка Жозефа Косма.
«Ты помнишь, родная, как мы слушали и слушали до бесконечности эту великую песню?»
Листья кружат, сад облетают,
Низко к земле клонится дуб.
Слова любви не умирают,
Если они сорваны с губ…
Сад опустел, листья опали,
Дождь омывает старый наш дуб.
Память хранит слова, что шептали,
Наш поцелуй слившихся губ.*
Донна улыбается. Ее милый взгляд, это едва уловимое движение губ, это неповторимое обаяние женственных очертаний – ты буквально пьёшь весь ее образ. На экране, на экране, на экране.
«Мой нежный, мой ласковый. Конечно, я помню, как мы слушали ее и пели ее. Вдвоем с тобой. Это так прекрасно, так чарующе…» – Она смотрит на тебя с любовью – с экрана, и ты готов целовать, целовать ее. Каждый изгиб ее линий. Ее брови, ее щеки, ее губы. Ее руки – которые ты так недавно держал в своих, прощаясь в больнице…
«Донна».
«Да, любовь моя».
«Донна!»
«Да, любовь моя…»
«Донна… Как же я обожаю тебя, моя голубка!..»
Она улыбается, совсем как Джоконда, и ты готов вспыхнуть, сгореть от этой неземной улыбки, потому что она дает тебе всё, что ты так недавно потерял.
На экране.
На экране.
На экране.
«Донна… А ты помнишь? Помнишь?..»
«Помню, моя радость, мой ласковый… Как же нам было хорошо вместе!»
Ты счастлив. Ты готов улететь. Нет – ты уже улетел.
Звонок.
Телефонный звонок.
Смотришь на мобильник – это звонит главврач. Той самой клиники.
Минутный перерыв в разговоре с Донной…
«Алло?»
«Здравствуйте! Рад Вас слышать!.. Хочу сообщить о новой технологии, которая сейчас активно внедряется в передовых клиниках мира. Вы ведь слышали, наверное, о биороботах? Их создают как симбиоз генно-инженерных достижений, с одной стороны, и механики и электроники, с другой. Роботы получаются до невозможности похожими на реальных людей. И если им ещё вживить заданный искусственный интеллект… Вы понимаете? Понимаете? Ваша Донна могла бы стать не просто анимированным трехмерным объектом в виртуальном пространстве…»
Ты кричишь:
«Я понимаю! Понимаю-ю-ю!!! Я согласен!!! Донна, ты слышишь!!! Мы снова могли бы быть вместе в НАШЕМ МИРЕ!!!»
И тут же, сам себя не контролируя от радости, поёшь:
Листья кружат, сад облетают,
Низко к земле клонится дуб…
Донна – там у себя, в компьютере, – светится, чувствуется, что она рада.
А ты – паришь над землей.
Осень – священная осень – для тебя лучшее время года. Ведь с момента биологического прощания прошли целых двенадцать месяцев… Долгий срок, превратившийся в вечность…
***
Опавшие листья.
Они шуршат под ногами, и все дорожки парка устланы ими, как шершавым разноцветным ковром.
Ты ступаешь осторожно, как будто боишься спугнуть неведомое, неземное.
Донна. Во плоти. Она сидит на парковой скамейке и смотрит, как ты приближаешься. Маленькая, хорошенькая такая. Живая. Настоящая.
Волшебная.
Ты – горишь.
Ноги-руки твои стали крыльями.
«Господи!» – заключаешь любимую в объятия. Целуешь ее, вдыхаешь ее аромат – боже мой! боже мой! Им удалось даже воспроизвести ее природный запах!
«Мой ласковый! – отвечает Донна. Ей-богу, она живая! – Как же я соскучилась по тебе!..»
Вы сидите на лавочке и держитесь за руки.
Конечно, где-то в глубине души, краем сознания ты ищешь хоть какой-нибудь изъян. Где-то что-то… А впрочем, надо ли оно тебе? Ведь хорошо вдвоем – и точка!
Вы молчите, не находя слов…
Донна немного волнуется.
«Да, я знаю, – наконец произносит она. – Я не настоящая. Не совсем настоящая… Поверь, я много думала об этом…»
Ты готов сейчас провалиться сквозь землю. Прикасаешься губами к ее – вполне биологической – коже, нежной и шелковистой.
«Не говори так, голубка. Не обижай ни себя, ни меня! Главное, что мы вместе!..»
И она, склонившись, гладит тебя, ласкает твои кучеряшки, как в бытность свою, когда она была реальной земной женщиной.
Как это приятно, как божественно, как трогательно. Донна! – ты в этот момент готов умереть за нее…
Над вами тихо шелестит осенняя листва. Клены и ясени поют вам обоим песню о всепоглощающей любви…
***
Этот проклятый самоуправляемый автомобиль! Который без водителя, руководимый электроникой и интернетом. Он взбесился, сошел с катушек. А может быть, его перепрограммировал какой-нибудь хакер – и направил на людей?!
Он несется – дьявол, дьявол, дьявол! – прямо на Донну. На твою обожаемую Донну, пока ты отошел на десять шагов за мороженым.
О-о-о-о-о!!!!!!!..
Ты только и успеваешь, как броситься с какой-то безумной скоростью к своей любимой. И оттолкнуть ее, отшвырнуть на пару метров – всего за ничтожный миг.
БУХ!!!
Тебя самого сминает, и со всей безжалостностью…
Автомобиль-призрак переезжает тебя, распластывает колесами, превращает в крошево твои ребра, грудную клетку, раздавливает всё, что есть в тебе, что составляет тебя.
А Донна, не пострадавшая Донна, лишь поднимается с пыльной земли и растерянно отряхивается… Одергивает юбочку…
Вокруг тебя начинает толпиться прохожий народ. Ты по-взаправдашнему умираешь, уходишь, испускаешь дух. Строго говоря, тебя уже как бы и нету. Ты почти на небесах.
Донна подскакивает, взволнованная, к тебе. Садится на асфальт, положила твою голову к себе на колени.
«Миленький, – говорит, – мой ласковый! Не переживай! Всё будет хорошо! Всё будет, как раньше!..»
Ты хрипишь в агонии.
Донна наклоняется над тобой, вытаскивает из сумочки дамские ножнички и носовой платочек.
«Мы всегда будем с тобой, ты и я! ВСЕГДА!»
Она аккуратно распарывает тебе предплечье острием, разрезает ножницами кожу и достает чип. Вытирает его от крови платочком, прячет в сумочку. И проводит ладошкой по волосам – напоследок.
Встает – аккуратно переложив твой затылок со своих ног на асфальт.
Еще раз отряхивается.
Перекидывает сумочку через плечо.
И, пробираясь сквозь толпу собравшихся, исчезает там, за группой людей…
А ты – лежишь на дороге. Хватаешь ртом воздух. Последние молекулы воздуха.
Глаза застилает кровавый туман.
Ты видишь – или уже не видишь? – осенние листья, которые кружатся и падают вокруг, на асфальт, влекомые ветром…
*(Сокр.; в переводе Н. Доризо)
