1941 год, сентябрь. Гуляйполе. Погрузка в вагон.
Пётр лежал в посадке в тени большого дуба, равнодушно наблюдая за видоизменениями молочно-белого облака. Из бесформенной массы оно вдруг начало превращаться в расправившую крылья, стремящуюся к солнцу птицу, но не завершив этой перестройки, приобрело форму огромной акулы, раскрывшей необъятную пасть.
Символичными казались эти преобразования именно здесь, в Гуляйполе, центре украинской безгранично-анархической свободы. Мог ли предполагать Батька Махно всего каких-то двадцать с небольшим лет назад, во что превратится его столица?! Но факт остаётся фактом: сегодня это – маленький винтик в разладившемся советском государственном механизме… Ещё один противотанковый ёж на пути немецкой военной армады…
И всё же, с другой стороны, почему именно в Гуляйполе нашёлся человек, проявивший сострадание и содействие судьбе совершенно незнакомых, чужих для него людей?.. Может, дух воли и братского коллективизма до сих пор витает в здешнем воздухе?!
– В колонну по три стройся! – сержант госбезопасности Ароськин старался отдавать команды как можно громче. – Приготовиться к посадке в вагоны.
Только что посыльный от военного коменданта сообщил о скором прибытии состава, в котором перевозили заключённых, и сержант делал всё возможное, чтобы не упустить свой шанс и избавиться, наконец, от непомерных физических лишений и морального груза ответственности.
Пётр глубоко вдохнул, задержал на мгновение в лёгких воздух, затем сделал резкий выдох и рывком поднялся. Люди копошились, как в муравейнике, пытаясь занять, с их точки зрения, более выгодное место в колонне, но молодому человеку хотелось довести до логического завершения свои рассуждения о роли случайностей и закономерностей в жизни. Поэтому он пристроился в первом попавшемся участке строя и снова переключился на историко-философский экскурс.
Команды Ароськина до поры до времени служили лишь фоном для мелькающих в воображении ярких картин революции, гражданской войны, индустриализации… И только пронзительный гудок паровоза, прорвавшийся сквозь нарастающий гул механизмов, вернул Петра к суровой действительности. Когда состав остановился, колонна двинулась к месту погрузки. С огорчением Пётр обнаружил, что находится в хвосте строя, а значит, сможет влезть в долгожданный вагон лишь в последних рядах.
Лязг открывающихся засовов смешался с распоряжениями военного коменданта и отчаянными криками охраны. Когда отодвинулись ворота вагона, Ароськиным овладело сомнение: на самой кромке пола, плотно прижавшись друг к другу стояли люди. Попытки их потеснить, предпринятые подчинёнными сержанта, не привели к желаемому результату.
И тогда в дело включились два амбала, предусмотрительно присланные на помощь комендантом. Предвидя проблемную ситуацию, последний выделил для погрузки заключённых самых опытных своих людей. Яростно матерясь, они начали штыками тыкать в спины стоящих у края вагона. В ответ волна человеческих тел, изрыгая ругательства, каким-то непостижимым образом колыхнулась внутрь, освободив некоторое место. Тут же к зоне посадки подъехала подвода, и зеки, по очереди влезая на неё, перебирались, подталкиваемые военными, на незанятую площадку вагона. Едва забравшихся ожидала судьба предыдущих: сначала их спины принимали удары прикладов, а через пару мгновений – и уколы штыков. Поэтому новые «пассажиры» из кожи вон лезли, лишь бы не замешкаться у входа, сломя голову, проталкивались внутрь, рьяно работая локтями и всем телом.
Однако даже такая жестокая технология не позволила вместить всю группу Ароськина. Как ни силились охранники, всё же пять человек, в числе которых оказался и Пётр, никак не могли втиснуться в середину вагона.
Когда в ответ на очередной укол штыком один из заключённых истошно закричал и вывалился назад на подводу, хватаясь за окровавленный бок, амбалы изменили тактику. По их команде охранники начали потихоньку задвигать ворота, а здоровилы с каждым таким движением прилагали максимум усилий, чтобы засунуть очередного заключённого в пространство у внутренней поверхности ворот. Ещё один плюс такого способа заключался и в том, что «пассажир» сам всячески цеплялся за край ворот, тем самым принимая участие в своей погрузке.
Наконец очередь дошла и до Петра. Он был предпоследним, но щель между воротами и стеной вагона составляла уже меньше метра. Петя несколько раз с силой ударил сапогом по ногам людей, стоящих у кромки ворот, и смог поставить на освободившийся пятачок одну ногу. Затем он ухватился обеими руками за край ворот, и оттолкнувшись другой ногой от подводы, сделал отчаянное усилие, чтобы проскользнуть внутрь. Но тщетно: хотя в первый момент удалось немного оттеснить спрессованную человеческую массу, удержаться на отвоёванном плацдарме не представлялось возможным – толпа выдавила его обратно.
– Давай ещё раз точно так же, но только после того, как я кольну, – тихо пробормотал один из организаторов загрузки на ухо Петру. – Попробуй на секунду зацепиться плечом, а в это время ребята двинут ворота.
Парень не успел удивиться хладнокровному указанию только что неистово орущего человека, как тот тут же истерически завизжал:
– Заколю! Скотина! Гад! – штык вонзился в спину человека, стоящего перед Петром.
Тот дёрнулся от боли, и в этот момент Петя вложил всю силу в повторение своего манёвра. Он почувствовал, как плечо зацепилось за что-то твёрдое. Почти в это же мгновение прогремел выстрел в воздух, люди инстинктивно вздрогнули, и ворота подались ещё на несколько сантиметров.
Здоровенный амбал, ухватившись двумя руками за края прохода, упёрся сапожищем в Петину спину и сделал огромное усилие. Парень взвыл от боли, рванулся в сторону и почувствовал спиной твёрдую поверхность.
Ещё несколько минут было потрачено на втискивание последнего заключённого и закрывание ворот.
И только когда лязг железа прекратился, Пётр смог отвлечься от этого неистового действа, увлёкшего всего его без остатка.
1925 год, октябрь. Томаковка. Первый урок в школе.
В подготовительном классе пятилетний Петя стал самым младшим и самым меньшим учеником. Он начинал учёбу, считай, с середины года, когда больше половины материала было уже пройдено. И директор школы, и учительница, Ольга Филипповна, без энтузиазма отнеслись к появлению совсем крохотного и неподготовленного малыша. Идя навстречу уговорам родителей, они согласились, в порядке эксперимента, посадить Петю одного за последнюю парту, чтобы меньше мешал, но поставили условие, что Данил заберёт сына по первому их требованию.
Свой первый учебный день мальчишка тихонько просидел за последней партой. Строго предупреждённый и отцом, и учителями о необходимости соблюдения тишины, он слишком ответственно отнёсся к этому, и до конца занятий не проронил ни слова. Все передние парты были заняты более старшими, а кое-где даже великовозрастными, учениками. Поэтому, чтобы видеть учителя и всё происходящее у доски, Пете пришлось сесть на самый край сидения. За неимением другого занятия, он всё внимание сосредоточил на учебном процессе.
Первым уроком, на который попал мальчуган, оказалась арифметика. Многие одноклассники, уже усвоившие за полгода учёбы азы счёта, наперебой тянули руки, бойко отвечали на вопросы учительницы, раскладывали палочки по кучкам, а затем по команде производили с ними какие-то загадочные перемещения. Поначалу школьное действо показалось Пете какой-то непонятной тарабарщиной. Он всё ждал, когда же учительница расскажет сказку или историю. И действительно, Ольга Филипповна начала рассказывать историю, но на таком же тарабарском языке цифр, палочек и фигурок. Настроение малыша ухудшилось; ему скучно было слушать слова, которых он не понимал. Новоиспечённого ученика так и подмывало спросить, когда же наконец будет сказка. Но, припугнутый строгостью школьных порядков, он сдерживался и терпеливо ждал. Его выдержка была вознаграждена на втором уроке – уроке чтения. Буквально в самом начале занятия учительница принялась выразительно читать интересную сказку про Ивасика-Телесика. Петя воспрял духом: он любил сказки больше всего на свете и готов был слушать их часами. Но до конца сказка дочитана не была. Вместо этого Ольга Филипповна заставила ребят повторно читать уже известный текст. Большинство из них читали медленно, с запинками и ошибками, что вызвало раздражение Пети. Всё же он опять сдержался: как бы то ни было, в школе было интереснее, чем сидеть дома взаперти. К вящей радости пацана, в конце урока учительница продолжила чтение теперь уже следующей части сказки, но опять прервалась на полпути, только разворошив любопытство подопечных.
– Желающие могут дома самостоятельно дочитать всю сказку до конца и рассказать нам на следующем уроке чтения, чем она закончилась, – лукаво улыбаясь, подвела итог урока Ольга Филипповна. – За это всем справившимся обещаю поставить пятёрки!
На третьем уроке учительница дала Пете ручку и лист бумаги. Аккуратно макая перо в чернильницу, мальчик старательно пытался выводить такие же палочки и закорючки, какие нарисовала преподавательница. Эта работа у него получалась довольно бойко, хотя и сопровождалась несколькими кляксами. Подбодрённый наставницей, в конце урока он уже написал первую в своей жизни строку букв «і».
Прозвенел звонок, и дети с раскрытыми тетрадками и дневниками выстроились возле учительницы. Та ставила оценки, параллельно нахваливая одних и журя других. У Пети не было дневника, но он вместе со всеми стал в очередь, держа в руках лист бумаги со своей работой.
– Ну как, понравилось тебе в школе? – спросила Ольга Филипповна малыша, вопросительно смотревшего на неё чистыми глазами.
– Понравилось, но что было дальше с Ивасиком и чем закончилась сказка? – задал Петя вопрос, мучивший его уже битый час.
– Узнать это тебе может помочь старший брат Коля. Попроси его прочитать сказку до конца. А на следующем уроке чтения вместе с Колей расскажете нам, что же было дальше. Ты молодец, умничка, вёл себя на уроках хорошо, научился писать букву «і». За это я поставлю тебе пятёрку. – С этими словами учительница записала что-то на Петином листе. – И скажи родителям, чтобы купили тебе тетрадку, или хотя бы несколько листов бумаги.
Домой Петя летел как на крыльях. Сдерживаемая во время уроков кипучая энергия мальчишки выплеснулась наружу. Он то бегал вокруг Коли, размахивая листом с первой в его жизни пятёркой, то радостно кричал, то пересказывал отрывок услышанной сказки. Брату же не было так весело: он в тот день получил только тройку и готовился к выговору тёти.
Но на этот раз очередь до Коли не дошла. Переполненный эмоциями, Петя первым заскочил в дом, мигом бросился к матери, запрыгнул ей на руки и засыпал пространным потоком информации:
– Мама, мама, смотри: я получил в школе пятёрку! – закричал он, показывая матери лист со своими каракулями и отметкой. – Учительница сказала, что я молодец, что я умничка! Мама, мама, я научился писать букву «і»! Это совсем не сложно! А ещё Ольга Филипповна читала нам сказку про Ивасика-Телесика! Она сказала, чтобы мы вместе с Колей дочитали её до конца и рассказали, чем она закончилась! Мамочка, а учительница сказала, что мне нужно купить тетрадку или листики!..
– А ты себя хорошо вёл, не баловался? – строго спросила Мария сына.
– Нет, нет! Я тихо сидел и слушался учительницу!
– Ну что же, тогда купим тебе тетрадку.
– Мама, а ты научишь меня считать? В классе все детки умеют считать, они раскладывают палочки на кучки и отвечают, сколько палочек в кучке.
– Вот придёт вечером папа и ты попросишь его: он у нас бухгалтер и умеет считать лучше всех в посёлке, – с оттенком гордости в голосе посоветовала женщина. – А пока поешьте и бегите на улицу гулять! – обратилась она к ребятам и легонько подтолкнула их к кухонному столу, на котором стояли две дымящиеся миски с борщом и пирамидка из кусков хлеба.
– Хорошо! – радостно воскликнули пацаны и принялись обедать; оба были довольны: Петя – вниманием матери, а Коля – тем, что этого внимания на него не хватило.
Продолжение следует…
