Если бы я могла что-то изменить
— Если бы я могла изменить что-то за последние двенадцать часов, то ни за что не забыла бы этот чертов телефон в поезде. Я бы еще раз проверила все карманы и сумку, но я его забыла… Просто не заметила, как он выпал из пальто и остался лежать на сиденье.
Если бы я могла что-то изменить, я бы не попросила первого попавшегося человека одолжить мне телефон всего на пару минут для очень важного звонка. А я обратилась, и он оказался очень любезным. И не только дал телефон, но и предложил помочь добраться до нужного места. Ведь из-за снега почти все поезда отменили. В том числе и тот, на который я должна была пересесть. А еще он договорился в бюро потерянных вещей, что если мой телефон все еще лежит на том же месте, то его обязательно найдут и вернут на тот злополучный вокзал. И, ко всему прочему, он оказался еще и чертовски привлекательным.
Если бы я могла что-то изменить, не села бы к нему в машину и не провела несколько самых счастливых часов в своей жизни за последние пару месяцев. У подножия гор внезапно налетевшая метель превратила дорогу в огромный снежный занос. И вместо часа поездка заняла целых шесть. А мы наслаждались красотой за окном и слушали рождественские песни в исполнении Фрэнка Синатры, подпевали невпопад и много смеялись. На заправках согревались горячим шоколадом и какао, а на перевале провели час среди заснеженных сосен в ожидании, пока дорогу расчистят. Прекрасный, удивительный час… Я осмелилась спросить, почему он решил мне помочь и даже предложил подвезти черт знает куда, а он только и ответил, что так учил его отец — всегда помогать людям в беде. А я, оказывается, выглядела так, будто попала в очень серьезную беду. Еще бы, он увидел меня сидящей на ступеньках вокзала, растерянной и заплаканной.
Если бы я могла хоть что-то из этого изменить! Как бы я этого хотела! Чтобы не сидеть сейчас здесь с тобой, мучительно решаясь уйти вот уже минут двадцать и наконец-то пойти к человеку, к которому я сюда и приехала. Но, черт, я ничего этого не могу изменить…
Лорен украдкой бросила взгляд своих синих глаз на Дэниела и отвернулась к окну, за которым все так же тихо падал снег.
— Лорен, — тихо произнес он, — я бы ни за что ничего этого не изменил. Хотя нет, знаешь, — он вдруг улыбнулся и посмотрел на нее, — изменил бы.
Она повернулась к нему.
— Если бы я знал, что все будет вот так, — и он бережно коснулся ее темно-русых волос, — я бы ни за что не пообещал привезти тебя сюда, к нему. — Дэниел замолчал, а потом оживленно продолжил: — Знаешь, я бы, наверное, предложил остаться в том ресторанчике возле заправки. Тот, что был сразу за перевалом. Я бы предложил никуда не ехать в такую жуткую погоду. Мы могли бы взять горячего вина со специями и сидеть у камина до утра.
Лорен улыбнулась:
— А какие у них вкусные булочки с корицей!
— Серьезно? — Дэниел игриво посмотрел на нее. — Я тут рисую самую романтическую обстановку: заметенная дорога, камин, горячее вино, а ты про булочки с корицей?
Лорен вздохнула и неуверенно произнесла:
— Мне пора. Можно я в последний раз воспользуюсь твоим телефоном? Напишу ему, что я уже внизу.
— Конечно, ты же знаешь, сегодня мой телефон — твой телефон.
Пока Лорен набирала сообщение, Дэниел не сводил с нее глаз.
— Только не говори мне, что поедешь обратно по этим заносам, — взволнованно сказала она.
— Я останусь на ночь в отеле, — ответил он, — а завтра утром, когда дороги расчистят, поеду домой. Так что, если ты передумаешь, до утра я буду еще здесь.
— Дэниел, спасибо тебе за все, — она нежно коснулась его руки и вышла из машины.
В бледном свете фонаря виднелась фигура мужчины, идущего ей навстречу.
— Лорен, наконец-то ты здесь! — мужчина притянул ее к себе и крепко обнял.
— Привет, Майкл, — тихо произнесла она, глядя, как машина Дэниела растворяется в темноте.
— Прости меня, — начал Майкл, когда они поднялись в квартиру. — Я сейчас сделаю тебе горячий чай, накормлю ужином. Прости, что не смог забрать тебя с вокзала. Меня с самого утра вызвали в главный офис компании в двух часах езды отсюда. Еще и эти заносы. Поезда отменили. Я так волновался, как ты доберешься, но как же повезло, что этому парню было по пути!
— Ему не было по пути, Майкл, — тихо ответила Лорен, — он просто предложил мне помочь и привез сюда.
— Но вы провели в пути не менее шести-семи часов? Он просто так привез тебя сюда? Очень странно, — растерянно произнес он. — И что, теперь он поедет назад?
— Он остался на ночь в отеле, — смущенно ответила она.
— В любом случае я очень рад, что ты здесь. И мне жаль, что я не смог встретить тебя на вокзале.
Лорен молчала, глядя на падающий за окном снег.
— Так даже лучше, за это время я смогла все обдумать, — вдруг произнесла она твердо. — Я думаю, у нас так не получится. Мы думали, что сможем, но нет, мы не сможем. По крайней мере, я не могу.
— Лорен, это из-за этого…
— Нет, Майкл, я знаю, что ты думаешь. Нет, это никак не связано с сегодняшним днем, с этой поездкой, заносами. И никак не связано с ним. Это случилось гораздо раньше. Ты приехал сюда, в этот городок в глуши, потому что тебе предложили интересную работу, ты давно мечтал о таком проекте, и я понимаю тебя. Если бы мне предложили проект мечты, я бы ни за что не отказалась от него. Мы решили попробовать пожить на расстоянии, но оказалось, что…
— Лорен, мне тоже очень непросто. Я подумал, может, ты сможешь пожить здесь со мной хоть какое-то время. Ты сейчас работаешь удаленно. Здесь отличный интернет и… очень красиво.
— Нет, Майкл, дело не в этом, совсем не в этом. Дело в другом. За эти три месяца, что мы не виделись… Я не знаю, как это объяснить. Понимаешь, я не соскучилась.
Лорен опустила глаза. Майкл внимательно смотрел на нее.
— Я не хотела сюда ехать. Совсем не хотела. Десять часов назад я сидела на ступеньках вокзала и плакала. Спрашивала себя, что я здесь делаю. Я не хотела сюда приезжать.
Майкл молчал.
— Майкл …
— Не продолжай, Лорен, я все понял…
— Прости меня.
— Это ты прости меня. Я не должен был соглашаться на эту работу.
— Нет, я бы ни за что не лишила тебя такой возможности. Я уеду завтра утром, если ты не против. Я ужасно вымотана сегодня. Это был сумасшедший день.
— Лорен, ты можешь здесь быть столько, сколько захочешь. Я тебя не гоню. Я ждал тебя. Очень ждал, — Майкл взглянул на нее, — позволь мне хоть накормить тебя ужином и напоить горячим чаем.
Лорен улыбнулась:
— Спасибо, Майкл.
Звонок телефона разбудил ее. Она открыла глаза. За окном уже было светло, и небо было ярко-синим. Майкл уговорил ее лечь в спальне, а сам занял диван в гостиной.
— Дэниел звонил, — проговорил он, — я не хотел тебя будить.
— Дэниел? — удивилась Лорен.
— Он сказал, что ему позвонили с вокзала. Твой телефон нашли, он лежал на сиденье, как ты и сказала. Его привезут, как только расчистят пути.
Лорен улыбнулась:
— Хорошо.
— Если хочешь, возьми мой телефон, перезвони ему. Или напиши, поблагодари.
Она покачала головой:
— Это как-то странно и неловко.
Майкл протянул ей телефон:
— Я пока сварю кофе.
Лорен неуверенно взяла телефон в руки.
Отправив сообщение, она зашла на кухню.
— М-м-м… Ты всегда готовишь такой вкусный кофе.
— Мой секрет — кардамон, ты же знаешь.
— Знаю, — Лорен взглянула на него и тепло улыбнулась.
Через час она стояла у двери. Оба молчали.
— Прости, что тебе пришлось приехать так далеко, чтобы сказать мне всю правду, — наконец нарушил тишину Майкл. — Прости, что я уехал.
— Майкл, это ты прости меня за то, что вместо чудесной недели вдвоем, о которой мы так много говорили, провели этот странный вечер. Я не думала, что так получится. Мне очень жаль. Обними меня на прощание… Пожалуйста.
Он крепко обнял ее.
— Я не думал, что все вот так закончится. Но я желаю тебе счастья, Лорен.
— А я тебе.
Лорен спустилась вниз. На улице шел мелкий снег и ярко искрился на зимнем солнце.
Дэниел ждал ее возле машины.
Лорен подошла к нему и нежно улыбнулась.
— Ну что, поехали за твоим телефоном?
— Только давай сначала заедем в тот ресторанчик, где пекут эти вкусные булочки с корицей. Надеюсь, по дороге начнется метель, и мы останемся там до утра с вином у камина.
Дэниел нежно взглянул на нее:
— Как же я рад, что ты передумала. И как же я счастлив, что ты забыла свой телефон.
Только для себя
— Я успела, — девушка, запыхавшись, вбежала в отделение почты. — Хочу отправить письмо, — быстро проговорила она, подойдя к стойке, за которой стоял низенький бородатый старичок.
— Ну, вообще-то мы уже не принимаем никакие письма. Почта закрылась пять минут назад. На двери даже вывеска есть «Закрыто».
— Как же так? Может, вы все же примете мое письмо? Всего-то пять минут. Оно очень-очень важное для меня.
— Если оно такое важное, — язвительно заметил старичок. — Так чего же вы отложили его отправку на последний день? У нас тут все же расписание. Мы закрылись.
Девушка растерянно смотрела на бородатого старика.
— Ну, если бюрократия добралась до магической почты…
— Это не бюрократия, это правила.
— Да, простите, я понимаю, у вас правила, но я опоздала всего на пять минут. И я видела, что мешок с письмами все еще стоит у ворот. Значит, и мое письмо можно в него положить. Меня зовут Колетт Ришар, я с восьми лет ежегодно пишу эти письма. Всегда. Ни разу ни в одном году не пропустила. Вы можете проверить в своей базе.
— Бернард, — раздался голос, и в зал приема писем вышла пожилая женщина, — ну не будь ты таким строгим. Ведь это всего пять минут. С кем не бывает.
Мужчина недовольно поморщился:
— Оливия, ну вечно ты норовишь вмешаться и нарушить правила. Ладно, что там у вас, Колетт? Давайте свое письмо.
Колетт с благодарностью взглянула на женщину и полезла в карман пальто за письмом.
— О нет, — прошептала она, едва достав его. — Как же так?
Она с недоумением смотрела на помятый мокрый конверт, чернила на котором растеклись кривыми узорами. Она поспешно открыла его и достала сложенный вдвое лист. На глазах появились слезы. Письмо выглядело ничуть не лучше. Буквы расползлись синими пятнами по белому листу.
— Он промок, — беспомощно проговорила она, — это все из-за снега, наверное.
Бернард недовольно взглянул на Оливию, перевел взгляд на Колетт, громко ухмыльнулся и покачал головой.
— Я писала его несколько месяцев. Я хорошо обдумывала каждое желание. Так хотела в этом году ни про кого не забыть и попросить для каждого близкого, знакомого и друга что-то хорошее, приятное… — растерянно произнесла девушка.
— Бернард, — голос Оливии стал серьезным и твердым, — сделай небольшой перерыв, выпей чаю с апельсином и корицей, съешь пару рогаликов с орехами. Давай я сама здесь со всем разберусь.
Бернард молча вышел.
— Вы простите его, — мягко проговорила женщина, — он очень много работал в этом году, а этот последний месяц был просто сумасшедшим. Представляете, какая у нас тут запара? Он ведь хочет, как лучше, чтобы все письма вовремя дошли и все, написавшие их, получили желаемое. Он плохо переносит стресс и форс-мажоры. Возраст, наверное. К сожалению, мы не сможем принять это письмо.
Колетт понимающе кивнула.
— Но вы можете написать новое. У нас осталось, — женщина взглянула на большие красные с золотом часы над входной дверью, — пять минут. И после этого мы просто обязаны предать мешок с письмами дальше. Вы уж простите.
— Но как же я успею все это переписать? — отчаянно воскликнула Колетт, — тут же длинный список, десятки имен, десятки желаний. Я писала его так долго. Собирала по крупицам много месяцев…
— Я давно работаю в этой сфере, — Оливия невозмутимо подала чистый лист бумаги и ручку, — и знаю, что самые настоящие желания рождаются мгновенно. Их не нужно собирать месяцами.
— Да, но в моем письме так много людей. Это же большой список! Я не вспомню всех и не придумаю желание для каждого прямо сейчас.
— Колетт, — спокойно ответила Оливия, — давайте в этом году вы напишите желание только для себя.
— А как же…
— Они справятся. Поверьте. Если они хотели что-то пожелать, то отправили свои письма, составили свои списки. А вы напишите свое. Ваше за вас никто не напишет. И пусть даже в этом письме будет только одно желание, но оно будет именно ваше. Подумайте, чего вы действительно очень хотите? Именно для себя.
— Для себя? Только для себя? Но я так никогда не делала. Это как-то странно. Я привыкла желать для всех. А для себя…
— Да, Колетт. Все бывает в первый раз. Позвольте себе желание для себя. Вот увидите, это будет очень необычное желание. Настоящее. Ваше.
Оливия улыбнулась:
— Осталось чуть больше трех минут. Я выйду, чтобы вас не смущать, а вы как закончите, оставьте письмо на стойке. Я отнесу его в мешок. Желаю вам радостных праздников.
— Для себя, — прошептала Колетт, взяв ручку и чистый лист. — Я могу позволить пожелать только для себя. Могу.
Она улыбнулась и начала быстро выводить аккуратные буквы.
Самый лучший подарок
Волшебная ночь близилась к своему завершению.
— Мне кажется, он не придет, бабуль, — прошептала маленькая девочка в пушистой пижамке, стоя босиком у окна.
— Что значит не придет?
— Ну, может, его все-таки нет, — девочка завороженно смотрела в звездное небо.
— Как это нет?
— Бабуль, ну нет и все. Его выдумали для нас, детей, чтобы мы вели себя хорошо, чтобы слушались.
— Ничего подобного! И почему это только для вас, для детей? А как же мы, взрослые? Думаешь, мы его не ждем?
— Бабуль, ну ты что? Ты же уже такая, — девочка подбирала слово, чтобы не обидеть бабушку, — ну очень взрослая. Ну не можешь же ты верить в такое? А тем более ждать.
— А я верю, — упрямо ответила бабушка, — и жду. Каждый год, между прочим. И каждый год он приходит ко мне. А в первый раз я увидела его, когда была, наверное, такой, как ты. Я вот так же смотрела в окошко в ожидании и выглядывала его, забравшись на подоконник.
Девочка кинула на бабушку полный сомнения взгляд.
— Не веришь?
— Ну, честно говоря, не очень.
Бабушка пожала плечами.
— Я в ту ночь сидела тихо-тихо, чтобы он не знал, что я не сплю и жду его. Я долго сидела. Даже замерзла. И только собиралась пойти за одеялом, как увидела яркий свет, будто какая-то звездочка стала очень большой и подлетела близко-близко к нашему дому. Я немножко испугалась, — улыбнулась бабушка, — я все же была крохой, вот как ты. Но мне так хотелось его увидеть! И я открыла окно. Этот яркий свет мгновенно оказался в комнате. Он был теплый, будто лучик солнца в летний день. Мне больше не было страшно. Наоборот, он мне показался таким добрым, ласковым, как мама. Мне хотелось его обнять, но я была словно очарована и просто стояла и любовалась.
— А он тебе что-то подарил? Он же обычно что-то дарит.
— Подарил, — ответила бабушка, — очень счастливую жизнь. Он подарил мне твоего дедушку и твою маму, твою тетю Лору и дядю Джека. Он подарил мне тебя и двойняшек Мики и Ханни. Он подарил мне добрых друзей и самую любимую на свете работу — шить красивые платья. А еще он всегда давал мне то, в чем я нуждалась. Я всегда была сыта. Рядом со мной были любимые люди. А сколько он подарил мне морей и гор, красивых нарядов, радостных встреч и веселых праздников. Он столько всего мне подарил! И продолжает дарить.
— Бабуля, ну ты же всю свою жизнь описала.
— Да, милая. А жизнь — это самый лучший подарок.
— Жизнь — это, конечно, хорошо, — задумчиво поговорила девочка, — но я очень хотела кукольный домик.
Бабушка улыбнулась.
— Уверена, ты его найдешь завтра на подоконнике. Я оставлю окошко слегка приоткрытым. А сейчас ложись спать.
Она чмокнула девочку в щеку и укрыла одеялом.
Спустя пару минуту девочка уже сладко сопела.
Бабушка подошла к окну, посмотрела в ночное небо, нашла самую яркую звездочку и прошептала:
— Пусть она будет очень-очень счастливой.
Уроки вязания
Старушка Нэнси вязала удивительной красоты зимние шарфы. Правда, с каждым годом ей это давалось все труднее и труднее. Пальцы временами совсем ее не слушались, да и зрение подводило. Теперь она тратила на каждый шарф гораздо больше времени, чем раньше, но от этого ее шарфы ничуть не становились хуже. Даже наоборот. Теперь, когда она уделяла каждому изделию все больше времени, она успевала вложить в каждый свою заботу и тепло. Она вплетала в каждую петельку доброе пожелание счастливой зимы.
А жители города с радостью носили теплые шарфы ручной работы. У многих было по два-три шарфа от старушки Нэнси. У некоторых запас шарфов был на десяток зим вперед. Но это не мешало им каждую осень делать заказ на новый. Почти все знали, что вязание — единственный источник дохода для пожилой женщины, поэтому старались помочь вот таким простым образом — заказывая все новые и новые шарфы.
Так уж случилось, что Нэнси жила совсем одна. Несколько лет назад ее галантерейный магазинчик обанкротился. Товары она кое-как распродала да раздарила, а вот нитки для вязания остались. К тому же в огромном количестве. Вот и пришлось начать вязать.
Но Нэнси никогда и никому не жаловалась на свою жизнь. Напротив, всегда была позитивной и добродушной. Потому и неудивительно, что все в городке ее любили и поддерживали, как могли.
Колин помогал с садом, Джереми — с сантехникой и электричеством, Маргарет — с уборкой в доме. Омелия по выходным всегда пекла для Нэнси пирог, а Сэм приносил фрукты и овощи из своей лавки.
Да и многие другие старались, чтобы пожилая женщина не чувствовала себя одинокой. Элис заходила посплетничать о последних событиях в городе, Фрэнк всегда заходил обсудить политику. И каждый непременно заказывал новый зимний шарф.
Но этой зимой, кроме привычного вязания шарфов, у Нэнси появилось еще одно занятие — у нее появился ученик, Кевин, старший редактор в местной газете.
Нэнси знала его еще ребенком. Когда его мать тяжело заболела, она присматривала за парнишкой, готовила обеды и ужины, помогала с уроками.
Кевин заявился в самом начале декабря и упросил Нэнси научить его вязанию. Он сам хотел связать шарф в подарок, но наотрез отказался называть имя той, кому он предназначался.
Нэнси поначалу не хотела за это браться.
— Я не знаю, как тебя научить вязать, — говорила она, — я научилась сама по схемам и описаниям в одном старом журнале. Сейчас все можно найти в Интернете. Зачем тебе я?
Но Кевин настаивал. В итоге Нэнси сдалась и стала давать ему уроки. Кевин обычно приходил два раза в неделю по вечерам.
— А я точно успею к праздникам? — волновался он.
— Успеешь, — успокаивала его Нэнси, — так, распусти-как этот ряд. Видишь, потерял петлю?
И Кевин начинал заново.
— Ну что, так и не признаешься, кто она? — каждый раз спрашивала его Нэнси.
— Пока не скажу, — каждый раз отвечал он.
— И не забывай вкладывать любовь и пожелание добра в каждую петельку — это главный секрет хорошего вязаного шарфа, — приговаривала старушка.
— Не забываю, — послушно отвечал Кевин.
— Ну, смотри-ка, у тебя уже что-то начинает получаться! И распускаешь все реже, и петли не теряешь. Ты способный ученик, оказывается.
— Спасибо, Нэнси, — с улыбкой отвечал Кевин.
Спустя пару недель шарф был готов.
— Ну, вот и все, — проговорила Нэнси, отрезая нитку и делая узелок. — Видишь, вот так, и еще один, чтобы точно не распустилось.
— Ну, что скажете? Хороший шарф получился? — спросил Кевин неуверенно.
— Отличный шарф! Ты очень старался. Я видела, как много любви ты в него вложил. Уверена, кто бы она ни была, она останется довольна.
— Очень на это надеюсь, — Кевин улыбнулся.
— Ну что, ей понравилось? — спросила Нэнси в преддверии Рождества, когда Кевин зашел ее поздравить.
— Сейчас и узнаю, — ответил Кевин и протянул золотую коробочку, перетянутую красной лентой. — Нэнси, в свое время вы были мне почти как мама, а я так ни разу и не сказал вам спасибо. А теперь вы будто мама для всего нашего города. Мы все ходим в ваших шарфах. Мне кажется, если их сложить все вместе, они укроют его. Вы укутали нас своим теплом и любовью. Мне очень хотелось сделать то же самое для вас. Поверьте, я очень усердно вкладывал любовь, тепло и крепкое здоровье в каждую петельку, чтобы вы еще долго могли радовать нас своими вязаными шарфами.
— Ох, милый, — прослезилась старушка, — он и впрямь получился такой красивый! Как же мне повезло жить в таком чудесном городе с такими чудесными людьми.
