Роман-сказка. Отрывок.
Крик новорожденного разорвал черную пелену ночи, пронзил тишину и поднялся к небу. Царственная бабушка Адже отбросила в сторону окровавленный нож-гездук и тонким кожаным ремешком перевязала пуповину. Измученная невестка протянула было руки к младенцу, но бессильно уронила их под строгим взглядом свекрови.
Адже бережно опустила ребенка на кошму возле очага и тут же в белый войлочный дом степенно вошел огромный седогривый волк.
Не глядя по сторонам, чтобы не видеть княжеских дочерей, сгрудившихся служанок и рабынь, обретшую после родов умиротворение царевну и даже саму царицу-мать, он подошел к мальчику, облизал его тельце шершавым горячим языком и вопросительно посмотрел на повелительницу. Адже молча кивнула и тогда арлан перевернул лапой младенца на живот. Он прикоснулся холодным носом в место между лопатками ребенка и снова оглянулся на владычицу. Адже наклонилась над внуком и увидела на его спине крошечную черную родинку в виде правильной пятилучевой звезды. Она вздрогнула от какого-то неясного предчувствия, но, заглянув в волчьи глаза, увидела в них гордое и мудрое спокойствие. Только показалось ей, что в зрачках могучего зверя мелькнула тень какой-то темной птицы.
Припав на передние лапы, волк развернулся и вышел наружу, все так же стараясь не смотреть на женщин. Адже пристально оглядела присутствующих, выискивая черный глаз, который мог бы навредить ее внуку, но не нашла и успокоилась.
Однако черная звездочка между лопатками внука продолжала беспокоить старую царицу. В задумчивости она обратилась к своей младшей дочери Харундэз:
– Царевна, отправь послание твоему баше, царственному брату, Великому гагану, и проси его о возвращении с охоты. Царевна молча поклонилась матери и вышла из юрты, не показывая повелительнице спины.
* * *
Даш-Демур сидел в одиночестве на холме, позволив себе сделать беззащитным лицо и отрытыми глаза. Его никто здесь не видел, поэтому его зрачки теплели и лицо светилось мягким светом. Сняв с головы царский мурах, он подставил бритое темя ласковому степному ветру, наблюдая, как тают колючие звезды и светлеет небо.
В начале ночи Харундэз прислала ему туман, в слоях которого содержалось ее послание. В нем сообщалось о рождении второго сына Даш-Демура и о том, что царица-мать, обладающая правом старшинства, дала младенцу имя Кара Жолдос.
Весть была радостная, однако упоминание о родинке в виде черной звезды озадачило гагана. Не зная, к худому или доброму отнести это знамение, Даш-Демур решил созвать в своем походном шатре Совет мудрых старейшин.
Он сдернул с головы сокола, сидевшего на его руке, вцепившись когтями в кожаную рукавицу, колпачок и сказал:
– Облети все шатры вождей и передай башдерам, что на рассвете я собираю Совет.
Обдав щеки владыки ударами ветра, сокол умчался в предзоревую высь. Даш-Демур коротко свистнул и тут же из темноты неслышно выступил высокий белый конь, на котором имели право ездить только гаган и бог войны Шайхас. Легко поднявшись в седло, гаган отпустил
поводья, зная, что умный конь сам привезет его к шатру.
* * *
Великий гаган Даш-Демур закрыл глаза холодом. Никто из живущих в его владениях не должен был проникнуть взором через ледяную завесу и увидеть отблески слабых человеческих страстей и желаний на лице царя. Разглядевшего чувства владыки ждала смерть. Даш-Демур ненавидел казни, но даже он не был выше обычая, установленного предками, которые в свое время являлись гаганами этой безбрежной земли.
В золотой шатер повелителя один за другим входили башдеры, называемые в иных землях цинорами или гоназами, падали ниц, целуя землю в знак верности и покорности, вставали и занимали у подножия трона свои места, соответствующие их положению.
Одесную сидел юлид Басар, которого гаган иногда шутливо называл чужим словом «визир». Ошую восседал учитель нравственности, наставник царевича, ясновидящий звездочет Горипкэл. Остальные башдеры рассаживались строго по установленному веками порядку.
Наступило время молчания. Оно было необходимо для того, чтобы военачальники и мудрецы, держащие в руках поводья власти, могли собраться с мыслями, дабы потом не оскорблять Совет пустыми речами.
Наконец юлид Басар, не вставая с места, поклонился непроницаемому владыке и торжественно произнес:
– По твоему повелению все старейшины явились на Совет, о Великий!
Даш-Демур слегка наклонил голову и ровным голосом сказал:
– Отважные и мудрые, я готов выслушать вас.
– С твоего позволения, слово самому младшему из нас, башдеру Узману, отвечающему за спокойствие земных и небесных пределов твоих владений!
– Пусть первым говорит младший! – прогудели голоса.
Узман поклонился с места и доложил:
– На границах земли и небес твоих владений, о Великий гаган, все спокойно. Крылатые ящеры-голдрауны, которых ты подчинил мне, докладывают об этом на рассвете, в полдень и на закате. А ночью приносят вести панцирные совы и кольчужные филины.
– Второе слово дается башдеру Гамирану, отвечающему за благоденствие народа! – объявил Басар.
– Пусть говорит второй младший, – дружно отозвался Совет.
После поклона Гамиран сообщил:
– Вo всех поселениях твоего царства, о Великий гаган, жизнь проходит в достатке. Люди сыты, одеты, обуты и веселы. Мысли их спокойны, а руки не забывают работы. В те хаулы, которые пострадали от недорода, падежа скота и пожаров, волки доставили коз, овец, верблюдов, коров, домашнюю птицу, переносные жилища, теплую одежду и зерно. К счастью, таких хаулов было только четыре.
– Пусть третье слово молвит башдер Долад, на плечах которого лежат заботы о готовности войск, – объявил юлид Басар, – Войска сыты и сильны, о Великий гаган! – стал докладывать Долад. – Много времени уделяют они воинским занятиям и мастерство их растет с каждым днем. Вооружение совершенствуется, доспехи обновляются, становясь все более надежными. Лучники и меченосцы, сабельщики и копье-бойцы, птицари, стенобитчики и огнеметатели находятся в отменной готовности. Ленивых среди них нет. И нет также равных волко-ратям, лазутчикам голдраунам, ночным наблюдателям совам и филинам, дневным охранителям орлам, коршунам, ласточкам и стрижам, подслушивающим землю змеям.
– Четвертое слово скажет башдер Ахул, который в ответе за воспитание и обучение детей, – башдер повернулся к бородатому Ахулу, который низко поклонился и сказал:
– О Великий гаган! Здоровье земли и неба зависит от чистоты сердца и ясности мыслей. Устазы, которых ты отдал под мое руководство, ни на миг не забывают об этом. Искусные воины обучают мальчиков и девочек нашего народа верховой езде, владению луком и мечом, а также схватке без оружия. Проводники-следопыты учат их читать следы, находить воду в камнях и песках, делают их выносливыми и смелыми. Но не только телом должны быть сильны наши дети, они обязаны обладать и могучим разумом. В каждом хауле созданы шатры учебы, где махалимы занимаются с детьми, обучают их чтению, письму, счету, ясновидению, волшебству, чистосердечию и благородству, а главное – верности тебе, о Великий гаган, отчизне земной и небесной, своему народу.
… После того, как выступили все старейшины, Совет обсудил их слова и определил новые пути, ведущие к гибкости умов, крепости рук и развитию разума.
Даш-Демур поблагодарил башдеров и сообщил им о рождении второго сына, умолчав о странной родинке, похожей на звезду.
Приняв поздравления и велев готовиться к возвращению в стольный город Уртагент, гаган отпустил князей, попросив остаться только юлида Басара и звездочета Горипкэла.
Некоторое время владыка сидел в молчании, глядя прямо перед собой холодными глазами, и лицо его, казалось, выкованным из бронзы.
Молчали и его ближайшие советники. Наконец царь поднял голову и сказал:
– Харундэз прислала мне туман.
Юлид и ясновидящий безмолвно поклонились.
– У царевича между лопаток находится родинка в виде маленькой пятиугольной звезды, – продолжил владыка.
– Несомненно, это знак, – после некоторого замешательства прошептал юлид Басар.
У повелителя окаменели скулы, но он продолжал хранить молчание.
– Звездой отмечается лишь избранный Небом, – нерешительно произнес Горипкэл.
Молчание царя было им ответом.
– Но почему она черная? – поднялись плечи Басара.
– Не думаю, чтобы это был дурной знак, – глухо проговорил звездочет.
– Надо заглянуть в тайные свитки, хранящиеся в потайном зале твоего дворца, о повелитель, – сказал оробевший Басар.
Царь не произнес ни слова и только поднял руку, отпуская их. Согнувшись в поклоне и пятясь, советники покинули шатер.
* * *
Холмы домов Уртагента раскинулись на склонах гор с заснеженными вершинами. Разноцветные купола крыш были похожи на яйца исполинских драконов-аждахов, или, как их еще называли, – аждахаров.
Эти драконы были разумными и оставались мирными до тех пор, пока враждебные силы не покушались на их потомство. Они жили среди черных утесов в самом сердце страны, и гаган Даш-Демур выделил особый тумен для охраны их каменных жилищ.
Вся подвластная земля праздновала рождение второго царевича.
Самые отдаленные окраины прислали своих наездников, борцов, сладкозвучных думристов и хубузчи на эти великие торжества. В огромных бронзовых котлах варилось мясо верблюдов, овец и молодых коров, заправленное мятой, кислыми листьями кумуздука и диким чесноком.
На толстых вертелах обжаривались целые туши быков, чьи вычищенные чрева были набиты яблоками и орехами. В широкогорлых кувшинах тушилась выдержанная в гранатовом соке разнородная птица.
Дети лакомились фруктами. Девушки ели вываренные до густоты меда персики. Мужчины степенно попивали хаому. Всюду были слышны радостные голоса, веселые песни, смех, звуки сумбал, думр, свистлеев и хубузов.
Крепкие юноши состязались в борьбе и стрельбе из лука. Молодые всадники горячили коней, в нетерпении ожидая начала скачек…
Праздник-дой проходил за стенами стольного града Уртагента, на просторе, поросшем низкими листьями травы дермена и волнами серебристой ковыль-травы.
Внутри золотисто-оранжевого царского шатра было тихо. Приглушенный шум праздника почти не проникал сквозь плотный полог. Гаган Даш-Демур и его царственная мать сидели на плотных войлочных скатках, пытливо поглядывая друг на друга.
– Сын мой, мы здесь одни, – сказала царица. – Охране велено никого не пускать. Когда мы наедине, не должно быть царей. Тут только мать и ее ребенок. Поэтому убери холод из глаз и смягчи бронзу лица.
Нас обоих гложет великое сомнение, ибо неведомо нам, какой знак послали нам боги, отметив черной звездой новорожденного царевича.
– Истинно так, матушка, – грустно согласился Даш-Демур. – Мы не знаем, что хотел нам сказать Великий Дангру, повелитель богов.
– Ни мои, ни твои советники не смогли разгадать суть предначертания, и сейчас сидят в потайном зале дворца, глотая пыль свитков, – печально усмехнулась старая повелительница, – Я знаю, что в священных и колдовских свитках нет ничего про черную родинку-звезду, поэтому и наказывать наших мудрецов не за что, ибо нет в этом их вины. Я долго думала и пришла к мысли, что мой меченый внук сам должен будет найти разгадку черной звезды.
Даш-Демур нахмурился:
– Однако, матушка, вы уже успели дать ему имя. Неспроста, наверное, вы назвали его Кара Жолдосом.
– Голос крови отчетливо сказал мне в ночь рождения царевича, что станет он искателем Пути и спутником его будет Черная звезда, не видимая человеческому глазу. Голос крови добавил: «Твой внук, царица, не встанет на путь воина, не станет искать ни власти, ни богатства, а пойдет Путем Познания, и путь этот бесконечен». Мой разум возразил: «В нашем роду все были отважными воинами». Голос сказал: «У него будет крепкое тело, но еще бесстрашнее станет со временем дух, ибо избавится он от земных привязанностей. И если твои дети и внуки бесстрашны в битвах с врагом, то этот внук твой будет отважен в еще более великой битве – в сражении с самим собой. А тот, кто сумел победить себя, является воистину великим воином. Его победа достойна богов». Но голос крови ничего не сказал о том, почему звезда внука оказалась черной. И я назвала царевича Кара Жолдос, ибо по звучанию «жолдос» похож и на звезду, и на путника, а вернее, спутника. И пусть спутник его окажется даже черным, как мгла, но без спутника он погрузится в холод одиночества, – понурилась гордая бабушка.
– Матушка, а могу ли я услышать голос твоей крови? – и что-то детское, молящее послышалось в голосе Даш-Демура.
– Ты слышишь его каждый день, но не хочешь слышать. Он говорит в тебе всегда, но ты не желаешь его понимать, – вздохнула царица. – Но ты должен попытаться услышать его. Подай мне гладкую посуду из обожженной белой глины и вынь из ножен свой акинак.
Гаган встал с места, достал тонкое блюдо и вытащил короткий меч. Старая царица поставила посуду возле ног, взяла акинак и провела клинком по руке.
Кровь вздулась на ране, опала и первые крупные капли упали на дно блюда. А потом она заструилась и вскоре все дно стало красным.
– Приложи ухо к крови, но слушай сердцем! Быстрей, пока кровь не умерла! – приказала царица, заматывая рану сухим полотенцем-сулгу.
Даш-Демур припал ухом к посуде и замер. Сначала он ничего не услышал, кроме биения собственного сердца, затем раздалось слабое шипение, а после этого до него донесся молодой женский голос: «Стареет плоть, но не кровь, питающая бессмертную душу. Каждому предстоят бесконечные странствия, но самое великое путешествие ожидает
Кара Жолдоса, которого Дангру обрек на вечное ученичество, дабы вернулся он на землю Учителем. Его путь – Путь Познания, доступного человечеству в наше время. Тяжесть пути даже не в том, чтобы собирать по крупицам известные знания, отягощая себя, но в том, чтобы выбрасывать и забывать малоценное, оставляя важное и вечное. Пусть ищ-щ-щ-ш-ш!». Все слабее становилось шипение, и Даш-Демур понял, что кровь умерла. Ему не хотелось верить в смерть крови, он невольно посмотрел на дно посуды, увидев легкое голубоватое свечение, ощутил, что кровь замолкает, но не умирает.
– Продолжи, матушка, – попросил он.
– Кровь говорит, что в больших сражениях не будет заметна храбрость Кара Жолдоса. Причина не в малодушии царевича, а в том, что суждено ему избегать многолюдства. В малых же боях он сумеет постоять за себя, спасти друга и защитить слабого. Для иных великих битв предназначили его боги, и не нам восставать против их воли, ибо для людей мы цари, а для Дангру – рабы. Помни об этом, сын! – старая царица строго посмотрела на сына.
– Что же нам делать, матушка? – спросил гаган.
– Ничего преждевременно предпринимать не станем, – ответила она. – Будем растить, учить, воспитывать царевича вместе с его сверстниками, не отделяя от других детей, и ждать нового знака. Дадим ему мудрого наставника-аталука и самого искусного воина для дворцовых занятий. А когда он запросится в странствие, мы должны позволить ему идти его путем, не творя преград.
– Задерживать не стану, – нахмурился Даш-Демур. – Однако негоже царскому сыну скитаться по спине земли подобно безродному бродяге, поэтому я дам ему охранный тумен.
– Не дело говоришь, сын мой, – возразила царица-мать. – Истину не ищут в толпе.
– Я сделаю для него… – начал было гаган, но мать поднесла палец к губам:
– Помолчи, повелитель! Не забегай вперед богов – они не любят этого. Не гневи небожителей, иначе они могут изменить судьбу Кара Жолдоса. Для народа праздник без царей подобен ночному небу без звезд. Иди к людям, Великий гаган! И пусть сегодня в глазах твоих растает лед и лицо твое смягчится улыбкой!
– Слушаю и повинуюсь, Великая царица! – Даш-Демур низко поклонился матери и вышел из золотого шатра.
Иллюстрация Ассоль Сас
