XIII
На экране высвечивается: «Не в сети». Отключила? Взлетает? Летит? Кожа шезлонга впитывает твое тело. Твоя любимая «Кассина». Как сам говоришь – лучшее приобретение за последние 15 лет. Скулы расслабились, глаза закрыты. В ушах твои слова и ее голос. Уже не вернуть. Пошло из-за самой тривиальной банальности. Но так.
Открываешь глаза и глядишь на тускло освещенную террасу. Рывком поднимаешься и взбегаешь на второй этаж. В кабинете начинаешь выдвигать ящики черной стальной тумбочки. Где здесь… Находишь тугую, еще обандероленную пачку. Красный огонек с треском въедается в табак, едко наполняет гортань и грудь. Куришь жадно и через минуту зажигаешь новую. Зачем ты это сделал?
Зачем сказал? Почему не сдержался? Что взбесило? Надоело держать себя в руках и взвешивать каждое слово? Уже многие годы так. Суживаешь губы, прищуриваешь глаза, черной паводью наполняешь взгляд. И молчишь. Чтобы не вспугнуть. Дичь. Охотник в камышах. Ноги сопрели от воды, лицо и шея в волдырях от комариных ласк. Но сдерживаешься. Знаешь – еще чуть-чуть и взлетит. Появится. Покажет себя. И тогда – залпом. Влет. И позже, перед огнем, наслаждаешься тем ароматом, за которым выходишь в лес.
А что сейчас? Неожиданность? Не искал, не выискивал, просто нашел и сам испугался, как тогда, когда, бесцельно бродя по туманному лугу, поднял в воздух стаю сонных куропаток? Вздрогнул от шума, от неожиданности, зажал руками уши, вжал голову. От страха.
Ведь всего пара часов. Да, красива. Да, умна. Холодная красота. Холодный ум. Запах… Снежная королева с магмой внутри. И уж не тебе ли знать, что это значит. Как это может быть. А не сдержался потому, что в первый раз за все время тебе в лицо сказали, кто ты есть. Через пару часов анекдотов, фотографий и рецепта. Поняли и сказали. И ярость от этого «поняли». И ты сразу наотмашь. И ведь попал. Знаешь же, что ответил так, что дыхание остановилось. И боль, старая, затаенная, затаившаяся, вырвалась и заполнила все. Делал раньше? Да, делал. И с тобой делали. Но там всегда был повод. А здесь… Ущемленное самолюбие? Сорваны покровы и крик: «а король-то голый!»
Еще летит? Медленно выстукиваешь: «Долетела?». Сообщение уходит серой точкой. Приема нет. Стереть? Не получится. У мессенджера этой функции нет. Закрываешь глаза. Тонкие пальцы тонкой руки. Тонкое запястье. Шея. Губы. Они должны быть очень мягкими.
Вдруг понимаешь, что хочешь видеть. Слушать. Смотреть. Не номер. Не дичь. Человека. Ее. Такой, какая есть. Именно поэтому. Горят уши. Зрачки расширяются. С шумом втягиваешь воздух через нос, также шумно его выпускаешь. Раз за разом. Сердце бьется под кадыком. На экране справа от твоего сообщения появляется аватарка. На секунду останавливаешься. Ты уверен? Ты хочешь? И буквы ложатся в слово, что произносил и писал менее, чем считанное количество раз в твоей жизни: «Извини!»
XIV
Простить можно практически все: все сказанное, все сделанное.
Простить и отпустить.
Нет, не отталкивать человека: беги, там за горизонтом теплее и светлее, а просто не подпускать к себе больше.
Стать катком для фигуриста-новичка.
Коньки есть, а ноги разъезжаются – дальше скамейки или бортика никак.
И радиус до центра малгорера с каждой попыткой увеличивается.
Простить можно все.
Не получается только забыть то, что тебя заставили почувствовать…
«Долетела. Все ОК! Спасибо».
Несколько секунд смотрю на «Извини», прищуриваюсь, складывая губы тонкой ниткой.
Никак не доедем и радио – что за дурацкая волна – выдает еще один нафталиновый хит-подсказку: «Мой номер 245, На телогреечке печать…».
Смеюсь беззвучно.
«Не стоит – ничего ж не случилось».
Еще секунда и добавляю зачем-то: «Доброй ночи».
За окном мелькают черные скелеты деревьев.
Осень.
Она вот-вот расставит все по своим местам.
Избавит от ненужных ожиданий.
Отключаю телефон – сегодня я уже ни от кого не жду сообщений и звонков.
Сонная консьержка.
Лифт.
Поворот ключа в дверном замке.
Дом, милый дом.
Горячий душ и спать.
Стараюсь направлять струю так, чтоб не намочить волосы.
Сейчас уже нет сил их сушить.
Просто хочу расслабиться и согреть тело.
Струи мягко касаются шеи, стекают на грудь, лаская ее своим теплом.
Скатываются на живот и бегут по ногам, скрываются безвозвратно в воронке слива.
Тепло – то, что сейчас нужно.
А глупости не стоит спешить делать: зимой с перебитой душой не выжить.
Факт!
Пушистое полотенце.
Пижама и носки, одеяло.
Хорошо, что улетела.
Рим стал любовью.
Но не вернул любовь.
Мою.
А Париж подарил неожиданно прекрасный день.
Что взял взамен?
Даром же не бывает.
За окном зарядил дождь.
Глаза слипаются, а улыбка нового знакомого, как улыбка Чеширского кота, заманивает в омут сна.
Будильник – выстрел на вылет.
Включаю телефон.
Мама.
Сестра.
С работы.
Неважно.
Неважно.
Больше неважно.
«Спокойной ночи и хорошего старта завтра».
XV
Дни. Недели. Месяц. Численность букв переплетается с часами разговоров. Лиссабон? Пройден и забыт. Sorry, darling, business. As usual. I call you back. Но не звонишь. Из длинных волос, анекдотов и льда взрастает цельное. Она. Мы взрослые люди. Конечно. У нас своя жизнь. Ты права. Свое прошлое, корни, кора. Кора сыплется при каждом слове. Оголяет ствол. И нарастает за часы бессловия.
Я не хотела тебя дергать. Ты на работе. С друзьями. В твоей жизни. Я понимаю. Спасибо! Я тоже не хотел. Ты свободна. У тебя твоя жизнь. Я не имею права быть помехой. Все прямо, как гладильная доска. Стерильно, как само слово «дергать». Дергать. Ты не дергаешь, когда любят тебя. И тебя не дергают, когда любишь. Ты сам этого хочешь. Ждешь. Ожидаешь. Вот когда не дергают – это конец. Или не дергаешь сам. Ты же в делах. В стрессе. В заботах. Я не хотел мешать. Дергать.
Не дергать – когда размолвка. Когда надо время успокоиться. Остыть. Прийти в себя. Когда же все идет жизнью, когда день, время, радость, печаль, счастье могут чередоваться и происходить без нее, и ты можешь сам быть счастлив или печален вне ее – не из-за нее, – то тогда дергать – просто помнить. Не напоминать. О себе. Помнить. И тогда дергать, и быть дернутым, не в тягость. В сладость.
Слов много. Прекрасных, отточенных, страстных, нежных… Нет Слова. Заменителем идут смайлики. И ты и она здесь мастера. От робко-начального сердечка с уст переходите к оставленным помадой поцелуям. На «я тебя хочу» ответ губами, где верхняя оставляет проем в неизведанную глубину. Следующий этап – сердечки. Дрожащие от истомы, перевязанные подарочной лентой. Вершина – полное, наполненное сердце. Любой другой ответ, – минимизирующий знаковость послания, – железом по стеклу.
Время проходит. И приходит Слово. Случайно. Случайно? Выверено, отмерено временем и вовремя? Тавром прожигает и оставляет след. Летишь? Лечу! Встречаешь? Встречаю. Хочешь? Хочу! Дергаю? Нет! Дергай. В любой момент. Когда захочешь. А ты? Я тоже. Буду дергать. В любой момент. Не взбесишься? Нет! Дергай! В любой момент! Не вспоминай – помни! Я помню. Я думаю о тебе. Сегодня – весь день. Я не думать о тебе не могу. Я знаю. Мы сошли с ума.
Это только начало.
Я тебя люблю.
XVI
Чемодан разинул свою пасть и ждет, когда же его «покормят».
Как бегемот.
Перепрыгиваю через него.
Собираю вещи.
Уже неделю собираю и никак не могу окончательно решить, что брать.
Почему-то в этот раз так важно собрать все правильно.
Так словно больше другого шанса не будет.
Будто этот стандартный «набор туриста на три дня» может как-то изменить мою жизнь.
Главное, чтоб было удобно, по погоде и… удобно.
Но логика борется с чем-то еще неосознанным, но настойчивым, убедительным.
На диване растут кучки собранной одежды «взять нельзя оставить».
Теплая пижама нелогичным образом вытесняется кружевной невесомой сорочкой.
Но сверху кладутся теплые носки – зима же и здравый рассудок просыпается на пару секунд – пижама тоже едет.
За окном лежит уже даже не первый киевский снег.
За последние много лет ты, почему-то именно в эту зиму, разрешаешь себе верить в сказку.
Нет, не так чтоб совсем в нее – во что-то светлое, без особой оглядки.
Одергиваешь себя каждый раз, когда хочется критически проанализировать все.
К черту анализ – разве тебе не хорошо?! Разве ты не чувствуешь счастья?!
Ты чувствуешь, но боишься.
Боишься, что снова будет больно.
Очень больно, а ты не готова.
Потеряешь бдительность и не защитишь потом себя.
Останешься с осколками души в холодных руках.
Начнешь ее склеивать, а ровно уже не получится.
Ты ведь этого боишься, да?
Да.
Но не в этот раз, правда?
Ты готова и пижама тому подтверждение.
Ты ничего не ждешь.
Или подло врешь себе, что не ждешь?
Проверяешь регулярно сообщения.
Специально отводишь время для долгих телефонных бесед.
Без них теперь день пуст.
Часы без его голоса кажутся вечностью – приторной тянучкой.
Злишься на себя и на других, если не можешь ответить.
И тут же перезваниваешь, чтоб хоть минуту…
Но минуту не получается: час, два – и этого мало.
Потом аврал – не замечаешь.
Пара свитеров, шарф, перчатки, удобные ботинки.
Книга.
Да, бумажная.
Для него.
«Кажется, собралась»
«Жду»
Набираешь в ответ сообщение.
Долго смотришь на буквы, выстроившиеся в возможный для тебя приговор.
Голый текст.
Без смайликов, сердец и поцелуйчиков.
Отправляешь.
«Я тебя люблю»
Продолжение следует…
