Наш только что выстроенный худо-бедно анонс семейной жизни: хожу в языковую школу, изучаю среду обитания, пытаюсь полюбить Алекса. Алекс ходит на работу и спешит каждый день домой к своей огромной неразделенной любви. Мы в процессе созидания очень странной семьи: Водевиль с растерзанными надеждами. В водевиле как раз не хватает следующей главы: жених уезжает на месяц в заокеанскую командировку. Дома остается безутешная соломенная вдова…
Исправлять ситуацию к нам срочно приехали родители Алекса. Что делать с невестой? Это проблема – и надо решать ее всей семьей! Как же иначе? Кто позаботится об одинокой и беспомощной? Проблема так проблема!!! Оказалось, что задача совершенно и бесконечно запутанная, так как семья Алекса именно на этот месяц из года в год уезжает „зимовать» на Канары, на остров Тенерифе. Как повелось у всех немцев, они бронируют отпуск за год вперед. — Мы не сможем быть с тобой, когда ты одна, без Алекса! Но, мы будем добиваться разрешения у ведомства по делам иностранцев, чтобы они отпустили тебя, в виде исключения, с нами. В конце концов, Германия или Испания — это же все Евросоюз! Ну, кому будет хуже, если ты полетишь с нами на Канары?
Что за вопрос! Кому вообще может быть хуже от Канарских островов?
Все, что я знала про Канары — то спел Добрынин: „На Канарских островах утопает все в цветах, а Канары утопают в океане…» Именно там счастливой Марианне певец объяснился в любви. Для всех остальных советских людей Канары существовали только в песнях.
На Канары хотелось очень… Ну чем я хуже Марианны? Сначала очень хотелось, потом не очень, а потом совсем расхотелось. В конце концов, к Канарам прилагалось общество родителей Алекса. Месяц в такой компании чреват „не сошлись характерами“ с родителями жениха еще до замужества. Месяц образцового поведения, пускай и в цветочном раю. Это слишком большое испытание. Я не выдержу.
Ведомство разрешения на Канары не дало. Я облегчено вздохнула, а у семьи трагедия.
— Не переживайте, я не буду одна. Ко мне приедет подруга из Уфы, сказала я. Мы дружим с первого курса. — Она-то и будет следить, чтобы я не скучала. У нее это всегда отлично получалось, добавила я вполголоса и надолго погрузилась в воспоминания.
Алина
Мы подружились на первом курсе, на первой паре первого сентября. Я опоздала и зашла в класс после звонка. Девушка на задней парте приветливо улыбнулась и предложила место рядом. Я устроилась, наверное, излишне рядом на целых два года. Она будет внимательно слушать, плакать вместе со мной над моими печалями, заразительно смеяться любой моей шутке. Она – идеальный друг!
Алина не скрывала, что её не интересует учеба. У Алины есть любящий отец, который не жалеет средств для ремонта старинного здания престижного факультета. Еще Алина владеет точным методом отбора людей, и она всегда знает, с кем и зачем дружить. Люди делятся на „лохушниц“ и полезных. Лохушницы тоже иногда бывают полезными – они могут готовить конспекты и дать списать на экзамене. Лохушницы любят красивую и добрую Алину– она улыбается им, говорит приятное: „О, какая у тебя кофточка стильная! Я всегда о такой мечтала! Если надоест, дашь мне поносить?“ Когда очарованная девушка отходит, Алина говорит вслед: „И эта дура – туда-же, ты вообще видела, как она одета? Наверное, взяла у своей бабушки поносить кофточку… Вот лохушница!“ Алина знает все престижные марки и видит лейблы раньше, чем разглядит лицо. У Алины точеная фигура и длинные пепельные волосы – она считает себя дорогим призом и рассказала всем по большому секрету, что будет беречь себя для „самого-самого“. В студенческом царстве разгула и всеобщего падения морали Алина –единственный луч света. „Самого-самого» среди студентов быть не может по определению. На студенческие вечеринки Алина не ходит и от души хохочет над местными романами. „Мужчина – будущий филолог? Что со студентиками вообще может быть хорошего? Водку пить в подъезде? Свадьбу гулять в общежитии?“
После, а иногда и вместо уроков мы едем в любимое кафе. Нам нравится приглушенный свет и тихая музыка. С самого утра атмосфера уютного вечера. На нас обращают внимание – мы уверены в своей неотразимости, уме, хитрости. А мужчины, какие же они все доверчивые и одинаковые, все время одно и то же – предлагают угостить шампанским, оплачивают счет, уговаривают дать телефон, приглашают на свидания. Алина говорит, что всё это – не то, все слишком старые, женатые и недостаточно богатые. „Тот самый» обязательно придет, просто надо ходить в правильные места. Алина выбирает очередной ночной клуб „Может позовем с собой кого-то из лохушниц? В компании не так страшно ночью …»
Я до сих не знаю, почему Алина выбрала меня. Думаю, что её заинтересовали мои рассказы про Германию. Алина тоже мечтает уехать, хотя бы, в Москву. В Москве богатые и знаменитые ходят косяками, достаточно просто выйти на улицу, чтобы встретить судьбу. А я не искала „того самого». Внимание мужчин всегда приятно, но я не отношусь к ним серьезно. Все понарошку, все только на время. Я уеду отсюда – зачем привязываться к кому-то? Алина поставила свою дружбу и обаяние на черную лошадку – меня. Вдруг у меня что-то получится? По сути же, я такая же лохушница, как и все вокруг. Мне далеко до гламурной красавицы, я почти не разбираюсь в моде, безумные студенческие попойки и интрижка с симпатичным однокурсником – это мне запросто! И еще я очень рада, что у меня есть Алина – верная, стильная, небожительница Алина, которая все понимает и так дорожит нашей дружбой. Алина прощает мне мои „плебейские слабости“, я стараюсь не замечать её потребительского отношения к людям. Меня же это, в конце концов, не касается…
Как-то, уже в разгаре зимы, после учебы, мы опять заехали в любимое кафе. Бармен приветливо помахал нам, когда мы проходили за „наш“ столик. Народу мало, играет музыка, и дискотечный шар разбрасывает зеркальные блики. Заказали кофе. Шумная компания пьяных братков ввалилась в зал.
— Ну вот, теперь они все испортят, – огорчилась Алина, и мы заторопились к выходу, попросили счет.
— О! Девочки, а вы куда торопитесь? Посидите с нами…
— Нет, спасибо, мы уже уходим. У нас уроки не выучены, завтра экзамен, а в следующий раз обязательно… – вежливые и убедительные пай-девочки. С бандитами нельзя по-другому. „Лихие 90-е“: Бандиты кругом, они новые хозяева жизни, никто не станет вмешиваться. Знакомый бармен скрылся за стойкой, немногочисленные посетители отвернулись.
— Нам правда очень надо домой!
— А нам правда очень хочется посидеть в компании со сливочками общества. Будете себя хорошо вести, и мы разберемся с вашими экзаменами. Нас хватают за руки и тянут от выхода – сейчас посидим немного и поедем отдыхать, а хотите в сауну?
Из-за столика в темном углу вышел мужчина.
— Отпустите, они со мной! Наклоняется к нам: „Идите на улицу, садитесь в белую «Ауди», скажите шоферу, что я сейчас подойду.“
Мы выбежали из кафе, на ходу подхватывая вещи и стараясь не слышать несущееся в след „Стой, куда?! ты кто такой?“
Мужчина вышел следом – высокий, худой, молодое лицо, ранняя седина на висках. Длинное пальто нараспашку, уверенный шаг. „Настоящий кашемир“ прошептала Алина на ухо.
— Я довезу вас до центральной улицы, там безопасно. В это кафе больше не ходите. Что вы там, вообще, одни делали?
Машина остановилась, мы еще раз поблагодарили. „А как зовут нашего спасителя?“ обворожительно улыбнулась Алина.
— Сергей. Всего хорошего, девочки.
Мы приходили в себя несколько дней. Образ героя-спасителя полностью вытеснил пережитый страх.
— Где водятся такие мужчины? Почему мы не спросили, как его найти или хотя бы номер его телефона?
— И что –звонили бы ему как благодарные поклонницы? В трубку бы дышали? Как-же мы так растерялись? Упустили такой кадр! Ты видела какая у него машина? А водитель? А туалетная вода? …
Через неделю, когда страсти почти улеглись, на маленькой асфальтовой площадке у крыльца факультета стояла белая „Ауди“. Мы с Алиной замерли на пороге.
— Не может этого быть!
— Ты думаешь это он?
— А кто же еще? Как он нас нашел?
Из автомобиля вышел Сергей и открыл нам заднюю дверь, приглашая жестом.
— Я проезжал мимо. Вы торопитесь? Я могу вас подвезти или, может, пообедаем?
Мы в ресторане, о котором никогда не слышали. Уютный ВИП-зал. Сергей расспрашивает про студенческую жизнь, кивает, смеется, про себя ни слова. Он в серой водолазке под цвет глаз, даже я понимаю, что на нем дорогой костюм. Он произносит сложные названия вин и заказывает блюда, не глядя в меню. Я подумала, что Алина, наконец, нашла своего принца. Она умело поправляет волосы, перекидывает стройные ноги и от прищуренного, с поволокой взгляда Сергею уже точно никуда не деться.
После ресторана Сергей отвез нас по домам. Сначала вышла Алина, на прощание улыбнулась — До скорой встречи! Было очень приятно!
У моего дома Сергей вышел из машины и дошел со мной до подъезда.
— Я по работе часто уезжаю.
Я не поняла к чему он и удивленно жду продолжения.
— Я хотел спросить, я могу позвонить тебе в следующий раз, когда приеду? Я все еще удивленно смотрю на него.
— Ты сможешь со мной встретиться?
Сергей легко прикасается губами к моим пальцам и выжидательно смотрит. Я окончательно теряюсь, краснею, покрываюсь мурашками, бормочу „конечно, конечно…“
Это был очень странный роман. Сергей пропадал и появлялся снова, когда я начинала думать, что он уже забыл про меня. А он вдруг заезжал в университет, забирал меня посередине урока: „Я соскучился!“ На прощание Сергей провожает до подъезда и целует руку, как в самый первый раз. И, как в первый раз, я никак не научусь справляться со смущением. Он постоянно меня провоцирует, но зачем? Смотрит-разглядывает, не отводит глаз. Поправляет выбившиеся волосы. Иногда неслышно подходит со спины и берет осторожно за локоть, продолжая что-то рассказывать. Я замираю на месте и пытаюсь сконцентрироваться на дыхании. Интересно, ему заметно, как он на меня действует? Голова кружится, мысли путаются, голос пропадает или дрожит, и я просто киваю в ответ на его вопросы. Я стараюсь ничем себя не выдать. И он ничего не замечает, отходит на безопасное расстояние и, как ни в чем не бывало, продолжает разговор. Я понимаю, что это какая-то игра. Но во что мы играем?
Через несколько месяцев после нашего знакомства Сергей привез меня в загородный коттедж и провел к сервированному столу. Я развернулась и вышла из комнаты.
— Где здесь спальня? Я не могу больше.
Я выдохнула и взяла его за обе руки.
-Ты растишь во мне сексуального маньяка? Сергей засмеялся и притянул к себе. Он медленно целует в губы, не моргая смотрит в глаза, подчиняя себе, подчиняя своему сбивающемуся дыханию. Какой же он уверенный и опытный, пробегают в голове ничего не значащие мысли. Он так не похож на других, на моих бывших мальчишек. Как точно я теперь понимаю, что все они просто мальчишки – жадные голодные нетерпеливые. И я тоже такая и не умею, и не знаю, что этой сильной сокрушительной энергией можно управлять. Еще как можно! Можно наслаждаться медленно, чувствуя и растягивая каждое движение до изнеможения, до стона. Стон невозможно сдерживать, и я кричу, чтобы освободиться от этой перекипающей, разрушительной силы волны. Я узнаю себя, по-новому открываю мир и как будто впервые знакомлюсь со своим телом. Новое чувство не похоже на любовь, это скорее, наркотик. Он – мой личный наркотик. А наркоманы не умеют останавливаться. Вот уже почти год я живу в мире, имеющим смысл только при очередной дозе. Есть жизнь, а есть наркотик о котором думаешь, когда просыпаешься, когда засыпаешь, когда ешь, куда-то идешь, общаешься с друзьями.
— Ты что, спишь что ли? — Алина трясет меня за руку.
— Так как ты думаешь, этот фонетист правда такой бабник? Алина подкрашивает губы, хищно улыбается своему отражению в маленькое зеркальце и размышляет о сдаче экзамена, и зависит ли оценка от длины юбки. Я вяло поддерживаю разговор про юбки и предстоящую сессию.
Конечно-же, Алина – самая близкая подруга и поверенная во все подробности моего романа. Сергей к тому времени ей давно разонравился.
— Он совсем не в моем вкусе и к тому же старый. Сколько ему? Лет 30 или может все 35? Вот увидишь, у него наверняка есть лохушница-жена и семеро детей. Куда он так часто уезжает? Ты что о нем вообще знаешь?
Мы пьем кофе и мне нечего возразить. У меня глаза голодной кошки. Мне все равно, кто он и сколько у него детей и жен. Я говорю Алине:
— А разве это важно? Я же не собираюсь за него замуж. Мне пока очень хорошо с ним. Потом, кто знает, что будет потом? Ты не понимаешь, меня трясет от одной только мысли о нем. Так же не может быть всегда?
— Ну да, ну да, понимаю, ты просто влюбилась и как все влюбленные сразу стала дурой.
Алина сердито передергивает плечом.
— Мы, ведь, так и не знаем, почему нас тогда отпустили бандиты. Кто он такой? Скорее всего тоже бандит. Нашла, в кого влюбиться…
Я точно знаю, что не влюбилась, но не пытаюсь переубедить Алину. Как объяснить тому, кто не знает про наркотик? А про то, что он, возможно бандит… Ну и что. По большому счету, это тоже не играет роли. Да, мне немного не по себе от нашей связи. Он главный, он решает за нас обоих, он знает про меня все. А что известно мне? Он нехотя отвечает про какой-то бизнес и часто летает на Север.
— Почему нас тогда отпустили? Ты тоже бандит? – спрашиваю я.
— А кто сейчас не бандит?
Сергей прищуривается и видно, что он не настроен говорить серьезно. Он гладит меня по спине, и я отвлекаюсь на прошедшую по телу волну. Дальше говорить на эту тему мы оба не хотим. Потом я задаю ему более важный вопрос.
— Я никогда не знаю, когда мне ждать тебя и ждать ли вообще.
— Я приеду, и ты сразу об этом узнаешь, говорил он, улыбаясь.
Съемные квартиры, отели, загородные коттеджи. Может быть у него, действительно, где-то есть семья.
— Не забивай себе голову. У меня никого нет кроме тебя. Разве ты еще не научилась это чувствовать?
Сергей смотрит на меня с наигранной досадой.
— Иди ко мне! – говорит он хрипло. — Скажи, неужели ты не чувствуешь, как я по тебе скучаю?
Он притягивает меня к себе, и мне передаётся его желание. Он прав – я знаю, как он соскучился, но все равно говорю: „Не знаю, я ничего про тебя не знаю…“ Я замечаю, что опять расстегиваю только что тщательно заправленную рубашку, облизываю пересохшие губы, прижимаюсь к нему. Он перехватывает мою руку и говорит неожиданно резко:
— Ты, главное, учись и не занимайся глупостями. Пообещай не ходить с этой своей подругой по злачным местам. Ты же знаешь, я все равно все узнаю.
И узнал. Один из затянувшихся даже для Сергея отъездов. Я уже давно начала общаться с друзьями и выходить на вечеринки. Первая стадия – ожидание, когда приедет Сергей, быстро закончилась. Мне надоело ждать. Правда, и с Алиной ходить на поиски „самого-самого“ тоже стало скучно. Хорошо, что и она успокоилась и стала больше общаться с „народом“. Может быть ей просто не хватало моей компании. Особенно тогда, когда приезжал Сергей. Мы стали видеться намного реже, но все равно оставались самыми близкими подругами. Ничего не предвещавшая вечеринка в гостях у однокурсницы. Давняя, еще детская и казалось почти забытая любовь. Костя. Как он там оказался? Дальше, я сама не заметила. Все как в старом избитом сценарии: вечер-свечи-плечи… На другой день я сказала Косте: я не могу с тобой видеться. Считай, вчерашнее просто дань прошлому.
— Нет, это не резко и не вдруг. У меня другой мужчина, я жду, когда он вернется.
Сергей появился через неделю, и опять моя жизнь стала принадлежать ему. В одном из ресторанов вдруг встретили Костю. Сергей и Костя пожали друг другу руки. Я окаменела. Костя кивнул: „Привет!“
— Вы знакомы? — удивился Сергей.
— Мы знакомы с детства, – ответил Костя и улыбнулся той самой обескураживающей улыбкой, стоившей мне теперешних нервов.
— А откуда ты знаешь Костю? – спросила я, когда Костя отошел и ко мне вернулся дар речи. Мы с его отцом как-то одним делом занимались.
— Хороший мальчишка. Тоже, вроде бы, студент.
Больше про Костю разговоров не было. Через несколько дней Сергей, заехал за мной с утра и привычно повез в университет.
— Прощай, – сказал он, остановившись недалеко от факультета, – мы больше не увидимся.
— Как не увидимся? – удивилась я.
— Не как, а почему. И знаешь почему? Я не хочу тебя больше видеть!
Сергей уехал раньше, чем я опомнилась. Я стояла на самом краю дороги, пока проезжающий мимо грузовик не привел меня в чувство длинным сердитым гудком. Невероятно глупая и жестокая шутка? Я ждала, что он сейчас вернется из-за поворота, хотя такие шутки совсем не в его стиле. Я – брошенная женщина? Меня бросили на обочине, меня не хотят больше видеть. Два противоречивых чувства – полная нереальность происходящего и подкрадывающаяся откуда-то из глубин подсознания уверенность – так все и есть, он тебя бросил, он больше не вернется. Почему? Что случилось? Он даже не захотел объяснить? Медленно и сразу по всем фронтам наступает боль, или это называется отчаяние? Как же это, оказывается, невыносимо. Больно и противно сразу везде и нигде конкретно. Разрывается душа? Или это наркоманская ломка от осознания, что дальше ничего не будет? От брошенных небрежно слов „Я не хочу тебя больше видеть“ в горле непонятный спазм и стыдно. Боже, как стыдно. Неужели Сергей мог так сказать? Мне? Нет, это был чужой, незнакомый мужчина со сжатыми в полоску белыми губами. Почему же я еще чувствую его запах. И это все? Его больше не будет? Я стою на пороге университета и жду Алину. — Ну, когда же ты придешь?
— Мне надо срочно что-то делать. Как мне быть, Алина? Я знаю, что должна что-то делать. Что делают в таких случаях? Вместо лекции, мы пьём уже десятую чашку кофе. У Алины распухший от сострадания нос, и она продолжает его тереть, уговаривая меня не падать духом.
— Смотри, я утащила у отца крутые сигареты. Будешь? Кури, говорят, помогает. А он передумает, слышишь. Что за муха его укусила? Может быть у него, все же есть жена, и она его застукала? Ну не плачь, не плачь, видишь уже и у меня тушь потекла… Что же нам делать?
Мы так ничего и не придумали.
Через несколько недель отмечали конец зимней сессии. Решили собраться всей группой. Я тоже пошла. По инерции. Я все тогда делала по инерции. По инерции заставляла себя веселиться. Я запретила себе думать о Сергее, уговорила себя, что так, пожалуй, даже лучше. Лучше расстаться сейчас, чем потом. К чему этот странный роман двух одержимых людей без будущего? Расстаться мы должны были неизбежно. Думаю, что мы оба понимали это, хотя никогда не рассуждали об этом вслух. Я как-то сказала, что после учебы думаю уехать за рубеж. Он сказал: „Да, там другая жизнь.“ И больше мы к этой теме не возвращались.
Я научилась обходиться без наркотика. Пропала необходимость ждать, когда он не вернется. Теперь я знаю, что не вернется. Когда знаешь все намного проще. Проще. Сложнее оказалось с самооценкой. „Я больше не хочу тебя видеть!“ Что произошло? Еще несколько дней назад он раздевал меня в лифте, в его серых глазах не было дна, и он хрипел, когда ключ не проворачивался в замочной скважине. И вдруг он больше не хочет меня видеть? Или у него появилась другая? Тогда почему так грубо? Во всем должен быть смысл. Я все время прокручивала в голове и не могла понять, что произошло? Какое-то время казалось, что моя жизнь теперь будет чередой мужчин, которые будут бросать меня не объясняя причин, а я, в свою очередь, не смогу доверять никому из них.
Где-то в середине вечерники Алина сказала: „Ой, как жаль, но я уже должна идти. Я обещала родителям вернуться пораньше.“ Алина задумчиво посмотрела на часы и встала. „Мы едем всей семьей к бабушке на юбилей. Мне придется вас покинуть.“
Я уговаривала Алину остаться еще хотя бы на чуть-чуть.
— Без тебя станет совсем тоскливо.
— Ну ты же знаешь, что ради тебя я бы осталась… Видишь ли, я обещала дома и не хочу ссориться с родителями перед каникулами.
Алина вызвала такси и уехала.
Я, осиротев, не нашла чем себя отвлечь и стала послушно поднимать бокал за каждый безумный тост. Решение появилось внезапно, в какой-то момент я четко поняла, что надо делать и удивилась, что не додумалась до этого раньше. Я незаметно покинула вечеринку и вывалилась из шумной духоты в черный зимний вечер. Я шла по дороге, пошатываясь и спотыкаясь, мимо каких-то заборов и гаражей, почти заблудилась, замерзла и заплакала от безысходности. Когда откуда-то вынырнуло такси я, не раздумывая села и назвала адрес.
— Я ненадолго. Подождите меня, пожалуйста, здесь, — попросила таксиста, выходя.
Я нашла его. В съемной квартире горел свет. Он дома. Я не думала, как выгляжу и вспомнила только когда Сергей открыл дверь и молча стал рассматривать меня. Он всегда любил разглядывать меня и мне нравилось, меня заводило. Но теперь, я вдруг увидела себя его глазами. Растрепанные, мокрые от тающего снега волосы, красное, распухшее от слез и мороза лицо, распахнутая шуба с нелепо свисающим шарфом. Убегать поздно, да и зачем? Я не для этого здесь.
— Скажи– почему? И я сразу уйду, – постаралась сказать я без запинки.
Сергей все также молча попытался закрыть дверь. Проворная для своего состояния, я успела вставить в щель ногу.
— Я же сказала, скажи только в чем дело.
От страха я начала икать. Я не прошу тебя быть со мной. Я просто хочу знать, в чем я перед тобой виновата. Я делаю паузу, икаю и начинаю свирепеть от ненависти и жалости к себе. Почему ты не приглашаешь меня пройти? У тебя там кто-то есть? Я попыталась заглянуть за дверь. В дальней комнате горел приглушенный свет.
— Я же сказал, что не хочу тебя больше видеть. Уходи.
Я развернулась и пошла, шатаясь вниз по лестнице. Дверь за спиной захлопнулась. Когда я дошла до последнего пролета, дверь снова открылась.- Тебе было хорошо?
Сергей догоняет меня и трясет:
— Тебе было с ним хорошо? Ведь ты была с ним? Ты была с ним!?
Я вырвалась:
— Пусти! С кем с ним? Ты о чем?
Я уже не вытираю слезы мокрым шарфом, и они катятся по подбородку, стекают теплыми каплями по шее. Сергей стоит в дымке, и свет от лампочки за его спиной скрывает выражение глаз, окружает светящимся нимбом темный контур.
— Ты спала с Костей?
Я побежала вниз по последним ступенькам.
-Т ы спала с этим придурком Костей? – снова кричит Сергей и пытается поймать меня за кончики шарфа, перегнувшись через пролет перил.
— Ты ничего не знаешь и не смей меня в чем-то обвинять, – закричала я в ответ и выбежала из подъезда, чуть не упав на заледеневшей ступеньке перед подъездом.
Такси стояло, там же, где я его оставила, с включенным мотором и оглушительной музыкой, слышной даже из-за закрытых окон.
— Быстрее, мне надо быстрее! – закричала я, стараясь перекричать динамики, заметив, как Сергей уже выбежал из подъезда и неуклюже машет руками пытается удержать равновесие на скользком пороге.
Костя открыл дверь и присвистнул:
— Какие люди! Чем обязан? Ты себя в зеркало видела? Что случилось? Костя протянул тапки и сделал приглашающий жест: „Проходи.“
Я прошла в квартиру в шубе, зачем-то переодев тапки.
— Костя, зачем ты это сделал?
Костя в джинсах и майке с наушниками на шее.
— Я сделал что?
— Ты прекрасно знаешь, о чем я.
— Представляешь, не знаю.
Костя развалился на крутящемся черном кресле, вальяжно откинувшись на спинку, нога на ногу.
— Я специально приехала посмотреть тебе в глаза, – сказала я совсем устало.
— Я не понимаю, какую цель ты преследовал. Я не думала, что ты такой…такой… мелкий, мстительный…такой…, ты же был всегда … настоящий. Что с тобой случилось? Зачем?
— Или ты, наконец, объяснишь в чем меня обвиняют или сначала поспи, а потом продолжим этот бессмысленный разговор. Какой мстительный-мелкий-настоящий? О чем ты говоришь? Костя оттолкнулся ногой и сделал круг на своем кресле, потом еще один.
— Зачем ты рассказал Сергею про ту ночь?
Костя резко притормозил, не успев закончить начатый круг и уставился на меня не мигая. А он все-таки очень хорош. Костя как будто прочитал мысли и одарил меня своей неотразимой улыбкой.
— Сергей – это тот самый твой „мужчина, которого жду из дальних странствий», как я понимаю, тот с которым ты была в ресторане? Кстати, молодец, поздравляю, крутого мэна отхватила… Я зачем-то кивнула.
— Так что я ему рассказал? Ты бредишь, что ли? Я его вообще знаю только через отца. Сама подумай, зачем мне идти к нему и исповедоваться? С какой целью? Откуда он вообще про нас узнал?
— Костя, узнать он мог только от тебя. Больше не от кого. Перестань дурачиться, просто скажи, зачем ты это сделал. Я очень от всего устала.
— Я тебе уже сказал, что от меня он ничего узнать не мог. Значит, знал кто-то еще. Вспоминай, с кем делилась своими секретиками.
— Знали только ты и я. Ну еще Алина. Но она вообще не при чем. Она и Сергея-то толком не знает. Она – моя лучшая подруга. Она бы никогда не стала…
Костя еще раз крутанулся на кресле и вернулся с телефонной трубкой в руках. Молча протянул мне.
— Звони подруге. Сейчас ты у нее спросишь, зачем она рассказала Сергею. Звони!
— Ты дурак что ли? Я же говорю, она не могла. Она сейчас у бабушки. И уже поздно для звонков, в любом случае. Костя, перестань придумывать. Это не она. Я вспомнила Алину, вытирающую слезы… Она не могла! Какая глупость!
-З вони. Просто позвони и спроси.
Я набираю номер, который знаю наизусть. Длинные гудки. Потом встревоженный голос Алининой мамы:
– Что случилось? Почему ты так поздно звонишь? Что-то с Алиной?
— Как с Алиной? А разве она не с вами? Вы не поехали к бабушке?
— Ты что – пьяная? К какой бабушке? Где Алина? У вас уже закончилась вечеринка?
Я положила трубку на рычаг. Костя все понял и смотрел с жалостью в кривой ухмылке.
— Я поеду, Костя. Прости за поздний визит.
Я вымыла лицо под холодной водой и отстранила Костю.
— Может останешься?
— Нет, мне надо подумать…, – и вышла на морозный воздух.
Обжигающий колючий ветер набросился на лицо, шарф в истерике захлестал по щекам. Я вяло удивилась: откуда этот холод? Неужели во сне бывает колючий ветер? Я выпила лишнего, я скоро проснусь, и все будет как прежде …
——
Я посмотрела на Алекса. Он что-то сказал, а я прослушала.
— Я так рад, что твоя подруга сможет приехать. Я завтра же сделаю приглашение для визы. Надеюсь, что успею познакомиться с Алиной до отъезда в Америку.
— Думаю, что успеешь. Она обещала вылететь сразу, как получит визу.
Продолжение следует…
