Струи горячей воды безжалостно хлещут по щекам. Я не помню. Как же выяснить, что вчера произошло? Как найти Франка? Или нет смысла его искать, если он вчера даже не проводил меня? На что же я не отвечала? Постучала лбом по кафелю, но вспомнить не получилось.
Вопросов много – что делать непонятно. Когда непонятно, что делать и есть на то возможность, то я выбираю – спать.
Перед тем как затолкать в стиральную машину вчерашнюю одежду, по привычке проверила карманы брюк. Нашла сложенную вчетверо салфетку. Размашисто номер мобильного, подпись Франк.
— Алина, какие планы на вечер?
— Я думаю, пойду куда-то с Хайнцем. Пойдем вместе? Он классный и наверняка знает хорошие тусовки. У него машина суууупер и одежда дизайнерская! Алина танцует по комнате, примеряя новую кофту. — Как думаешь, что мне сегодня надеть? Ты уже знаешь, в чем пойдешь?
— Я не иду сегодня с тобой. Я обещала Алексу позвонить сестре и встретиться с ней на ужин. Ты тогда иди с Хайнцем, доведи свой план до конца, а я, я пойду на встречу с Селеной.
— Мне будет без тебя некомфортно. Это я вчера была пьяная и отважная. Ну, пожалуйста, ну пойдем вместе… Зачем тебе эта зануда? Наври Алексу, что звонила и не застала ее дома, ну пожалуйста…
— Уверена, ты справишься. Я ушла в свою спальню и провалилась в сумбурный, беспокойный сон. Во сне я звонила Франку, но трубку каждый раз брала Алина и говорила „номер недействительный, перезвоните позже“. Когда я выбилась из сил и нажала на отбой, из моей кухни зазвучала громкая музыка, вышел Франк и начал танцевать с Алексом. Они оба грозили мне пальцем с видом строгих учителей, а я сидела в углу комнаты в одних стрингах и пыталась натянуть на себя ковровую дорожку.
Зимой темнеет уже в четыре. Когда я проснулась, в комнате была совершенная тьма, где-то действительно играла музыка, а одеяло сползло на пол. Я подняла одеяло и закуталась в пуховое тепло.
— Алина, Алина, ты дома?
— Конечно, я дома! Алина зашла в спальню. Она уже навела полный марафет и шикарно выглядела. В руках бокал с шампанским. — Ну ты и даешь поспать! Я уже со скуки умираю. Давай, вылезай, я там приготовила легкий ужин и открыла бутылку.
Я прислушалась к себе. Почему-то мысль о шампанском совсем не вызывала утреннего отвращения. Что-то я погорячилась, когда думала, что больше ни глотка не буду. — Я сейчас только быстро освежусь и присоединюсь к тебе. Я оделась в белое: белый джемпер под горло, белые вельветовые брюки. Все! Теперь я чистая, белая, сильная.
Мы с Алиной нарядные, за нарядным столом. Она где-то откопала старую рождественскую мишуру и зажгла свечи. Каждая думала о своем. Алина строила планы совращения. Я проговаривала про себя предстоящий диалог с Франком. Скорее бы уже ушла Алина. При ней я точно не смогу звонить. Мне нужна тишина и полная свобода.
— Как ты думаешь, ты придешь сегодня ночевать или останешься у Хайнца?
Алина пожала плечами.
— Выделываться особо нет времени, – если все будет хорошо, то поеду к нему. Я даже надела уже наши трусы.
Алина хихикнула, приподняла юбку и покружилась.
Мне стало смешно. Прямо амулет какой-то. Я улыбнулась: „Надеюсь у тебя все получится, и он потеряет голову.“
Мы еще посидели, а потом позвонил Хайнц. Алина щебетала в трубку.
— Он будет через полчаса. И побежала докрашиваться, припудриваться, опять поменяла блузку. Мы чокнулись напоследок остатками шампанского, и Алина упорхнула в уже привычный, по-берлински черный и мокрый зимний вечер.
Я ходила вокруг телефона. Звонить или не звонить вопрос не стоял. Я точно позвоню! Я точно позвоню, только немного соберусь с мыслями и позвоню.
Трубку взяли сразу, как будто ждали звонка.
— Франк, привет, это я.
— Подожди секунду, – и кому-то по-немецки, – я сейчас приду, мне надо поговорить.
Хлопнула дверь.
— Привет. Как ты?
— Я – нормально. Точнее нет, не очень. Я не помню, как мы вчера расстались. Ты меня не проводил.
Молчание.
— Где ты сейчас? Как ты оказался в Берлине?
— Я уже опять не в Берлине. Я уехал сегодня утром домой, в Шварцвальд. Недавно только приехал. Дорога была тяжелая.
— Почему ты вчера меня не проводил?
— Я был не один.
Теперь замолчала я.
— Мы вчера это обсуждали. Я приехал в Берлин не один. У меня подруга. А ты собираешься замуж. Разве не у тебя через месяц свадьба?
— Да. У меня.
— Я рассказывал тебе вчера. Ты не помнишь?
— Я плохо помню вчерашний вечер. Напомни, пожалуйста.
— Я узнал от знакомых, что ты приехала в Берлин и живешь у Алекса. Я написал тебе три письма. Без ответа.
— Я ничего не получала.
— Потом мне позвонил Алекс.
— Тебе позвонил мой Алекс? Зачем?
— Он сказал, чтобы я больше тебе не писал, что вы счастливы и скоро свадьба.
— И ты поверил?
— Ты меня и вчера об этом спросила. А что я должен был думать? Ты не ответила ни на одно письмо.
— А зачем ты писал мне? О чем? Я надеюсь, ты не…
— Просто писал, как живу, приглашал в гости, прилагал открытки с видами. Ты и вправду ничего не получала?
— Нет.
В этот же момент я поняла, что меня кольнуло, когда я проверяла почту на компьютере. Как же я сразу не догадалась! Письма, еще не прочитанные мною письма, были уже открыты. Значок открытого конверта! Все, все до единого кроме, тех, что от Алекса. Кому и зачем нужно читать письма от моих коллег и брата? Первая же мысль — Алина? Нет, она не сможет войти в интернет без пароля. И зачем ей? Она и коллег моих не знает. Алекс? А ему зачем? Он же даже по-русски не читает. Что за ерунда…
— Франк, а ты писал мне на электронный адрес?
— Нет, у меня его нет. Домашний адрес Алекса узнать было просто. А у тебя есть мейл? Нет. Я не знаю его.
Я совсем запуталась. Франк писал мне обычные письма по обычной почте, и я их не видела. Мои письма в электронной почте тоже кем-то прочитаны. Я ничего не понимаю. Кто-то за мной следит? Зачем?
— Франк?
— У тебя все хорошо? Ты ее любишь?
Франк тяжело вздыхает:
— Мы совсем недавно вместе. Думаю, что да. Да.
— Ну… Желаю тебе всего… Будь счастлив.
— Ты тоже.
Я кладу трубку. Как же хочется курить! Я снова беру телефон:
— Селена, привет! Ты сегодня свободна? Давай, поужинаем?
Селена заехала через час. За этот час я успела сойти с ума.
Селена ведет машину и все время о чем-то рассказывает. За окном дождь со снегом. Блики фар отражаются в лужах и множатся, переплетаются с отблесками витрин, реклам, фонарей. Я зачарованно смотрю на дорогу и в голове зияющая прекрасная пустота. Разве не замечательно смотреть на блики в лужах? Замечательно! Селена говорит и иногда поворачивается ко мне. Я в ответ киваю или улыбаюсь. Как с ней хорошо. Она не пытается меня расспрашивать. Она просто меня везет куда-то. Мне даже не интересно куда. Просто хочу вот так ехать, слушать Селену и смотреть на мокрый асфальт.
Мы приехали в ресторан. Какой большой ресторан! Что это сверху? Линия железнодорожных путей? Красные, тяжелые портьеры. В ресторане людно. Золотые канделябры, свечи, картины и черный рояль в самом центре. Официанты в красных фартуках разносят огромные пиццы.
— Я не знала, что пиццу можно есть в такой торжественной атмосфере, – говорю Селене, и мы садимся за столик недалеко от рояля. Селена знает, что надо выбрать из меню, и я полностью полагаюсь на ее вкус. Мне, в принципе, все равно.
Селена заказала красное вино, и мы чокнулись бокалами. Селена опять что-то говорит. В общем гуле ее плохо слышно. Время от времени над головой начинают позвякивать люстры, и весь ресторан сотрясается от гула и грохота, проходящего над головой состава. Я ее не переспрашиваю. Киваю и соглашаюсь.
— Это же так интересно – готовиться к свадьбе, – доносится до меня как в тумане.
— Я бы, наверное, ночей не спала, думала, как все пройдет.
Я опять киваю, хотя и не понимаю при чем тут свадьба.
— Хочешь, походим вместе по магазинам? – тебе, наверняка, надо много всего купить.
Я опять согласно киваю: „Давай, походим.“
— Селена, скажи, у вас, в Германии, читать чужие письма — это нормально?
Селена почему-то краснеет и говорит: „Конечно нет. А какие письма? Ты, о чем?“
Над головой снова проносится поезд, и я успеваю придумать:
— Мне знакомая рассказала, что ее парень-немец тайком читает ее письма. Она не знает, как ей быть, и стоит ли ему теперь доверять.
— Если бы мои письма кто-то читал я бы не пережила, – говорит с жаром Селена. – Это же подлость! Я бы не смогла доверять такому человеку. – А она сказала, зачем он читал ее письма? Может ревнует или хочет что-то узнать?
— Может быть. Я не знаю. Скорее всего есть какая-то причина. А ты думаешь, можно найти причину, чтобы оправдать подлость?
— Нет. Нельзя. Это же как читать чужой дневник или рыться в чужих вещах.
Селена морщит нос и задумывается о чем-то своем. Потом говорит: — Ты знаешь, я бы не смогла такое простить, а понять, наверное, могла бы. Может быть человек не хотел, но по-другому не мог? Может быть для него от этого что-то важное зависело?
— Может быть, может быть…
За рояль прошел мужчина во фраке, с черной, такой же бархатной, как лацканы фрака бабочкой. Пианист глотнул вина из бокала, задумался и взмахнул руками.
Селена хотела сказать что-то еще, но я приложила к губам палец. Даже сквозь грохот состава, звон бокалов и шум голосов я слушаю. Мужчина играет бесподобно. Я смотрю и думаю, что Селена напротив, свет свечи, играющий в бокале, картинки уже не моего будущего, картинки того, что могло бы быть если бы не… Если бы не что? Никто не виноват – я знаю, я буду счастлива, потому что, потому что — это я! Я этого хочу! Я выбрала для себя эту судьбу, и я решу, обязательно решу, как быть дальше. Неужели Алекс или Франк могут помешать мне быть счастливой? Я плачу и улыбаюсь, говорю Селене: „Знаешь, я счастлива!“
Она отвечает: „Знаю. Я бы тоже была счастливой – у тебя же через месяц свадьба.“
Когда музыка стихла, я сказала музыканту на английском „Спасибо!“
Мужчина ответил по-русски: „Пожалуйста.“
— Вы прекрасно играете. Можете еще что-нибудь наподобие?
— Да.
Заиграл Джо Дассен, потом партии из известных романтических мелодрам.
Селена томилась и хотела общаться, я хотела просто пить вино и слушать. Мы молчали, Селена, похоже, немного обижалась. Пускай, все равно из меня сейчас никудышный собеседник.
В перерыве пианист спросил разрешения и подсел к нам за столик.
— Меня зовут Игорь. Мы представились, Селена протянула руку, Игорь не заметил. Он оказался намного моложе, чем показалось сначала. Русая длинная челка и коротко остриженный затылок. Я представила его в куртке-милитари и грубых ботинках. Как-то не вязался этот элегантный фрак, бабочка, Джо Дассен и пристальные голубые глаза, резко очерченный рот и грубый, волевой подбородок.
— Давно здесь живешь?
— Да, давно, уже три месяца.
Игорь расхохотался.
— Дождись меня. Я скоро отыграю.
— Хорошо. Может быть, дождусь.
Селена спросила, что хочет этот человек, и почему он к нам так запросто сел.
— Я не знаю. Думаю, что он был рад, что может с кем-то поговорить по-русски.
