Уже много лет меня занимает история матроса Баткина – одного из самых часто упоминаемых и, в то же время, мало кому известных участников Гражданской войны. Летом 2011 года в киевской «Академкниге», во втором томе сборника «Голосъ минувшаго», я издал материал, который мне удалось собрать об этом человеке на протяжении многих лет. Последние годы добавили новые штрихи к портрету. Но вопросов остается больше, чем ответов…
Упоминания о нем можно найти у Деникина и Троцкого, Солженицина и Волошина, Толстого, Ветлугина и Гуля… Его фамилия мелькает в мемуарах, исторических работах, романах и даже в поэзии. Сведения о его жизни и деятельности столь же многогранны, как и противоречивы. И самое главное, несмотря на кажущееся изобилие, – скудны. Даже описания его внешности урывчаты и не позволяют создать полного портрета: он и «худенький», и «высоченный», и «юркий», и «кривоногий»… Единственное, в чем сходятся все, кто его знал или о нем слышал – он был прекраснейший оратор и агитатор.
В короткой биографической справке в 3-м томе «Русской военной эмиграции» о нем сказано: «Баткин Федор Исаакович (1892 – 1923), член партии эсеров. В 1910 году эмигрировал в Бельгию. В 1917 г. известен как член делегации моряков-черноморцев, агитировавших на Балтийском флоте за продолжение «до победного конца» войны с Германией и за верность союзу с Антантой. В конце 1918 г. уезжает на Дон к Корнилову. Впоследствии находился у Деникина в знаменитом Осваге. Осенью 1920 г. вместе с врангелевской армией эвакуировался в Константинополь. Здесь вступил в контакт с ВЧК и сотрудничал с ней в деле организации отъезда генерала Я.А.Слащева в Советскую Россию. По некоторым данным, расстрелян Севастопольской ЧК в 1922 г.»[1].
В свою очередь, Е.Б.Алтабаева приводит следующие данные: «Баткин Федор Исаакович (Эфроим Ицкович) (1892 — 1922). Родился в Феодосии в семье коммерсанта. Позже семья переехала в Севастополь. Баткин вступил в партию социалистов-революционеров. Вынужден был уехать из Севастополя, несколько лет жил в эмиграции в Бельгии» [2].
Попытаемся же проследить путь это «летучего черноморца».
Истоки
Самое первое печатное упоминание о нем, которое мне удалось отыскать, относится к 1919 году, в стихотворении «Матрос» Максимилиана Волошина:
«…При Керенском, как прочий флот,
Он был правительству оплот,
И Баткин был его оратор,
Его герой Колчак. Когда ж
Весь Черноморский экипаж
Сорвал приезжий агитатор,
Он стал большевиком…»
На первый взгляд эти строфы могут вызвать недоумение: как, матросы – «краса и гордость» революции, и вдруг оплот правительства Керенского да и еще с Колчаком, как героем, в придачу?! Но в своем описании нравов матросов-черноморцев в начале и середине 1917 года поэт строго придерживается исторических фактов: действительно, после Февральской революции и начала развала действующей армии лишь Черноморский флот и 4-я Русская армия на Румынском фронте смогли определенное время противостоять разлагающему влиянию тыла. Но если 4-й армии под командованием генерала Щербачева это удалось благодаря удаленности от главных революционных центров, то в Крыму, помимо этого, большую роль сыграли еще два фактора: фигура Колчака и влияние эсеров-оборонцев (подтверждение этому можно найти в воспоминаниях Н.Кришевского «В Крыму», Архив русской революции, том 13, Берлин 1924).
Вице-адмирал Александр Колчак был назначен командующим Черноморским флотом в июне 1916 года. Когда после Февральской революции в войсковых частях стали стихийно создаваться солдатские комитеты генерал Алексеев, являвшийся в то время Верховным главнокомандующим, трезво оценил создавшуюся ситуацию и в своем секретном письме главнокомандующим и командующим армиями рекомендовал «ввести в солдаские советы офицерский элемент, дабы не оставлять темную солдатскую массу без руководства. Так было положено начало войсковым комитетам, первый состав которых сыграл, в общем, положительную роль. (…) Вдумчивые военноначальники приняли все меры, чтобы через посредство «комитетов» возстановить свое влияние на солдатские массы. В этом отношении особенно умело действовал командующий Черноморским флотом адмирал Колчак. Этим способом он не только задержал на некоторое время разложение Черноморского флота, но даже матросы комитета этого флота (напр. матрос Баткин) посылались на сухопутный фронт для уговаривания армейских солдат».[3]. Аналогичного мнения придерживается и контр-адмирал Смирнов в своем биографическом очерке «Адмирал Колчак»: «Комитеты были установлены и в течении первого времени их деятельность была плодотворна».[4]
Таким образом, можно считать, что именно с появлением комитетов на Черноморском флоте и начинается одиссея странствий нашего матроса-эсера, занесших его аж до Константинополя. Но давайте попытаемся проследить его путь в хронологическом порядке.
У Колчака
«В середине марта (1917 г. Прим. авт.) Военный и Морской Министр Гучков просил Адмирала Колчака прибыть в Петроград, а затем в Псков на совещание Главнокомандующих и Командующих Армиями для обсуждения общего положения на фронте. (…) По возвращении в Севастополь Адмирал решил обратиться с патриотическим призывом к командам (…) Речь Адмирала произвела громадное впечатление. В командах создался небывалый подъем духа, и они решили выбрать из своей среды делегатов в 500 человек для отправления на фронт с целью противодействия рызрушительной агитации и воздействия своим примером на части армии в духе патриотизма. (…) В состав делегации попали наиболее патриотично настроенные и способные матросы и солдаты.»[5] Среди этих делегатов оказался и матрос Федор Баткин.
Известна даже точная дата этого митинга — 25 апреля 1917 г.[6] Различаются лишь мнения о той роли, которую играл Баткин в созданной делегации. Тем не менее, многое указывает на то, что именно он и руководил ею. Так Ю.Данилов в свое книге «Великий князь Николай Николаевич» отмечает: «…По предложению адмирала Колчака, из состава (…) флота была выделена даже особая «черноморская делегация» в несколько сот человек, во главе с приобревшим огромную известность своим влиянием на массы матросом Баткиным».[7] Этого мнения придерживаются и другие исследователи, которые также указывают, что «черноморскую делегацию возглавил матрос (вольноопределяющийся) Ф. Баткин»[8]
В «Очерках русской смуты» Антон Деникин дает ему следующую характеристику: «Матрос 2-й статьи Феодор Баткин. Довольно интересный тип людей, рожденных революцией и только на ее фоне находящих почву для своей индивидуальности. По происхождению — еврей; по партийной принадлежности — соц.-рев.; по ремеслу — агитатор. В первые дни революции поступил добровольцем в Черноморский флот, через два, три дня был выбран в комитет, а еще через несколько дней ехал в Петроград в составе так называемой Черноморской делегации. С тех пор в столицах — на всевозможных съездах и собраниях, на фронте — на солдатских митингах раздавались речи Баткина. Направляемый и субсидируемый Ставкой, он сохранял известную свободу в трактовании политических тем и служил добросовестно, проводя идею «оборончества»»[9].
Немного по-иному представляет ситуацию в своем романе «Моонзунд» Валентин Пикуль. У писателя Баткин оказывается студентом, матросом же его «создает» сам Колчак: «Скоро Колчак составил громадную (в 300 человек) делегацию от Черноморского флота, и матросы-ораторы поехали по всем фронтам, разнося боевой клич к переходу в наступление. Адмиралу особо понравился студент Федя Баткин, он его приласкал:
—Вам бы жить в Древней Греции… в Афинах, юноша! Но у нас тоже завелись Афины. Я говорю о Кронштадте… Не рискнете?
—Я же не матрос. Меня кронштадтские освищут.
—Зачисляю вас в Черноморский флот… матросом!
Федор Баткин (лжематрос) поехал на Балтику».
Интересно, что «лжематросом» Баткина считает и Лев Троцкий: «Из Черноморского флота (…), отправлена была еще в конце апреля по стране особая делегация в 300 человек, во главе с бойким студентом Баткиным, который наряжался матросом»[10]. Как бы то ни было — Баткин ораторствут и агитирует. И делает это блестяще. Пикуль описывает следующим образом одно из его выступлений: «Баткин черной пантерой выскочил на арену. Экзальтированный. Худущий. Крикливый. Хитрый. Вот именно таких ораторов и просил Колчак у Плеханова… Баткин заговорил. Один матрос-большевик с крейсера «Диана» вспоминал позже о Баткине: «Надо отдать ему должное — говорил он здорово, оратор был — хоть куда!»
Этим матросом был не кто иной, как Павел Мальков, занимавший потом должность коменданта Смольного, а позже — коменданта Кремля. В своей книге Мальков так описывает Баткина: «Как-то явилась в Гельсингфорс делегация от Черноморского флота во главе с Федором Баткиным, именовавшим себя моряком-черноморцем. Этот Баткин был настоящим монархистом, черносотенцем, хотя и состоял в партии эсеров. Надо отдать ему должное, говорил он здорово, оратор был хоть куда. По случаю приезда черноморцев созвали на центральной площади митинг. Народу собралось тьма, со всех судов. Тут-то Баткин и разошелся. Он начал честить большевиков на все корки, заявляя, что, мол, «у себя», на Черноморском флоте, они давно «избавились от этой заразы». Баткин ратовал за продолжение войны «до полной победы», требовал безоговорочной поддержки Временного правительства» [11].
Оставим на совести автора «черносотенство» Баткина. А вот его выдающиеся ораторские способности отмечает и А.Солженицын в своем труде «Двести лет вместе»: «…В раннем мае 1917, в громовой патриотической, по сути антиреволюционной, «Черноморской делегации» кто был самый успешливый оратор, звавший к защите России? — матрос-еврей Баткин».
Баткин, кстати, появляется у Солженицина не в первый раз. Уже в своем раннем «Апреле семнадцатого» автор упоминал матроса: «…Высоченный черночубый матрос с двумя нашивками на рукаве, а в распахе матроски яркие полосы, лицо как у птицы большой, выразительные крупные губы, объявлен был к речи: матрос Баткин».
При Корнилове
В мае-июне 1917 года след Баткина обрывается. Где он находился и чем занимался до его загадочного появления в Добровольческой армии, в самом близком окружении генерала Корнилова, установить мне не удалось. Также окутаны тайной место и момент начала сотрудничества матроса-эсера с будущим Главнокомандующим Добрармии. Доподлинно известно только то, что в январе 1918 г. он уже был в Ростове, куда переехал из Новочеркасска штаб Добровольческой армии.[12] Именно там, во дворце Парамонова, где разместился штаб, встречает его Роман Гуль: «Стильный с колоннами зал полон офицерами в блестящих формах. (…) Появляется… живой, худенький брюнет, матрос Баткин…».[13]
9 февраля 1918 года начинается легендарный Первый Кубанский («Ледяной») поход и матрос-еврей Федор Баткин отправляется в него вместе с добровольцами. «Прошли Кагальницкую, Мечетинскую, движемся в главных силах. (…) За войскам скрипит обоз. (…) Подвода текинцев с Федором Баткиным (Баткина ненавидят гвардейцы, но он взят Корниловым и выступает с ним перед казаками)».[14] (Запись Гуля относится к 18 февраля, так как в станицу Мечетинскую Добровольческая армия вошла 17 февраля, где и заночевала.[15])
Деникин объясняет следующим образом причину этой неприязни: «Социалистический этикет обязывал его, очевидно, к известной манере речи, к изображению армии в несвойственном ей облике и к огульному опорочинию всего «старого строя», задевая и военные традиции. На этой почве в известной части добровольческого офицерства, преувеличивавшего значение Баткина, возникла глухая вражда к нему и недовольство Корниловым. Незадолго до выхода в поход, комплот офицеров хотел убить Баткина, и я, совершенно случайно узнав об этом, помешал их замыслу. Корнилов сдал Баткина под охрану своего конвоя. На походе фигура Баткина, трясущегося верхом на лошади, неизменно появлялась среди квартирьеров и потом на станичных и сельских сходах»[16].
Похожее описание мы находим и у А.Толстого в романе «Хождение по мукам»: «(…) В обозе за армией ехал знаменитейший агитатор, матрос Федор Баткин, кривоногий, черноватый мужчина в бушлате и бескозырке, с георгиевскими ленточками. Много раз офицеры пытались его пристрелить в обозе как жида и красного сукина сына. Но его охранял сам Корнилов, считавший, что знаменитый матрос Баткин вполне восполняет все недостатки по части идеологии в армии. Когда главнокомандующему приходилось говорить перед народом (в станицах), он выпускал перед собой Баткина, и тот хитроумно доказывал поселянам, что Корнилов защищает революцию, а большевики, напротив, — контрреволюционеры, купленные немцами».
Трудно судить, насколько выступления Баткина имели успех среди казаков. Так, Деникин замечает: «Его (…) речи производили странное впечатление: уместные, быть может, в солдатско-рабочей среде, они были одинаково чужды и добровольческой психологии и мировозрению казачества, для уяснения которого требовалось глубокое знание казачьей жизни и быта».[17] Здесь, однако, следует обратить внимание на одно существенное явление, в котором Корнилов, без сомнения, прекрасно отдавал себе отчет – проблему, сопровождавшую сам процесс зарождения Добровольческой армии. На призыв встать в ее ряды отозвались «офицеры, юнкера, учащаяся молодежь и очень, очень мало прочих «городских и земских» русских людей. «Всенародного ополчения» не вышло. В силу создавшихся условий комплектования, армия в самом зародыше своем таила глубокий органический недостаток, приобретая характер классовый. (…) Печать классового отбора легла на армию прочно…».[18] К этому необходимо еще прибавить, что имя Корнилова, «воодушевлявшее офицерство, для солдатской массы было одиозным»,[19] так как «стало равнозначущим смертной казни и всяким наказаниям»[20]. Поэтому, каким бы чуждым ни являлся Баткин казакам-станичникам, тем не менее, можно предполагать, что он был им все же классово ближе, чем офицеры и юнкера. Особенно солдатам, возвращавшимся с Кавказского фронта, в массе своей пропитанными в тот момент революционными лозунгами.
Для «внешнего потребления» решение Корнилова поручить идеологическую работу Баткину являлось правильным, но главнокомандующий Добрармией недооценил внутреннюю ситуацию – открытую неприязнь и ненависть большинства офицеров ко всему «социалистическому». Яркий тому пример – пассаж из воспоминаний генерал-майора Кириенко, относящийся к 4 марта: «…Мы ворвались в станицу Кореновская, где генерал Корнилов назначил дневку и собрал казачий сбор у станичного управления. (…) Генерал Корнилов закончил [речь], заявив, что он очень занят и вместо него будет говорить его «ближайший помощник и лучший друг матрос Баткин». (…) Мы… не стали слушать всеми ненавидимого Баткина. Этот Баткин по виду инородец, а потому, вероятно и не Баткин и не матрос, но, по словам генерала Корнилова, его лучший друг и ближайший помощник, играл какую-то странную роль при штабе генерала Корнилова. Штаб верховного главнокомандующего – не место для друзей или знакомых и чины его должны иметь свое назначение и строго определенные обязанности. Спрашивается, чем же был этот Баткин и почему он был принят в штаб генерала Корнилова? Корнилов по своему происхождению казак и пожилой человек, значит этот Баткин не мог быть ни другом детства и родственником генерала, остается только предположить, что он был надзирающим оком, прикомандированным к генералу Корнилову политической партией для наблюдения, а потому Корнилов его с собой и таскал и ставил его выше генералов, составлявших штаб. Этот матрос Баткин немедленно куда-то скрылся после смерти Корнилова. При генерале Деникине о нем уже не было ни слуху, ни духу»[21].
То, что Баткин являлся «надзирающим оком, прикомандированным к генералу Корнилову политической партией для наблюдения» — (читай: эсерами), — без сомнения, является домыслом Кириенко, который испытывал личную вражду к Главнокомандующему. Но то, что фигура Баткина являлась одиозной и держалась только благодаря покровительству Корнилова, неоспоримо.
Неудивительно, что после гибели Корнилова под Екатеринодаром 31 марта 1918 года, при отступлении Добрармии Баткин остался (или был оставлен) 5 апреля при раненых в станице Дядьковской: «Врачи составили список раненых, не могущих выдержать перевозки, которых оказалось около 200 (…) Остался по собственному желанию и «матрос» Баткин, услугами которого более не пользовались»[22]. (Всего было оставлено 119 человек. Из них двое были убиты большевиками, 16 скончалось от ран, а 101 человек были спасены) [23].
Чуть иначе описывает случай Роман Гуль:
«- Здесь с ранеными матрос Баткин остался.
— Не остался, собственно, а ему командование приказало в 24 часа покинуть «пределы» армии.
— За что?
— За левость, очевидно. Ведь его ненавидели гвардейцы. Он при Корнилове только и держался…»[24]
Не исключено, что «оставление» Баткина было осуществлено по настоянию полковника Кутепова, который вступил в командование Корниловским полком после гибели 29 марта полковника Неженцева. «Между новым командиром полка Кутеповым и Корниловцами первое время стояла отчужденность. (…) Было у Корниловцев и опасение, что Кутепов, как гвардеец, не подойдет им по своему духу – гвардейцы всегда косо поглядывали на Корниловцев»[25], отмечал в своих воспроминаниях генерал Скоблин. Принимая во внимание упомянутую выше ненависть гвардейцев к матросу, можно предполагать, что Кутепов обратился с просьбой об оставлении Баткина к Деникину, который только что вступил в командование Добровольческой армией.
С этого момента, то есть с 5 апреля 1918 года, следы Баткина теряются более чем на два года! Новые упоминания о нем мы находим практически под конец врангелевской эпопеи.
В августе 1920 г. в Крыму в Военно-морском суде «рассматривалось дело полковника Федосенко, обвиняемого в совершении подлога. (…) Защитниками Федосенко выступили присяжный поверенный, член ЦК Трудовой народно-социалистической партии, бывший министр юстиции Временного правительства П.Н. Переверзев и член правления союза участников 1-го Кубанского похода Ф.И. Баткин. Прокурор военно-морского суда полковник Иванов потребовал отвода Ф.И. Баткина на том основании, что он простой матрос, находящийся в сильной зависимости от военного начальства. Также он не упустил возможности отметить, что настоящее имя защитника не Федор, а Эфраим и настаивал на полуторачасовом перерыве для того, чтобы получить доказательства о том, что именующий себя Федором есть на самом деле Эфраим Баткин. После десятиминутного совещания суд отклонил ходатайство прокурора и приступил к разбору дела»[26]. Здесь чрезвычайно интересен следующий факт: если автор работы не ошибается, то Баткин является на тот момент ни много, ни мало членом правления союза участников 1-го Кубанского похода! Иными словами, матрос-эсер, и к тому же еще и еврей, почитается «первопоходником» и без сомнения носит чрезвычайно почетный знак участника Ледяного похода в виде серебряного тернового венка, пересеченного серебряным мечом с позолоченной рукояткой! (Важно отметить, что только около четырех тысяч человек были отмечены этим знаком. А сколько их осталось в живых на август 1920 г., после двух с половиной лет Гражданской войны, можно только гадать). Что же с ним случилось после ухода корниловцев из станицы Дядьковской? Где он находился все это время? Как оказался в Крыму?..
В биографической справке «Русской военной эмиграции» мы находим указание, что он работал у Деникина в знаменитом Осваге[27]. И хотя мне не удалось найти подтверждения ни у самого Деникина, ни в воспоминаниях других авторов, как К.Н.Соколова[28] («Правление генерала Деникина») или князя В.А.Оболенского[29] («Моя жизнь. Мои современники»), возможное сотрудничество Баткина с белогвардейской контрразведкой/сыском может во многом объяснить как его прошлое, так и вехи его дальнейшего пути.
Тайный агент
Вновь следы Баткина появляются в середине 1921 года в Константинополе. Эвакуировался ли он вместе с врангелевской армией или попал туда иным путем – установить не удалось. Упоминается он в агентурных сведениях, полученных Иностранным отделом ГПУ о т.н. «Организации полковника Анисимова» в Константинополе[30]. Резидент ГПУ в Берлине сообщал в апреле 1922 г.: «В мае-июне 1921 г. полковник Анисимов стал искать способ возвратиться в Россию… (…) Еще по России Анисимов был немного знаком с Баткиным, к которому однажды зашел…»[31].
Дать точную характеристику деятельности Баткина в Константинополе трудно. То ли он вел тонкую политическую интригу, то ли — беспринципную игру, работая на разных хозяев – эсеров, советскую ВЧК, английскую, американскую, французскую разведки… В целом, если судить по материалам донесений различных разведок и контрразведок, а также по воспоминаниям людей, которые сталкивались с ним в Константинополе, деятельность Баткина в этот период сильно напоминала деятельность другого видного эсеровского деятеля – Бориса Савинкова, которого многие соратники по антибольшевистскому лагерю обвиняли в шпионской деятельности в пользу нескольких государств. Савинков, правда, с ВЧК не сотрудничал.
Вот как описывал свою встречу с Федором Баткиным бывший Астраханский войсковой атаман полковник князь Дмитрий Тундутов-Дондуков после своего возвращения в Советскую Россию в 1923 году: «Осенью 1921 г. в сентябре волею судеб я очутился в Константинополе. (…) Однажды вечером приходит ко мне с таинственным видом Чонов (представитель в Константинополе «Союза помощи Буддистам России». — Прим. авт.) и говорит: «Князь, с Вами хочет познакомиться Федор Баткин, если вы ничего не имеете против, я скажу Воронцову[32] что мы с Вами будем тут в кафе. Кафе это было турецкое, довольно мрачного типа. Ходим. Вижу перед собой Воронцова, офицера Ставропольского калмыцкого дивизиона, а с ним черного, юркого господина, «Федор Баткин», — представился он. Я был немного озадачен: я ожидал встретить бравого моряка, а передо мной стоял юркий кавалер, пожожий не то на комиссионера, не то на маклера.
«Чем могу служить» — обратился я к нему.
«Я представитель партии Социалистов-Революционеров», — начал Баткин. Мы предлагаем Вам работать с нами, Вы нам ценны как человек, популярный среди Вашего народа и войска. Наша партия имеет деньги и думает начать интенсивную работу. Но я должен Вас предупредить, что тот, кто работает с нами, тот должен работать до конца, иначе ему будет дана чашка черного кофе». «Что это такое?» — спросил я. «Яд», — был ответ. Расстались мы с Баткиным довольно холодно, так как у меня не было ни малейшего желания пробовать его чашку кофе» [33].
Здесь Баткин выстуает как член эсеровской партии. Непонятно правда, какую именно деятельность он предлагает Тундутову-Дондукову, но по логике вещей, скорее всего, явно антисоветскую. Тем более интересным становиться его роль и участие в самом нашумевшем событии 1921 г. — возвращение в ноябре в Советскую Россию генерала Я.А.Слащева – героя обороны Крыма, с группой офицеров. Н. Карпов в своем труде «Крым-Гллиполи-Балканы» пишет: «Вместе с опальным генералом в Россию вернулись генерал-майор А.С.Мильковский, полковник Э.П.Гильбих, жена Слащева Н.Н.Нечволодова, ее брат капитан Трубецкой и брат одного из организаторов их возвращения – ответственного работника ВЧК Ф.И.Баткина – А.И.Баткин» [34].
Интересно, что приведенная выше цитата целиком воспроизведена и в предисловии к третьему тому «Русской военной эмиграции» за исключением слов «ответственный работник ВЧК» [35]. Оба издания увидели свет в 2002 году. Кто из них прав в своей характеристике – сказать трудно. Привлекает внимание следующее: еще 16 мая 1917 года генерал Брусилов отправил Верховному главнокомандующему генералу от инфантерии М. Алексееву телеграмму: «Для поднятия наступательного настроения армии и морального впечатления весьма желательно скорейшее появление на фронте первых революционных батальонов, что возможно при условии Вами срочно начать вербовку волонтеров в военно-учебных заведениях, во флоте и крепостях Черного моря с указанием, какой процент состава военных училищ, школ прапорщиков и частей Черного моря можно вербовать». В заключение Брусилов отмечал, что в Ставку в Могилев выехали делегаты съезда полковник Яснаков и черноморский матрос А.Баткин (!), которые «доложат Вам подробно идею создания революционной армии, изложенную в телеграмме» [36]. Или же Брусилов здесь ошибся в инициалах, или же, действительно, брат Федора Баткина тоже был матросом.
Косвенное подтверждение правоты Брусилова можно найти в книге А.Хинштейна «Тайны Лубянки»: «По армии западного фронта, – читаем мы в газетах того времени, – разъезжают делегаты Черноморского флота – матрос Федор Баткин, его брат и капитан Бригер. Они посещают наиболее колеблющиеся части, агитируют за наступление» [37]. Два брата-матроса, два оратора?! В таком случае, только ли о Федоре упоминают мемуаристы и писатели, говоря «Баткин», или же, зная только его фамилию, путают его с его братом — Анисимом?!?
Как бы то ни было, в Константинополе Федор Баткин предстает уже как возможный двойной агент – эсеров и ВЧК. Новый штрих к портрету исходит от капитана Б.Н.Войнаховского, бывшего в Добровольческой армии с ноября 1918 по ноябрь 1920 и вернувшего в Советскую Россию чуть раньше Слащева. В «Совместном докладе генерал-лейтенанта Я.А.Слащева и капитана Б.Н.Войнаховского на заданные им в ВЧК вопросы» от 13 ноября 1921 года Войнаховский упомянул Баткина и дал ему следующую характеристику: «Федор Баткин. Отличный оратор и митинговый оратор, предлагал Слащеву свою работу для выдачи советских организаций. (…) Получил от Слащева 600 лир и все документы, относящиеся к Крыму, для издания книги, обещаясь английской контрразведке ничего не сообщать без санкции Слащева и потом, поверя разговору со Слащевым, сам заговорил о необходимости Слащеву ехать в Совроссию. Было ли его предложение действительно желанием предать англичанам советскую организацию или просто нащупывание Слащева, не знаю. В дальнейшем оказал огромную помощь по отправке нас во главе со Слащевым в Совроссию. Может быть как работник, но если ему будут платить деньги. Повторяю, может быть великолепным агитатором, как устно, так и письменно, так как шныряет всюду и знаком с английской контрразведкой (…) и всегда просит деньги» [38].
Деятельность Баткина становиться все запутанней. Являлся ли он действительно сотрудником и английской контрразведки? И если да, то какие последствия могла для него имет помощь, оказанная им при репатриации Слащева? 23 ноября 1921 года в «Известиях» появилась статья главного редактора газеты Ю.М.Стеклова, озоглавленная «Прозрение». В ней, в частности, со ссылкой на выходившие в Константинополе «Последние новости», указывалось: «…Немедленно после «побега» генерала Слащева французские шпики начали повальные обыски и аресты. (…) Обыскан Федор Баткин, заведовавший политической частью при генерале Слащеве (теперь он арестован)» [39].
Арест его, правда, не был продолжительным и не помешал ему оставаться в Константинополе. По крайней мере, до февраля 1922. Это подтверждает Специальная сводка о действиях большевиков «Константинопольского Информационного пункта» [40]. В сводке, в частности, идет речь о т.н. «Союзе повстанцев Юга России» (СПЮР), находившийся в Румынии и поддерживавший тесную связь с повстанческими отрядами Украины. В Константинополе СПЮР организовал особое отделение, первоначальная деятельность которого ограничивалась вербовкой отдельных лиц, могущих быть использованными как мелкие командиры отдельных повстанческих отрядов в Совроссии. «Пока в распоряжении отдела были деньги Румынии и частично от «Украинского Комитета» в Париже, отдел производил отделные отправки. (…) Но с течением времени с израсходованием сумм в среде здешнего отдела появились стремления урвать деньги от кого угодно и какою угодно ценой. По этому поводу некоторые их членов отдела обращались к советским представителям и даже к пресловутому Баткину с целью наладить им сношения для переговоров с Советским правительством» [41].
Сотрудничество Баткина с ВЧК приобретает таким образом отчетливые формы. Может вызывать удивление его, в принципе, довольно открытая деятельность многостороннего агента, но принимая во внимание нравы, царившие в Константинополе в начале 20-х годов, где агенты покупались и перекупались по нескольку раз в день, поверить в это нетрудно.
Больше о судьбе Федора Баткина ничего не известно. Был ли он действительно расстрелян севастопольской ЧК в 1922 г.? Что стало с его братом-возвращенцем? Интересно следующее: согласно некрологам в выходивших в США в «Новой заре» и «Новом русском слове» за июнь 1933 г., житель Севастополя Исаак Наумович Баткин, отец матроса Федера Баткина, скончался 12 июня 1933 г. в Нью-Йорке, куда он попал после своей эмиграции из Севастополя в Константинополь! [42]
Может быть, кто-нибудь из читателей поможет собрать недостающие звенья этой истории и добавит новые штрихи к портрету загадочного матроса Баткина?
P.S.: В приведенном ниже «Биографическом справочнике» читатель может ознакомиться с короткой биографией упомянутых в работе личностей.
Библиография
[1] Русская военная эмиграция. – Триада-ф, 2002. — Том 3. — С. 504
[2] Алтабаева Е.Б. Смутное время: Севастополь в 1917-1920 годах. – «Телескоп». – Севастополь, 2004.
[3] Головин Н.Н. Российская контрреволюция в 1917-1918 гг. – Эстония, 1937. – Ч. 1. – Кн. 1. – С. 123-124
[4] Смирнов М.И. Адмирал Колчак. – Париж, 1930. – С. 33
[5] Смирнов М.И. Там же. — С. 34-35
[6] «Милая, обожаемая моя Анна Васильевна…». Составители: Т.Ф. Павлова, Ф.Ф. Перченок, И.К. Сафонов. — Москва, 1996. — Издательская группа «Прогресс», «Традиция», «Русский путь». — С. 193
[7] Данилов Ю.Н. Великий Князь Николай Николаевич. – Париж, 1930. – С. 332
[8] «Милая, обожаемая моя Анна Васильевна…». — С. 193
[9] Деникин А.И. Очерки русской смуты. — Париж, 1922. – Том 2. — С. 234
[10] Л.Троцкий. История Русской революции. Из-во «Гранит» — Берлин 1931. (Monad Press, New York, 1976). Стр. 416
[11] Мальков П.Д. Записки коменданта Кремля. Воениздат. 1988
[12] Деникин А.И. Там же. — Т. 2. — С. 234
[13] Гуль Р.Б. Ледяной поход. — Берлин, 1921. (Москва, 1993). — С. 224
[14] Гуль Р.Б. Там же. — С. 250
[15] Павлов В.Е. Марковцы в боях и походах за Россию. – Париж, 1962, Кн. 1. — С. 132
[16] Деникин А.И. Указ. соч. — Т. 2. – С. 234-235
[17] Там же. — С. 235
[18] Там же. — С. 199
[19]Головин Н.Н. Указ. соч. Ч. 2. – Кн. 5. — С. 81
[20]Краснов П. На внутреннем фронте. — Архив Русской Революции. – Берлин, б.г. – Т. 1. — С. 104
[21]Кириенко И.К. От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 г. — Сан Пауло, 1963. — С. 110-111
[22]Деникин А.И. Указ. соч. — Т. 2. — С. 311
[23] Воспоминания генерала Богаевского. 1918 год. Издание «Музея Белого Движения» Союза Первопоходников. – Нью-Йорк. США. 1963 г. – С. 142
[24]Гуль Р.Б. Указ. соч. — С. 297
[25] Корниловский Ударный полк. – Париж, 1936. — С. 94
[26] Зиновьева В.М. Судебные органы и правовая практика в районах белого движения на Юге России (Декабрь 1917 г. — ноябрь 1920 г.). – Москва, 2005. С. 66-67
[27] Осведомительно-агитационное агентство (ОСВАГ) при главкоме Добровольческой армии (с февраля 1919 г. – Отдел пропаганды) было создано в декабре 1918 г. в Дипломатическом отделе Особого совещания. ОСВАГУ приписываются функции контрразведки, но по сути дела он занимался сыском. Прим. авт.
[28] К.Н.Соколов являлся управляющим Отделом пропаганды в правительстве генерала Деникина с марта по декабрь 1920 г. Прим. авт.
[29] Князь В.А.Оболенский являлся председателем Земской управы Таврической губернии при генерале Деникине. Прим. авт.
[30] После крымской эвакуации в военной среде стали появлятся группы, стремящиеся, так или иначе, войти в соглашение с Советской властью на основе ее полного и безоговорочного признания. Одна из таких групп фактически возглавлялась полковником Анисимовым, бывшим начальником Екатеринославского уезда, а позже и екатеринославским вице-гебернатором. Прим. авт.
[31] Русская военная эмиграция. — Москва, 1998. – Т. 1. Кн. 2. – С. 263-264
[32] Агент врангелевской и аглийской контрразведки в Константинополе, посещал Слащева и Баткина, а также сов. миссию, позже агент врангелевской контрразведки в Болгарии. (См. РВЭ. – Указ. соч. – С. 129, 658 – 660)
[33] РВЭ. – Т. 3. – С. 51
[34] Карпов Н. Крым-Гллиполи-Балканы. – Москва, 2002. – С. 68
[35] РВЭ. – Т. 3. – С. 12
[36] Разложение армии в 1917 году. – Москва — Ленинград, 1925. С.65
[37] А.Хинштей. Тайны Лубянки. ОлмаМедиаГрупп, 2008.
[38] РВЭ. – Т. 1. – Кн. 2. — С. 130
[39] РВЭ. – Т. 3 – С. 72
[40] Константинопольский Информационный пункт (бюро) – контрразведка Русской Армии в Константинополе. Ее начальником являлся бывший генерал-майор Отдельного корпуса жандармов, начальник Петроградского окружного отделения Глобачев Константин Иванович. — Прим. авт.
[41] РВЭ. – Т. 1. – Кн. 2. – С. 191
[42] Незабытые могилы. – Москва, 1999. – Т. 1. – С. 225
Биографический справочник
Волошин (настоящая фамилия — Кириенко-Волошин) Максимилиан Александрович (1877 — 1932). Поэт, критик, эссеист, художник. Родился в Киеве. В 1897 поступает на юридический факультет Московского университета, но через три года его исключают за участие в студенческих волнениях. В 1901 едет в Париж. В 1903 возвращается в Россию. Публикует свои стихи в разных изданиях. Летом того же года в Коктебеле покупает землю и строит дом. В 1910 критика отметила как событие в литературной жизни новую книгу Волошина «Стихотворения. 1900 – 1910». Перед самым началом первой мировой войны едет в Швейцарию, затем в Париж. В 1916 возвращается в Коктебель, читает лекции о литературе и искусстве в Феодосии и Керчи. Во время гражданской войны стремился занять позицию «над схваткой», призывая «быть человеком, а не гражданином». После революции создает цикл философских поэм «Путями Каина» (1921 — 23), поэму «Россия» (1924), стихи «Дом поэта» (1927), «Владимирская Богоматерь» (1929). Свой дом в Коктебеле превращает в бесплатный приют для писателей и художников. Умер в Коктебеле. Похоронен, как он завещал, на вершине приморского холма Кучук-Янышар.
Ветлугин А. (настоящее имя — Владимир Ильич Рындзюн; 1897 – 1950/53 ?). Писатель, публицист, журналист, режиссер. Окончил юридический факультет Московского университета. В конце 1917 г. дебютировал как журналист. В 1918-19 гг., сотрудничая в белых газетах на Юге России, начал использовать псевдоним «А. Ветлугин». В июне 1920 г. эмигрировал в Константинополь, затем переехал в Париж. Сотрудничал в эмигрантской печати. Издал книги «Авантюристы гражданской войны» (Париж, 1921) и «Третья Россия» (Париж, 1922). Весной 1922 г. переехал в Берлин и примкнул к сменовеховскому движению. Осенью 1922 г. сопровождал Сергея Есенина и Айседору Дункан в США в качестве секретаря и переводчика. Остался в Соединенных Штатах. Переехал в Голливуд, где возглавил Story Department (отдел сценариев) на MGM (Metro Goldwin Mayer). Режиссер фильмов «East Side, West Side» (1949) и «A Life of Her Own» (1950).
Мальков Павел Дмитриевич (1887 ‒ 1965) Советский военный деятель, занимавший в годы Октябрьской революции и Гражданской войны должности коменданта Смольного и коменданта Кремля. Участник революции 1905‒1907 гг. С 1911 служил в Балтийском флоте на крейсере «Диана». После Февральской революции — член Гельсингфорсского комитета РСДРП, член Центробалта. Первый комендант Смольного. В связи с переездом советского правительства в Москву с марта 1918 г. — комендант Московского Кремля. Лично участвовал в расстреле Ф.Каплан. В 1920‒1922 в Красной Армии. С 1923 занимал различные руководящие должности. В годы «большого террора» был осуждён, длительное время провёл в лагерях. Освобожден после смерти И.В.Сталина.
Гуль Роман Борисович (1896 – 1986). Писатель. В 1914 г. поступил на юридический факультет Московского университета. Участник Первой мировой войны. В 1918 г. проделал «Ледяной поход» генерала Л.Корнилова. Сражался в рядах Белой армии на Украине. С 1919 г. в эмиграции. До 1933 г. жил в Германии, затем во Франции. Печатался в «Последних новостях» , «Современных записках». С 1950 г. жил в США. С 1959 г. и до конца жизни – редактор «Нового журнала» (Нью-Йорк). Автор многих книг, в том числе «энциклопедии русской эмиграции» — трилогии «Я унес Россию».
Корнилов Лавр Георгиевич (1870 – 1918). Родился в старинной казачьей семье (за 8 лет до рождения Л.Г.Корнилова его отец вышел из казачьего сословия и перешел в чин коллежского секретаря). Окончил Сибирский кадетский корпус, Михайловское артиллерийское училище, Академию Генерального штаба. Генерал от инфантерии, Верховный главнокомандующий до августа 1917 г., когда выступил против политики Временного правительства (т.н. «Корниловский мятеж») и был арестован. Бежал. Возглавил Добровольческую армию, которую вывел в 1-й Кубанский («Ледяной») поход. Убит в бою под Екатеринодаром.
Слащев Яков Александрович (1885 – 1929). Из дворян, сын офицера. Павловское военное училище (1905), академия Генштаба (1911). Полковник, командир лейб-гвардии Московского полка. В Добровольческой армии с января 1918 года. Начальник штаба отряда Шкуро, командир Кубанской пластунской бригады, начальник штаба 2-й Кубанской казачьей дивизии. С апреля 1919 г. – генерал-майор. Руководитель обороны Крыма. В феврале 1920 г. — командующий Крымского корпуса (бывшего 3-го армейского корпуса). 25 марта 1920 г. произведён в генерал-лейтенанты с назначением командующим 2-м армейским корпусом (бывшим Крымским). Приказом генерала Врангеля получил право именоваться «Слащев-Крымский». В ноябре 1920 г. эвакуировался в Константинополь. Через год вернулся в СССР. Преподаватель тактики школы комсостава «Выстрел». Убит в Москве Лазарем Коленбергом — из мести за брата, повешенного по приказу Слащева.
Керенский Александр Федерович (1881 – 1970). Адвокат. Эсер. Член IV Государственной Думы. Министр юстиции (в первом и втором коалиционном Временном правительстве), затем военный и морской министр. С 30.08.1917 г. – Верховный главнокомандующий. В сентябре 1917 г. возглавлял Директорию и третье коалиционное Временное правительство. В 1918 г. эмигрировал во Францию. Похоронен в Лондоне.
Колчак Александр Васильевич (1974 — 1920). Адмирал. Полярный исследователь, ученый, действительный член Императорского Русского Географического общества. Участник Первой мировой войны. С июня 1916 г. – вице-адмирал, командующий Черноморским флотом. Покинул пост в 1917 г., будучи несогласным с политикой демократизации, проводимой Временным правительством в военной области. После Октябрьской революции был одним из лидеров «Белого движения». Установил в Сибири военную диктатуру и принял титул Верховного правителя Всероссийского правительства в Омске. Зимой 1918 — летом 1919 гг. организовал наступление для захвата Москвы и низложения Советского правительства, но потерпел поражение. Бежал из Омска в Иркутск. Расстрелян по приговору эсеро-меньшевистского Иркутского Ревкома, санкционированному большевистским центром.
Щербачев Дмитрий Григорьевич (1857 – 1932). Михайловское артиллерийское училище (1876), академия Генштаба (1884). Офицер лейб-гвардии Конной артиллерии, лейб-гвардии Егерского полка, командир лейб-гвардии Павловского полка. Генерал от инфантерии, главнокомандующий армиями Румынского фронта. Георгиевский кавалер. Представитель Добровольческой армии в Румынии, позже – при Союзном командовании. Представитель Верховного правителя адмирала Колчака и начальник управления по снабжению белых армий в Париже. В эмиграции во Франции. Умер в Ницце.
Алексеев Михаил Васильевич (1857 — 1918). Генерал от инфантерии, начальник штаба Верховного главнокомандующего. После Февральской революции — Верховный главнокомандующий (март – май 1917 г. ). Основоположник Добровольческой армии. С 18 августа 1918 г. — Верховный руководитель Добровольческой армии. Умер в Екатеринодаре.
Смирнов Михаил Иванович (1880 – 1937/39 ?). Капитан 1-го ранга, начальник штаба Черноморского флота. В белых войсках Восточного фронта. С ноября 1918 г. – управляющий морским министерством правительства адмирала Колчака. Контр-адмирал. Командующий Камской, позже Речной боевой флотилией. В эмиграции. Председатель правления и председатель Союза взаимопомощи служивших в российском флоте в Берлине. Умер в Лондоне.
Гучков Александр Иванович (1862 — 1936). Лидер партии октябристов. В 1915 — 1917 гг. — председатель Центрального военно-промышленного комитета. В первом составе Временного правительства занимал пост военного и морского министра. Умер в Париже.
Данилов Юрий Никифорович (1866 – 1937). Генерал от инфантерии. Академия Генштаба (1892). Георгиевский кавалер. До августа 1915 г. – командир 25-го армейского корпуса, начальник штаба Северного фронта. В гражданскую войну – в частях Деникина и Врангеля. В эмиграции. Знаток военного дела. Выпустил книги: «Россия в мировой войне», «Русские войска на французском и македонском фронтах», «Великий князь Николай Николаевич». Умер в Булонь на Сене, под Парижем.
Кириенко Иван Касьянович (1880 – 1971). Из дворян, сын офицера. Киевский кадетский корпус (1899), Киевское военное училище (1901). Георгиевский кавалер. Участник боев в Киеве в октябре 1917 г. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода. С апреля 1920 г. – генерал-майор. В эмиграции. Организатор Союза георгиевских кавалеров и участников 1-го Кубанского похода. Во время Второй мировой войны служил в Русском охранном корпусе, сформированном после немецкой оккупации Югославии из русских эмигрантов и воевавшем против коммунистических партизан Тито. Умер в Бельгии.
Неженцев Митрофан Осипович (1886 – 1918). Александровское военное училище (1908), академия Генштаба (1914). Подполковник, командир 1-го Ударного полка. Участник боев в Киеве в октябре 1917 г. 19 декабря 1917 г. привел Новочеркасск остатки полка и стал командиром Корниловского ударного полка. Полковник. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода. Убит 30 марта 1918 г. под Екатеринодаром.
Скоблин Николай Владимирович (1894 – 1938). Штабс-капитан 1-го ударного отряда и Корниловского ударного полка. В Добровольческой армии с ноября 1917 г. Капитан. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода. С 1 ноября 1918 г. командир Корниловского полка. Полковник. С марта 1920 г. – начальник Корниловской дивизии до эвакуации Крыма. Генерал-майор. В эмиграции во Франции. В 1930 г. завербован ГПУ и участвовал в похищении председателя Русского Обще-Воинского Союза (РОВС) генерала Миллера. В 1937 бежал в Испанию. Умер в 1838 г. (по другой версии, убит агентами НКВД в Испании).
Соколов Константин Николаевич (псевдоним – К.Дверницкий; ок. 1883 – 1927). Юрист, магистр государственного права. Журналист. Воспитывался в аристократической семье бывшего обер-прокурора Камышанского. Член Петроградского отдела Всероссийского союза городов. Член партии кадетов. В 1912-13 гг. печатался в газете «Речь», вел отдел иностранной политики. В Гражданскую войну у Деникина, руководитель ОСВАГа. Профессор Софийского университета по кафедре государственного права. Умер в Софии.
Оболенский Владимир Андреевич, князь (1869 – 1950). Член ЦК партии кадетов. Член I Государственной думы. В декабре 1917 г. уехал в Крым, где продолжал борьбу против Советской власти, выступая за «воссоздание единой России». Был председателем Земской управы Таврической губернии при генерале Деникине. С ноября 1920 г. – в эмиграции. Жил во Франции, занимался журналистикой, писал мемуары. Масон. Умер в Бюсси-ан-От (Бургундия).
Переверзев Павел Николаевич (1871-1944). Юрист, политический деятель. Окончил юридический факультет Петербургского университета. Прокурор Петербургского кассационного суда при Временном правительстве. Министр юстиции Временного правительства в апреле-июне 1917 г. Выехал из Крыма в Константинополь в 1920 г. Переехал в Париж, где занимался юридической практикой. Был членом Союза русских адвокатов, входил в состав Объединения русских адвокатов во Франции. С 1932 г. также был генеральным секретарем Федерации русских адвокатских организаций за границей. Председатель Союза служащих банков и контор. Масон. Член-основатель ложи «Свободная Россия», член-основатель и секретарь державного капитула «Северная звезда». Умер во Франции.
Прокурор военно-морского суда полковник Иванов (?-?). Если речь идет о Военно-Морском суде в Севастополе, то, возможно, в текст закралась неточность: в 1919 — 1920 гг. прокурором севастопольского Военно-Морского суда являлся генерал-майор Иннокентий Сергеевич Дамаскин (1875 — 1941). Существовал, правда, Военно-Морской суд и в Симферополе.
Тундутов-Дондуков Дмитрий, князь (?-?). Сын последнего нойона Малодербетовского улуса Данзан-Черджала (в крещении Дмитрия) Тундутова. Будучи адъютантом начальника штаба Верховного главнокомандующего, корнет Д. Тундутов в сентябре 1914 году был награжден орденом Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» за своевременное выполнение особо важного поручения. Именно Д. Тундутов развернул в Калмыцкой степи агитацию за переход калмыков Астраханской губернии в казачье сословие. Корниловский мятеж 1917 г. активизировал деятельность князя Д. Тундутова, направленную на переход калмыков в казачье сословие. 29 сентября 1917 г. по совету атамана А. Каледина астраханские казаки приняли калмыков в казачество. 23 декабря 1917 г. Д. Тундутов был избран войсковым атаманом Калмыцкого казачьего войска. В 1918 г. он как глава делегации оформленного в октябре 1917 г. на казачьем съезде во Владикавказе Юго-Восточного союза провел в Берлине переговоры с руководителями министерства иностранных дел Германии, имел встречу с кайзером Вильгельмом. На средства, полученные в Германии, было сформировано Астраханское казачье войско, принимавшее участие в боях против советской власти в составе Донской армии в годы Гражданской войны. В 1919 г. полковник Д. Тундутов эмигрировал в Германию. Позже вернулся в Советскую Россию и поступил на службу в кавалерию. Исчез при неизвестных обстоятельствах.
Мильковский Александр Степанович (1873 — ?). Московское пехотное юнкерское училище (1893). В декабре 1917 г. помощник военного министра Крымского правительства. Инспектор артиллерии Крымского корпуса. Генерал-майор. Эмигрировал в Константинополь. Вернулся в Советскую Россию с генералом Слащевым в ноябре 1921 г. Служил в РККА – состоял для особых поручений 1 разряда при инспекторе артиллерии и бронесил. Был репрессирован. Дальнейшая судьба неизвестна.
Гильбих Эдуард-Эбергард Петрович (1880 – 1931). Из дворян. 1-й кадетский корпус (1898), Павловское военное училище (1900). Командир батальона лейб-гвардии Московского полка. В Добровольческой армии и ВСЮР. На апрель 1920 г. – начальник гарнизона и военный комендант Симферополя. Полковник. В эмиграции. Вернулся в Советскую Россию с генералом Слащевым в ноябре 1921 г. Расстрелян в апреле 1931 г.
Нечволодова Нина Николаевна (1899 — ?). Добровольцем пошла на фронт Первой мировой войны. Во время брусиловского прорыва в 1916 году имела звание унтер-офицера с двумя Георгиевскими крестами. В 1918 г. вступает в казачий отряд А.Шкуро. Начальником штаба отряда Шкуро был Яков Слащев, тогда еще полковник. До 1920 г. Нечволодова являлась гражданской женой Слащева и его ординарцем. В 1920 г. они обвенчались. В 1921 г. вместе со своей дочерью Верой (1915 г.р.) они возвращаются в Россию. После убийства Слащева Нечволодова исчезла. Также в точности неизвестно, что стало с их дочерью. По непроверенным данным являлась племянницей начальника Главного артиллерийского управления РККА Н.А.Ефимова.
Трубецкой Анатолий, князь (?_?). Гвардейский офицер. До декабря 1919 г. на нелегальном положении в Терской области. По непроверенным данным в 1919 г. сорвал мятеж красных в Грозном во главе с известным большевиком Н.Ф.Гикало.
Брусилов Алексей Алексеевич (1853 – 1926). С марта 1916 – главнокомандующий Юго-Западным фронтом. В мае 1917 Брусилов был назначен Верховным главнокомандующим русской армией, сменив на этом посту генерала Алексеева. Однако уже в июле Временное правительство сменило Брусилова генералом Л.Корниловым. С мая 1920 Брусилов возглавил Особое совещание при главнокомандующем всеми вооруженными силами Советской Республики, вырабатывавшее рекомендации по укреплению Красной Армии. Умер в Москве.
Войнаховский Борис Николаевич (?-1931 ?). Во время Первой мировой войны служил в 10-й артиллерийской бригаде. В Добровольческой армии с ноября 1918 по ноябрь 1920. По непроверенным данным расстрелян в 1931 году.
Стеклов Юрий Михайлович (настоящие имя и фамилия — Овший Моисеевич Нахамкис; 1873 — 1941). Партийный деятель, публицист. Член РСДРП, большевик. В 1894 бежал из ссылки за границу. В 1905 вернулся в Россию, выступал со статьями в различных большевистских изданиях. В 1910 выслан за границу. В 1917 член Исполкома Петроградского совета, стоял на позициях «революционного оборончества». В 1918 работал в комиссии по разработке Конституции РСФСР. С октября 1917 редактор газеты «Известия». Во время Гражданской войны во главе агитпоезда ездил на фронт. С ноября 1918 председатель Центрального совета Союза журналистов. В 1925 снят с поста редактора «Известий». Один из создателей журналов «Новый мир», «Красная новь». В феврале 1938 арестован. Умер в тюрьме. Посмертно реабилитирован.
