Как и на чём куда-то доехать – этим всегда занимался муж. В этот раз я тоже не вмешивалась и только на платформе узнала, что поезд у нас проходящий. Долгая, минут сорок, стоянка, пассажиров немного, наше купе ближайшее к проводникам и туалету. Но я всё равно была недовольна.
Полночь. Два места в купе заняты. Почему-то я сразу поняла, что эти люди вместе. С верхней полки на меня смотрел волосатый живот, нависающий над брючным ремнём. Внизу кто-то тихонько возился, то и дело подтягивая сползающее одеяло.
Муж включил ночник и начал пристраивать под нижней полкой наши чемоданы. Он двигал их туда-сюда, менял местами, как будто играл в гигантские пятнашки с всего-то двумя фишками. Почему он так долго копается? Мне казалось, мы разбудили того, кто спал на нижней полке, и хотелось быстрее устроиться. Не было никакого шанса вести себя бесшумно с двумя чемоданами в узком пространстве купе, но с каждым движением мужа я всё больше раздражалась.
Наконец чемоданы удалось уместить. Я взялась за пакет с постельным бельём, который оглушительно шуршал, но муж сказал: «Подожди, зай. Тут что-то с полкой не так. Она слишком узкая». Он давил на полку с разных сторон, дёргать её, а я шипела ему в ухо: «Что ты делаешь? Зачем это? Объясни мне! Оставь всё как было!» Он молчал, я злилась, а на соседней нижней полке по-прежнему кто-то возился.
В итоге муж нашёл какой-то рычаг и опустил мягкую спинку. Полка перестала выглядеть уютным диваном, зато теперь её ширины было достаточно для моего немаленького тела. Это ведь только муж не замечает 20 килограммов, набранных за годы жизни с ним.
Мы быстро справились с бельём, по очереди сходили в туалет и улеглись, пожелав друг другу спокойной ночи. Я погасила свет.
Не прошло и двух минут, как с нижней полки вскочила – теперь это стало очевидно – женщина. По той ярости, с которой она метала наверх свои вещи, я поняла, что она уже несколько часов пыталась уснуть на узкой неразобранной полке. Поэтому у неё всё время сползало одеяло – ему просто не было места.
Чтобы помочь ей, я включила свет.
Моя ровесница. Длинные чёрные волосы, тонкие руки, узкие щиколотки и мягкое, рыхлое тело, которое эти тонкие птичьи косточки защищает. Тело, которое и обнимать-то страшно: ещё сломаешь что-нибудь.
– Как вы это сделали? – она тут же обернулась ко мне. – Я так мучаюсь! Я не знала, что…
Мой муж свесил ноги с верхней полки.
– Нет, не вставайте! Только скажите, как сделать.
– Вон там кулачок, поверните.
Она проследила за рукой мужа, нашла механизм, мгновение – и её полка стала такой же широкой, как моя.
– Ну всё, выключайте, – повернулась она ко мне. – Спасибо вам огромное!
Только тут я заметила, что мы всё время говорили шёпотом. По инерции, наверное: ночь, темнота. Её мужа мы трое не побеспокоили: всё происходило под аккомпанемент его храпа.
В половине седьмого я проснулась и решила, пока все спят, почистить зубы и умыться. А вернувшись, почувствовала, как душно у нас в купе. Вышла в коридор, поскреблась к проводникам и попросила чаю, пообещав заплатить попозже. Пристроилась у окна, поставила стакан в фирменном подстаканнике на перила, но держала его – перила-то круглые.
Пожалела, что оставила телефон в купе: хорошее фото можно было сделать на фоне лугов за окном. Ведь что нас привлекает в чае в поезде? Антураж! Муж бы надо мной опять поржал. Ой, ну что всё муж да муж!
Тут из купе вышла наша соседка. В длинной юбке и трикотажной майке – похоже, она в них и спала; непричёсанная. Встала рядом.
– У вас такой заботливый муж! А мой даже не проснулся. Никакой помощи, никогда.
Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь подобающее. Например, что мужа можно и попросить. Но она продолжала:
– Двадцать лет вместе, и каждый сам по себе. У нас очень интересная жизнь! Но у каждого своя.
– Ну, сейчас-то вы вместе.
– Вместе? Что вы! Мы просто едем в одном купе.
Она что-то ещё говорила. Я поняла, что мне необязательно отвечать: ей нужен был слушатель, а не собеседник. Под её щебетание я погрузилась в собственные мысли и вынырнула, только услышав:
–… а ваш такой молодец, сначала о вас подумал!
Сказать ей, что в этой поездке мы приняли решение развестись?
