Глава 8.
Actus purus (Чистое действие)
(воскресенье,10 апреля 1904 года)
Легкий давешний хмель как рукой сняло. Савва лихорадочно размышлял. Злодей, тот, что стрелял в Назара Кузьмича и благополучно выпрыгнул в окно вагона первого класса – жив получается. (А ведь и правда – тогда, в первые же часы после начала расследования дела о нападении, полицейский наряд проследовал вдоль железнодорожной колеи от Александровска чуть ли не до самого Кужугума и ни тела, ни следов крови или даже просто следов падения не обнаружил). В том, что это был именно он, Савва уже не сомневался. Разве можно забыть этот взгляд и звериный оскал? Тут уж и захочешь, а не сможешь!
Вот и открылась причина сегодняшнего беспокойства! Именно присутствие и взгляд этого человека ощущал Савва весь вечер. Но с какой целью он следил за посетителями ресторанной залы? Объектом его наблюдения был сам Савва? Он стремился избавиться от видевшего его в вагоне и способного опознать полицейского агента?
Не сходится. Иначе бы злодей не показывался у пролетки. Дождался бы, наблюдая где-нибудь в отдалении, пока Савва выкурит у ресторанных дверей папиросу, в раздумьях, как распорядиться остатками ночи, и, скорее всего, отправится домой. Тогда бы тихо проследовал за ним и напал внезапно, благо – темных подворотен во дворах и на Екатеринославской, и на Николаевской, где квартировал Савва, хватает с избытком. Да и коли б даже Савва отправился не домой, а к девицам, в дом терпимости, то встретил его не здесь у «Гранд-Отеля», а в ином месте, менее людном и освещенном.
Значит снова ошибка в рассуждениях. И этот след ложный. А цель злодея – не Савва, а сам мелитопольский купчик. Ну не сообщник же он вагонному грабителю и убийце? Такому – не по чину. К тому же был, неподдельно, слишком шумен и пьян. От такого сообщника больше вреда, нежели пользы.
Как же поступить? Вызвать к ресторации полицейского, кого-нибудь из обязательно дежурящих поблизости на Базарной площади городовых? Протелефонировать прямо из залы, или где у них там располагается телефонный аппарат, в участок? Сообщить, что злодей направляется на пролетке извозчика номер… (а какой, кстати, номер, этого Савва, к своему стыду – ай, да сыщик, так и не запомнил, не обратил в смятении внимания!) с седоком в сторону Южного вокзала и попытаться организовать там достойную встречу? Не успеть. Да и ещё вилами по воде писано, что пролётка направится к вокзалу.
Значит действовать придется самому. Надеясь исключительно на удачу и возможные благоприятные обстоятельства, то, что зачастую называют коротко – «авось». Не на помощь же горожан в оказании полицейского расследования наивно рассчитывать!
Савва в растерянности огляделся по сторонам. Ждать извозчика для организации преследования – дело гиблое. Пролетка вывернула за угол на Кузнечную лишь мгновение назад. Если, без дальнейших раздумий и колебаний, броситься бежать вослед – возможно угнаться.
Савва припустил бегом, что было мочи, достаточно сильно наклонив тело и взяв с места мощный, но короткий, сажень в десять, стартовый разгон, как заправский спортсмэн-бегун на средние дистанции или даже стайер. Вслед ему, подивившись чудному, неодобрительно покачал головой встревоженный шумом полусонный швейцар, мирно дремавший до той поры у дверей располагавшегося рядом с ресторацией фешенебельного отеля «Россия».
Дальше по улице, прямо за престижными заведениями, сразу пошли убогие деревянные, кое где обложенные кирпичом домишки и лавки – земельные участки семейства местного купца Щедровича. Многоуважаемые Лев Исаакович и Ревекка Марковна, как известно, давно подали в Управу заявку на предстоящую обширную застройку доходными домами, призванными украсить квартал и способствовать городскому процветанию. Только когда это ещё будет, с неприязнью подумал Савва, стараясь не споткнуться о щербатую кладку булыжной мостовой, может лет через десять? А то и вовсе никогда – у нас ведь всегда всё больше прожектерством и завершается. Продаст Щедрович под застройку землю своим иудейским собратьям, налепят мазанок и будут, как стрижи вокруг них виться, червячков деткам носить.
Забег, судя по всему, предстоял длительный и бежать надо было по возможности правильно. Не отвлекаясь на неуместное. Так, как поучали опытные наставники по гимнастике и атлетике ещё в гимназии. А правильно бежать в сложившихся обстоятельствах – это бежать как можно дольше, экономя энергию, и по возможности быстро. Тело держать вертикально, разве что – чуть склоняться вперед при увеличении скорости. Руки согнуть в локте, не оттопыривать. Плечи расслабить и отвести назад. Голову сделать продолжением туловища. Смотреть прямо. Отталкиваться ногой легко, вполсилы, приземляться мягко, без выхлеста вперёд, сперва на носок, а потом уже и на всю стопу. Только так и удастся сохранить нужный темп и скорость.
Когда бежишь – хорошо наблюдать за собой и считать, думал Савва, это с одной стороны расслабляет, а с другой – дисциплинирует и придает уверенности. Длина шага – минимум маховая сажень или два с половиной аршина. Таких шагов, для соблюдения правильного ритма, надо делать в минуту не менее ста восьмидесяти. Дышать надо ртом, акцентируя выдох, один дыхательный цикл «вдох-выдох» – на шесть шагов…
Он выбежал на Кузнечную улицу. Позади справа осталось пересечение с Николаевской. На удивление пустынная стоянка извозчиков на Биржевой площади. Впившийся в сплетение улиц остроконечный угол здания гостиницы «Большая Московская» с аптекарским магазином в основании. Чернеющие, соответственно поздней поре, безжизненные постройки городской кузни. Впереди слева, прямо перед Шенвизским мостом, едва виделись еврейские купальни. А вот искомое – пролетку, уже даже когда бежал по Кузнечной, Савва совсем не видел. Ни перед мостом, ни на самом мосту. И дальше, за рекой, в полутьме – ничего. Лишь по обе стороны от пустынной мостовой, угадывалась чинно спящая колония фризов. Поселок немчинов-меннонитов с игривым названием «Красивый луг».
Реклама 10
Пролетку Савва заметил лишь когда добежал до реки. Саженях в двадцати, сразу за мостом. На обочине, впереди, чуть справа. Лошадь смирно, чуть похрапывая и опустив голову к земле, что-то жевала. Полог был опущен. А извозчика и седоков в пролетке не было. Савва с удовлетворением отметил, что номер под фонарем пролетки был замаран, видимо нарочно, потому-то он и не смог его разглядеть и запомнить, а стало быть, винил он себя вовсе зазря.
Откуда-то снизу из-под моста раздался негромкий всплеск. Словно била хвостом крупная рыба. Или аккуратно, без замаха, в воду сбросили что-то тяжелое. Савва замер и прислушался. А когда увидел двоих, ловко пробирающихся наверх по склону в камышовой поросли, не заботясь о сохранности парадной одежды, упал, прижался к булыжникам. Вот они, субчики, вагонный грабитель и его сообщник-извозчик! А безвинного загулявшего купчину, надо полагать, искать теперь определенно под мостом, на дне Московки. А то и вовсе в Днепре, куда его вскоре унесет течением. Савва чуть слышно цокнул языком и сожалеюще качнул головой. Вот ведь как случается: планы, небось, строил, сердешный, веселился, а пошел на корм рыбам. Или того хуже – всплывет через пару-тройку дней склизлой и опухшей гнилостной колодой, в которой-то и обличье человеческое не разглядеть. Так и запишут – неизвестное лицо. И закопают без почета и должного внимания.
Злодеи выбрались по откосу к дороге, ходко, но без суеты направились к пролетке. Вагонный грабитель уселся сзади, а извозчик, прежде чем забраться на козлы, тщательно очистил тряпицей от налепленной грязи номер пролетки.
Пролетка неспешно тронулась в сторону вокзала. Вот уж точно, усмехнулся Савва, сколько с фатумом не борись, а от судьбы не уйдешь. Дорога ему выпадала сегодня одна – к девицам. Туда на Привокзальную. Осталось только проследить куда направятся злодеи. Бежать придется в отдалении, но теперь уж он пролетку из виду точно не упустит. Сперва между сонными пряничными домиками колонии Шенвизе, затем, оставив справа, в стороне, лютеранское кладбище и чугуноплавильню, между цехами многочисленных здесь заводов по изготовлению земельных машин. Всех заводчиков-немчинов, столь охочих до производства диковинных и недешёвых механических орудий для сбора и обработки местного щедрого хлебушка сразу и не упомнишь: Копп, Гильдебрант, Присс – и это лишь начало. А ещё и – Лепп с Вильманом…
Ну да Бог с ними, с заводчиками, пусть богатеют себе и державе во благо. Лишь бы злодеев вновь не упустить. Не ровён час, свернут в один из узких проездов между цехов. Главное – довести до площади. А там обязательно найдется кто-нибудь из нижних полицейских чинов для поддержки в организации задержания.
Чуток не доезжая до площади, пролетка сбавила ход. А потом и вовсе остановилась. Савва тоже замедлился. Спрятался за дерево. Седок ловко выпрыгнул из пролетки, прощально махнул вслед тут же резко тронувшему с места извозчику и, сторожко оглянувшись по сторонам, зашагал в сторону площади.
Всё это время Савва не терял злодея из виду, следовал за ним, крадучись, перебегая от дерева к дереву, от изгороди из живого кустарника, который в последнее время всё чаще стали высаживать вдоль мостовых и пешеходных дорожек, к изгороди.
Удивительное дело, но направлялся злодей именно в то место, о котором ещё с утра размышлял, взвешивая, решая и сомневаясь, сам Савва – в дом терпимости госпожи Колокольцевой.
Савва удовлетворенно хмыкнул: дело понятное, да и любой мало-мальски знающий доктор медицины подтвердит, сейчас злодею надо не только повышенное напряжение, но тяжкий груз с души снять. Каким бы ты ни был, прожжённым да опытным, но лишить жизни человека, не в запале схватки, а расчетливо, без спешки – ой как не просто. Да и в запале всяко может случиться. Как давеча с Назаром Кузьмичом. Узнал же злодея, а стрелять не стал, дрогнула рука.
После смертоубийства все успокоения ищут. Кто в хмельном забвении. Кто – потребляя аптечный кокаин, нюхая эфир или покуривая опиаты в тайных курильнях. А иные разрядку в женском теле находят. Ласкают безудержно. Или столь же безудержно терзают. Девицы для этого в самый раз.
Сейчас, рассуждал Савва, главное – подобраться незаметно, поближе к чугунной увитой плющом узорчатой решётке – ограде заведения, убедиться, что злодей в дом Колокольцевой не на минутку заглянул. Покараулить чуток у парадной, проследить, чтобы не выскользнул черным ходом, а там метнуться кабанчиком на станцию за подмогой. «Возьмем субчика! – ликовал Савва – Ей-богу, возьмем! Тепленького. В исподнем, прямо из постели от мадамки».
Савва представил, как обвиснет злодей в руках городовых. Как он, Савва, возьмет в руки револьвер злодея, который тот так и не успеет выхватить из-под подушки. Револьвер, из которого злодей в ту страшную ночь стрелял в Назара Кузьмича. Как посмотрит пронзительно, уже без страха и смятения, в его волчьи злые глаза, и как злодей отведет взгляд и опустит глаза долу.
– Мил человек, папиросочкой не богат-ли? – прервал его мысли протяжный, с ленцой и ехидцей, смешливый голос, внезапно раздавшийся сзади. – Угостил бы, Христа ради!
Савва вздрогнул и резко обернулся. Перед ним стояли пятеро крепких ребят. По виду босяки из местных. Алексеевские, Конкрыновские или Новониколаевские. Может даже из нового поселка, что расстроился за станцией и железнодорожными мастерскими.
– Да ты, барин, не пужайся! –заметив Саввину растерянность, загоготал говоривший. – Пужливым к метёлкам никак нельзя. У пужливого заместо оглобли – он, под дружный гогот сзади, сделал непристойный жест: согнул руку в локте, сжал кулак и приподнял, ударив по ней другой – елдак кобыльим хвостом по земле волочится. А поделишься куревом, мы тебя всей гурьбой благословим на подвиг. Так что не жмись, фраерок, от пятка дарёных папиросок у тебя не убудет.
– Постой-ка! А ведь это не барин! И не фраер городской, залетный. Слышь, Серый! – обратился кто-то из босяков к насмешнику. – Это Савка! Легавый. Тот самый, который с Кузьмичом, цепным псом, Бобыря у Марухи на хате взял!
Савва узнал голос. Точно – Алексеевские. Мелкая воровская босота, промышлявшая среди прибывших в город пассажиров. Он дернулся было, но его подхватили под руки. Сразу с двух сторон.
– Не барин, говоришь…– смешливый Серый неторопливо, чуть раскачиваясь при ходьбе, подошел к Савве почти вплотную, заглянул в глаза, цыкнул. – А вот с легавыми, мил человек, у нас совсем другой разговор…
Когда он достал заточку Савва не успел заметить. Заметил лишь тусклый блеск мелькнувшего на долю мгновения перед глазами лезвия, узкого и не очень длинного. И успел почувствовать стремительный колющий удар чуть пониже кадыка в моментально покрывшуюся испариной впадину.
А потом вовсе перестал чувствовать…
Поролжение следует…
