До свадьбы три месяца.
До официальной регистрации брака суровое Ведомство по делам иностранцев запретило покидать пределы Германии: мне выдали временное разрешение на пребывание с целью заключения брака.
Цель «заключение брака» движется к успешному завершению. Мечты сбываются, скоро затрубят фанфары. А что дальше? Как живут и чем занимаются брачные аферисты после успешно выполненной миссии?
Пока я размышляла на тему «брак по расчету».
По моей классификации жизненных катаклизмов, любой брак – расчет. Когда брак по любви, то и это тоже расчет, расчет быть все время рядом с предметом обожания. Браки по глупости или по наивному, но все равно расчету, что стоит выйти замуж за Петю-Васю, и жизнь сильно изменится – наконец будешь «за Мужем» как все подруги, избавишься от нотаций родителей, нарожаешь в браке детей, будешь печь караваи и вообще сама свадьба – белое платье, застолье, горько! Горько! Раз-два-три-двадцать шесть, двадцать семь! Список можно продолжать, ибо глупость, как и любовь бесконечны в своей многогранности.
У меня любви нет, даже страсти какой-нибудь плохонькой – и то нет. Любовь и глупости отменяются. Только расчет. Большой расчет. Как там в анекдоте? — Три рубля не деньги, значит вышла замуж по любви! Так вот, у Алекса не «три рубля», у Алекса целая страна. Очень нужная, желанная, влитая мне с молоком матери мечта, а не страна. Сам Алекс -– мистер «идеальный муж», «приз зрительских симпатий», красавец, умничка, кандидат наук и добрейшей души человек. Семья, окружение, работа, достаток – изъяна найти не получится. Выхожу замуж по Большому и Чистому Расчету.
Буду жить сыто и долго, пока не умру от тоски. То есть, не так уж долго мне и осталось.
Позвонила родителям и сообщила новость:
— Я выхожу замуж. Через три месяца. До этого времени мы не увидимся – мне нельзя покидать страну. Вы сможете приехать?
Родители сказали, что приедут, а как же иначе. В голосе у них недоверие. Еще не могут поверить в мое или свое счастье. Сразу же начинают переживать «Что везти в подарок? Ужас! Катастрофа! Что дарят немцам, кроме красной икры и водки?»
Мама спросила, как мне живется.
— У меня все есть, если ты об этом. Но я не знаю, что дальше. Он меня очень любит, мама, а я его кажется, совсем нет. Но он хороший, очень заботливый… может, потом полюблю…
— Главное, что он тебя любит. Всегда кто-то любит больше. Хорошо, что любят тебя, а не наоборот.
— Ты не понимаешь. Мне с ним скучно.
— А в жизни не должно быть всегда весело. Тебе уже не 16. Пора уже становиться серьезней.
Мама всегда знает, как приободрить. Видимо, ожидался сдвиг парадигмы: «Раз мама сказала, что мне уже не 16, значит так и есть! Значит, пора мне – пора становиться серьезной! Взрослая нудная жизнь, открывай ворота, я иду!»
Как обычно, наш разговор закончился моими криками в трубку: «Мама, ты вообще ничего не понимаешь…» и маминым: «Я прожила жизнь…вот увидишь.»
Кладу трубку и еще долго смотрю на телефон.
Я полюбила балкончик. Смотрю на улицу, пью кофе, пытаюсь учить немецкий. Немецкий идет плохо. Вообще не идет. Где-то вычитала, что многие выучили язык, благодаря телевизору. Интересно, а что они смотрели? Пытаюсь ввести в жизнь немецкие телепрограммы. Скукотища! Все какое-то ватное, топкое, без красивых лиц и привычных мелодий. Вот! На одном канале дико орущая женщина выбрасывает обвинения своему собеседнику, наверное, мужу. Тот вяло отбрыкивался, женщина расходится все больше. Потом та же женщина плачет и повторяет, вытирая расползшееся лицо «ich bin blau, ich bin blau“– «я голубая-голубая». В моем времени и месте проживания «голубой» означало нетрадиционную сексуальную ориентацию. Женщина не вписывалась в эту концепцию. Благодаря телевизору узнала полезное слово на немецком разговорном «я пьяная-пьяная». Сплошная польза от телевизора!
Вечером, все еще под впечатлением от орущей голубой женщины, спросила у Алекса как будет по-немецки «замолчи» то есть прямо в смысле «shut up». Алекс сказал: «Зачем тебе это?» потом подумал и добавил «es fällt mir gerade nicht ein» (я сейчас не припоминаю). Какое длинное выражение для короткого «заткнись», подумала я и повторяла про себя пока не запомнила «es fällt mir gerade nicht ein, es fällt mir gerade nicht ein…»
Судя по словам моих родителей, «бывают же нормальные люди», которые находят себе занятие, ходят на курсы, ищут работу. Я всю жизнь не попадаю в прекрасную стаю «нормальных». Я ничего из правильного не хочу. К тому же, я не умею самообразовываться и да – у меня страдает дисциплина. Или, все-же, записаться на языковые курсы? Хотя…, ну зачем эти курсы и работа, когда у меня уже есть банковская карточка и постоянно пополняемый счет?
Я изучила все соседние магазины и скупила весь ассортимент женского отдела „Woolworth». Мы так долго ходили с мамой Алекса по бутикам, а здесь столько всего? Видела почти такие же туфли, как мне на свадьбу, но в десятки раз дешевле. Знает ли мама Алекса про чудесный «Woolworth»? Странная женщина постоянно мяла ткани, что-то там вынюхивая, и огорченно-брезгливо отодвигала яркие наряды: «Полиэстер-синтетика, нихт гут, нихт гут!» В моем понимании красивая вещь не может быть «нихт гут» из-за чего-то там на этикетке. Буржуазные глупости! Кажусь себе шикарной, меняя «прикиды». Блестящие голубые штаны под кожу, черные в обтяжку клеши, джемпера с цветами и разноцветными камнями. Шкафчик в ванной забит косметикой и лаками для ногтей всех цветов. Я еще не привыкла, не верю, что так может быть всегда. Делаю запасы, радуюсь товарам со скидкой и бережно отношусь к вещам. Ватные диски делю пополам, подсохшую тушь разбавляю водой. Алекс спрашивает, зачем я это делаю, а я не понимаю его вопроса. Как же иначе?
Алекс многое не понимает. Он жалеет меня. Он считает, что должен меня веселить. Каждый вечер приходит с работы и вывозит меня гулять, открывать новые места и ресторанчики. Часто ужинаем и в нашем любимом индийском ресторане у дома. Там нам рады и знают по именам. Прабджот, хозяин ресторана, садится к нам и беседует о жизни. Пьем сладкий манговый ликер. Такой же приторный, как наши улыбки. Для Прабджота мы молодая счастливая пара. Но мы притворяемся, когда смеемся. Нам обоим плохо.
Пока я сидела на балкончике, гуляла, пока ходила по магазинам, перекусывала в кафе, – весь день до прихода Алекса я верила, что у нас все будет хорошо. Я даже ждала его с работы, представляла, что встречу с улыбкой, поцелую. Хотелось рассказать, как прошел день, о своих маленьких открытиях, смешных ситуациях, о том, что скучала по нему и думаю, что он отличный, в общем-то, парень.
Алекс приходит с работы. Открывает дверь, и я спотыкаюсь, сразу же забываю обо всех добрых намерениях. Как описать этот взгляд? Наигранный? Радость с плохо замаскированной надеждой и мольбой? Взгляд бездомной собаки, все еще доверяющей людям «я хороший, не гоните, посмотрите, как я умею…» Собаку жалко, а человека нет. Нонсенс.
— Привет! — говорю на пороге. Разворачиваюсь и ухожу на балкон. Алекс догоняет:
— Как прошел день? Где ты была?
— Нормально прошел день. Все как обычно.
— А у меня есть чем тебя порадовать. Обычно после этих слов Алекс доставал букет цветов, маленький подарок, билеты в кино или на концерт…
— Спасибо. Это совсем не обязательно.
Это действительно не обязательно. Бесконечные забота, внимание, желание угодить не просто надоедали, они начали выводить из себя, доводить до бешенства. За что? Я не заслуживаю такого обращения, за что мне все это? За что он меня боготворит? Вся забота и подарки – всего лишь кирпичики одной стены моей будущей жизни без взаимной любви, без родных, без друзей. Естественно, виновным за душевную раздробленность назначен Алекс.
В русской газете нашла объявление: «Ищем сотрудника с русским и английским языком». Я позвонила. Мужчина с бархатным голосом предложил встретиться.
Я долго плутала в незнакомых улицах, пока не нашла кафе. Мужчина Иосиф предложил выпить кофе и делать иногда «маленькую необременительную работу, связанную с переводами с английского и ответами на деловые письма». Оплата наличными и неофициально: бизнес в стадии зарождения, и постоянный сотрудник не по карману. Мужчина Иосиф шевелит седыми усами и рассказывает о тяжелом быте русских бизнесменов. На прощание целует руку, просит подумать и обещает скорое повышение зарплаты. За кофе расплачиваюсь я. Печальный Иосиф забыл дома кошелек.
Я обрадовала Алекса новостью, что выхожу на работу.
— Как на работу? А разрешение на работу? У тебя же еще нет разрешения на работу и вообще никаких бумаг для трудоустройства.
— Я буду пока работать по-черному. Иосиф обещал хорошие перспективы и премии.
— Я не могу этого позволить, прости.
Наша первая серьезная ссора произошла из-за моего стремления к труду.
— Я все равно пойду на эту работу! У меня еще пока нет других предложений, а ты хочешь, чтобы я только сидела дома и ждала тебя? Так ты себе представляешь наш брак???
— Ты знаешь, что работать тебе необязательно. Но я хорошо понимаю твое желание быть в коллективе. У тебя будет больше друзей и интересов, но для начала надо получить бумаги, выучить язык, и я никогда, слышишь никогда, не позволю работать тебе по-черному. Это неправильно и так поступают только асоциальные личности. Мне придется заявить на твоего Иосифа и на тебя тоже в специальную службу. Ты не будешь работать по-черному! Я не позволю обманывать немецкое государство!
Я сказала: «Ах вот ты значит, как?! Значит не позволишь обманывать государство?»
Я напилась, я кричала ничего не понимающему Алексу «Es fällt mir gerade nicht ein. Es fällt mir gerade nicht ein!» Алекс спрашивал: «Чего ты не можешь вспомнить? Was?» Я повторяла снова «Es fehlt mir gerade nicht ein» и так и не добившись понимания добавила «Ich bin blau and You… just shut UP!»
Продолжение следует…
