Тайна «Richmond Palace» (окончание)

А произошло вот что: из комнаты одного из постояльцев в Richmond Palace пропало кольцо. Платиновое. С восьмикаратным бриллиантом. Внутри кольца шла выгравированная надпись «Кисоньке от Кисаньки – навсегда». Поднимать шум из-за такой мелочи никто бы и не стал, но…

– Я буду с вами предельно откровенна, – сказала Владислава Юльевна и вздохнула. Саймон в подкишечнике почувствовал, насколько высоко оказываемое ему доверие.

– Понимаете, это кольцо – мой подарок одному человеку. На день рождения. Да-да, бывает, – улыбнулась она, видя удивление на лице детектива. – Мы живем в такое время, когда чистые человеческие отношения и чувства отходят на второй план, уступая место предрассудкам и меркантилизму. (Саймон отметил про себя последнее слово и решил позже спросить Алевтину, что оно значит. Но его шестое чувство подсказывало, что что-то плохое).

– Многие считают, что только мужчина должен делать женщине красивые и дорогие подарки, а она – только принимать. Многие, но не я! Забудьте все, что вы обо мне читали и слышали! Здесь, – Владислава Юльевна поднесла руку к правой груди, но, спохватившись, быстро перенесла на левую, – бьется сердце. И я, также как все, по земле хожу, и счастья себе прошу. И вот, в последний раз, года четыре назад, мне оно было подарено. И где, как не в Городе-любви, Городе-светоче, такое может произойти? Вы понимаете, о чем я?

Безусловно, Саймон ее понимал. Он, правда, не знал, где находятся эти города, но было ясно, что где-то за границей.

– Прекрасный человек. Потомок эмигрантов, граф. Долгорукий-Отрепьев-де Голль-Ривери. Дед бежал из Парижа после войны, боялся коммунистов. В Гваделупе владел плантациями сахарного тростника. Его сын женился на очаровательной мулатке, дочери губернатора. Жан – младший из них. Посмотрите…

Владислава Юльевна подошла к небольшому секретеру, достала из ящичка рамку-портрет и передала Саймону. Сначала ему показалось, что с фотографии на него смотрит молодой Майкл Джексон. Но приглядевшись повнимательней Петерс уловил различия: запечатленный на фотобумаге был темнее и с торсом, которому мог бы позавидовать сам Денис – старый знакомый Саймона, работающий на входе одного диско-бара на Татарке. Любовно друзья называли его «Вышибала».

– Да, конечно, различима разница в годах, – продолжала Владислава Юльевна, – но для чувств не существует возраста. Вы не находите?

Саймон кивнул. Без сомнения, чувства и эмоции должны были играть главенствующую роль – молодой потомок графов был лет на 30 моложе его собеседницы.

– Не вдаваясь в детали – он приехал в Киев. Представляете: оставил Париж и приехал ко мне! Сюда! C’est pas de l’amour?!

– Се ля ви! – Тонко вставил Саймон и был вознагражден поощряющей улыбкой.

– О, да! Я вижу, вы понимаете! Я слышала о вас, о вашей работе. И рада, что не ошиблась, выбрав именно вас. Мне нужна тонкость, я бы даже сказала – утонченность. Найдите это кольцо!

– Мадам! – Саймон встал и отвесил поклон, едва не стукнувшись лбом об угол стола. – Оно будет найдено. Но мне надо больше информации. Что делал месье в Паласе? Когда случилась пропажа? Где находился месье в тот момент? Предоставит ли мне отель список гостей и персонала?

– Вам будет доступна любая информация, какая вам будет необходима. – Владислава Юльевна нажала на кнопку телефона, – Женя, войди.

Дверь мгновенно отворилась и в кабинет вошел молодой человек. Если не считать рыжих волос и славянских скул, то по торсу он мог бы быть братом Долгорукого-Отрепьева-де Голль-Ривери. Владислава Юльевна оставила их одних и, сославшись на неотложные дела, покинула помещение.

После разговора с Женей ситуация стала принимать для Саймона более выраженные очертания.

В Richmond Palace было всего семь номеров: President, President-Class, President-Extra, President-Super, President-Lux, President-Magnum и President-Lex. Пропажа имела место в последнем, где Жан Долгорукий-Отрепьев-де Голль-Ривери обитал постоянно с момента своей эмиграции, являясь главным управляющим всего Паласа. В остальных расположились гости, приехавшие из различных уголков державы на празднование его дня рождения, которое имело место в воскресенье. Именно тогда и было обнаружено исчезновение: во время праздничного банкета Владислава Юльевна обратила внимание, что безымянный палец юбиляра блещет своей наготой (подарок был преподнесен еще ночью, наедине). В ответ на встревоженный вопрос именинник ответил, что, скорее всего, оставил кольцо в ванной комнате, где принимал душ перед началом торжества. Поиски, однако, ни к чему не привели. После опроса горничных, официантов, водителей и прочей сервисной биомассы с применением полиграфа и иных методов, круг подозреваемых сузился до приглашенных. Принимая, во внимание, что все гости представляли собой сливки общества и пользовались безупречной репутацией, подозрение падало на любого из них.

Осознавая неординарность ситуации и эмоциональную важность искомого объекта, все согласились отсрочить свой отъезд до завершения расследования. Как дедлайн был указан вторник. 20:00.

Саймон принялся за работу. И меньше, чем за 24 часа, пришел к заключению, что разгадка у него в руках. Вернее, разгадка была осязаемой сразу после входа в Палас, но детектив не обратил тогда должного внимания на одну, можно сказать вопиющую деталь. И лишь после бессонной ночи и отягощенного бессонницей утра, во время короткой паузы на массаж в спа, все части пазла стали складываться в единую картину.

Как часто бывает, к разгадке великого ведет маленькая деталь. В практике Саймона это случалось не раз. Однажды это был удар по голове пивной бутылкой. Таким образом, Петерсу стало ясно, что увечья, полученные жертвой, могли быть нанесены только тарой из-под шампанского и, к тому же, импортного стекла. В другой раз – банальная покупка левого софтвера на Петровке. При установке на персональном компе возникла та же самая проблема, что и в расследуемом деле, которое касалось сбоев в общей системе ПВО страны. Вызывало подозрение, что программа, закупленная Минобороны за 17 миллионов зеленых использовала тот же самый 25-тизначный код, что и его, приобретенная за 120 гривен…

Так и сейчас: Саймон лежал и наслаждался массажем, отдав свое измученное тело опытным рукам, а потом и ногам, миниатюрной тайки.

– Ау! – Вскрикнул Саймон, когда мини стопа массажистки соскользнула с его спины, где она исполняла народный танец Tang Wai, и больно прижала его правую боковую складку, которая, как и ее левая близняшка, умиротворенно распласталась на столе – следствие ослабления мышечнего корсета, как ему раз объяснил друг-диетолог.

Строго и внимательно выслушав извинения девушки, которая, как оказалось, до этого работала в Италии на небольшой винодельне, где, в следствии экономического кризиса, обрушившегося на страну, виноград топтали ногами, и пообещав не докладывать об инциденте хозяину и хозяйке, Саймон оделся, связался с Женей и попросил собрать всех в 19:00 в курительном зале.

…Отглотнув «Вов Кличко», в котором Саймон научился со временем ощущать больше вкуса, чем в «Артемьевском», детектив обвел ястребиным взглядом присутствующих.

Мужчины в дорогих, изысканных, сидевших мешком костюмах. Пара в черных балаклавах от кутюрье. В прорезях искрились глаза белладонновым озорством. Кто сидел скрестя руки, поблескивая двумя часами на запястье, кто держал между ногами трость из сандалового дерева, кто – биту, с обмотанной изолентой рукоятью. Дамы отвлеченно улыбались и, чтобы скрыть нервозность, поминутно открывали сумочки, ридикюли и саквояжи, которые держали на коленях. Отсутствовали лишь Владислава Юльевна и Жан, но это Саймона не смущало. Пока.

Все смотрели на него.

«Промедление капцу подобно», вспомнил Петерс поговорку своего первого наставника, участкового Капцова, и веско произнес:

– В первую очередь, я хочу поблагодарить всех присутствующих за оказанную в расследовании помощь. Принимая во внимание тесные узы, которые всех связывают с приглашающей стороной, я хотел бы сейчас развеять все сомнения, касающиеся каких-либо подозрений, чтобы и впредь эти отношения не были подвластны давлению амфибологии.

Саймон сглотнул. Текст, написанный и присланный ему одним студентом филфака за час до выступления, он вызубрил наизусть, но уверенности, что его понимают, у него не было.

– Конечно, можно было привлечь к содействию официальные правоохранительные органы. Но, думаю, что их методы сильно отличались бы от тех, которые все здесь присутствующие ожидают и, возможно, не привели бы к ожидаемым результатам.

Смех в зале приподнял Саймону настроение и немного снял напряжение.

– Да, методы у нас иные, продолжил он. – Но дедуктивный метод тем и отличается от дефективного, что требует больше времени для подготовки отрицания субъективного, как искаженного личным восприятием окружающего, в осознанной необходимости дать путь объективному, чтобы непредвзято оценить и логически обосновать собранные воедино выводы.

Присутствующие внимательно слушали. Саймон почувствовал, что у него от напряжения вспотели носки, но взяв себя в руки продолжал:

– Не хочу отбирать у вас больше вашего драгоценного времени. Хочу только сообщить, что расследование мной завершено, и я точно знаю, что случилось с кольцом месье Жана.

Напряжение в зале стало неосязаемо ощущаемым: руки с часами на запястье скользнули во внутренние карманы пиджаков; из тростей стали видны поблескивающие толедской сталью клинки; биты были положены на плечо.

– В дознание, которое было проведено сразу после пропажи, закралась небольшая ошибка. – продолжил Саймон (во рту у него пересохло). – Насколько я смог понять из имеющихся записей, были допрошены все присутствовавшие на тот момент в Паласе сотрудники персонала. Я правильно понимаю, Женя? Спасибо, я так и думал.

– Я проверил списки. Согласно им в воскресенье отсутствовали только два человека: помощник повара (который сломал себе ногу и уже три дня находится в больнице, что подтверждено лечащим врачом, медсестрой и 14-ю пациентами, которые находятся с ним в одной палате) и заведующая спа. Женя, вы мне подскажите ее имя-фамилию?

– Ковалева, Жанна Андреевна. 1992 года рождения. – Отрапортовал Женя, сверившись с бумагами в папке, которую держал в руках. И протянул фотографию.

Да, это была она. Именно ее встретил Саймон вчера вечером, войдя в Палас. Оттренированная часами на тренажере фигура, втиснутая в спортивный костюм DG размера на три меньше, ноги от зубов, а сами зубы белизны недоступной ни одному фотошопу, с длинными волосами и глазами Черного моря, Жанна Андреевна была первой, с кого начал Петерс свое расследование. И, как и следовало из записей, в воскресение ее Richmond Palace не было. Свой выходной она провела с друзьями за городом, где осталась ночевать и прибыла прямо на работу в понедельник утром.

И все бы хорошо, если бы не маленькая тайка-массажистка. Извинясь за свой, в прямом смысле, «faux pas», она со слезами просила не рассказывать о случившемся «хасяину и хасяйке, Жану и Жане», а также «маме хасяина», которая тоже часто приезжает.

Полученной информации было достаточно, любовный треугольник налицо и Саймон связался с Женей, параллельно выясняя местонахождение молодой «хасяйки».

– Согласно моим данным, Ковалева, Жанна Андреевна, сегодня вылетела из Борисполя прямым рейсом в Париж. – Довершил Саймон. – И так как каждый подозреваемый имеет право знать, какие преступление ему вменяет правосудие, то я хочу, именем закона…

– Жан! Где Жан?! – Раздался вдруг громкий голос от дверей.

В проеме стояла Владислава Юльевна.

– Где Жан? – Повторила она. И, это было неправдоподобно, но слезы брызнули из ее глаз.

Началась суматоха. Были осмотрены все помещения. Опрошены сотрудники. Консьерж показал, что разыскиваемый покинул Палас часа три назад. Никаких вещей при себе не имел. Сказал, что хочет подышать свежим воздухом на Днепре.

Звонки по его номеру никаких результатов не дали – телефон был отключен. Была задействована милиция, пограничная служба, СБУ. Мужчина в балаклаве перезванивался с каким-то Яшей. Ходики отсчитывали час за часом.

Владислава Юльевна, безучастная ко всему, сидела в кресле. Каждый раз, когда раздавался телефонный звонок или кто-то входил в зал ее глаза оживали, но моментально гасли, как только становилось ясно, что розыски не продвигаются. На Днепре работали водолазы.

– Его убили. – Тихо сказала она Саймону, когда они остались наедине. – Это она, эта ссучка! Она!

– По времени не подходит, – попытался вставить детектив, но Владислава Юльевна его оборвала жестом.

– Ее сообщники. Какая разница.

И уже другим голосом, от которого у Саймона мурашки пошли по телу, докончила:

– Господин Петерс, найдите мне ее! У вас будут все необходимые ресурсы. Найдите мне ее!

Когда Саймон вышел под утро из Паласа и сел в машину, то в первую очередь просмотрел содержимое конверта, который ему передал Женя. Гонорар не оставлял желать лучшего. Уже у себя дома Саймон осмотрел содержание второго конверта, который получил днем от молодого отпрыска графов, незадолго до его скоропалительного бегства. После предварительного разъяснительного разговора. Содержимое тоже было корректным.

«Жан и Жанна», – подумал Саймон. – «Значит, судьба такая».

И выпил, не крякнув, сто грамм Немировки.