После двадцатилетней работы медсестрой в стенах нашего необычного дома при психиатрии, всё ещё не перестаю удивляться, когда знакомлюсь с новыми пациентами с ограниченными возможностями. Я всё ещё пытаюсь установить причины, которые приводят их в наш дом в статусе больных. Мысли о несправедливо устроенном мире не оставляют меня в покое. Всё чаще и чаще думаю о том, что долголетие – вещь хорошая, если достичь его хотя бы в относительном здравии.
Как же можно уберечься от случаев деменции? Как продлить годы нормального умственного существования? Если бы это было так просто, то многие последовали бы советам и рекомендациям учёных, и в мире стало бы меньше горя, разлук, больше радостных и счастливых дней в старости у каждого, переступившего её порог.
После шестидясяти прожитых лет, и я начала ощущать её приближение. Состояние здоровья явилось вынужденной паузой в трудовой деятельности. В настоящее время испытываю на себе изменение закона о пенсии, принятого в Германии несколько лет назад. Знаю только, что должна работать до шестидесяти пяти с половиной лет. Один год трудовой деятельности ещё впереди. Смогу ли? Справляюсь ли с физическими и психическими нагрузками на рабочем месте?
Нет, я никого не осуждаю, я просто пытаюсь понять, как сохранить долголетие в отношении себя и людей, занятых в сфере тяжёлого физического и психического труда. Законы в стране гуманны, но каждый из нас в определённый срок остаётся один на один в мире людей со своим одиночеством. Страшно в этом то, что каждый может провалиться в тёмную яму безысходности, откуда уже нет выхода. И при этом никто не будет виноват. Это станет просто фактом из жизни одного из граждан с несколькими строками в истории болезни.
Сегодня мой первый рабочий день после длительного перерыва. За два года, в которые я не была в отделении, наполовину сменился персонал и осталось только треть пациентов-жильцов, знакомых мне по прошлым годам.
Ну, что ж! Начну знакомство с новыми обитателями нашего странного дома. И подойду к ним с тем же критерием, который давно определила своим жизненным принципом: „Не навреди!“.
Беру в руки историю болезни новой обитательницы дома и читаю строки, наполненные теплом коллег, писавших их: „Frau X. любит природу, знает названия многих растений, любит кактусы. Она обладает прекрасными способностями в оформлении декораций, связанных с различными временами года. Пациентка чувствует себя ответственной за чистоту и порядок. Долгие годы работала няней в доме престарелых. В настоящее время отсутствует ориентация во времени и в пространстве“.
В процессе жизни ко всему привыкаешь, но чувство сострадания невозможно искоренить, если оно тебе присуще. Уже несколько рабочих смен наблюдаю за этой шестидесяти шестилетней женщиной, которая тоже следит за мной. Я часто ловлю на себе её взгляд, полный растерянности и страха. Сегодня решаюсь с ней заговорить. Меня интересует:
Кто она? Что привело её к нам в дом престарелых при психиатрии? Почему она здесь?
На вопрос:
„Где вы родились?“ – она отвечает одним словом: „Фрайбург“. Смотрит на меня вопросительно и смущённо. Она не знает сколько ей лет и когда родилась. „Мне бы хотелось самой это узнать“, – отвечает она мне доверительно, чуть смущённо и в то же время с опаской. Я предлагаю пройти в кабинет медсестёр, достаю её личное дело и называю дату рождения. Женщина улыбается: „Да, да, именно 10-го сентября. Вы правы“. Я провожаю её в комнату, где она проживает, но ей не хочется оставаться в ней. Она держит меня за руку, не отпускает, боится остаться одна.
– Вы знаете, – говорит она мне тихо, – я не знаю, где здесь туалет. Не поможете ли Вы мне его отыскать?
– Да, конечно, – отвечаю я и подвожу её к нужной ей комнате. Завожу внутрь. Оставляю одну.
Женщина, ни на минуту не задерживаясь там, выходит вслед за мной. Понимаю, что ей нужна помощь. Она улыбается мне доверчиво и говорит тихо: „Мне так стыдно, так стыдно…“
В тот день я провела в обществе этой необычной женщины достаточно времени, чтобы понять, что она не знает: Кто она? Почему она здесь? Не знает людей, её окружающих, и боится, страшно боится сделать что-нибудь не так, сказать что-нибудь не то.
Она родилась в конце сороковых годов. Почти моя ровесница. В семье было много сестёр и братьев. Женщина их не помнит. Они её не навещают. Узнать какие-то сведения о ней почти невозможно. Приходит мысль: в этом трудность и для научных исследований такого рода индивидуальных случаев. Может, врач-психиатр знает больше, но сведения, известные ему, не всегда открыты нам, обслуживающему персоналу.
Сама женщина, с чистыми как родник голубыми глазами, говорит, что училась в школе, потом долгие годы работала продавцом в мясном магазине.
Вероятно, прочитанные мною сведения медсестёр, охватывают только последние годы её трудовой деятельности, а память женщины подсказывает ей что-то из далёкого прошлого? Может быть.
Узнаю от коллег, что у неё два сына. Один посещает её иногда. Она была замужем, разведена. Бывший муж несколько лет назад умер.
Две строки, написанные мною, а в них вошла целая жизнь обычной женщины из нашей среды, труженицы, матери семейства, наверное, когда-то счастливой, но и испытавшей моменты разочарования, отчаяния, понимания своей ненужности в мире подавленных страстей и тяжёлых взаимоотношений. Если бы знать, что так оно сложится, так завяжутся узелки, которые уже не смогут больше развязаться, и стянут её сущность в один узел, из которого больше нет выхода в мир светлых радостных мгновений. И тут уже ей не помочь. И сама она бессильна что-нибудь сделать.
Может, я ещё продолжу рассказ об этой интересной обитательнице дома при психиатрии, когда её получше узнаю, и, может быть, найду подход к её сердцу, к ниточкам мыслей, которые ещё функционируют, как и физическое тело на первый взгляд красивой интеллигентной женщины, с которой случилась беда, перед которой меркнут звёзды и ужасается каждая клеточка моего организма…
Так что же это? Что может ожидать меня через год трудовой деятельности в стенах „родной“ психиатрии? Страх сковывает. Жуткий страх перед неизвестностью.
Что определяет срок выживания в здравии до старости? Нам это неведомо, как и то, когда наступит последняя минута, связывающая нас с этим миром? И слава богу! Иначе бы нам просто не выстоять, не преодолеть, не обрести покой.
Уже хорошо, что от природы дано наслаждаться тем, что несёт за собой новый день, в который утром открываешь глаза и слышишь музыку души ближнего: мужа ли, жены, соседей по площадке, коллег по работе, прохожего, стороннего наблюдателя твоей судьбы, виртуального собеседника, который сам на твоём уровне внутреннего одиночества пытается понять, что же принесёт ему сегодняшний день, в который он, может быть, тоже присел у монитора и написал историю бедной души, поддавшись внутреннему порыву сострадания ко всему живому в реальном мире…
А нереальный мир? Он молчит в ответ на просьбу – приоткрыть хоть на мгновение занавес будущего.
