Я надеюсь, что вы, читающие эту рукопись, нормальные адекватные люди со здоровой на всю жизнь головой. Хорошо, если вы евреи – вам всё это должно быть знакомо. Если вы всё-таки не евреи, и вас сюда занесло случайно, то это вдвойне хорошо: вы таки поймёте, как нам, евреям, иногда бывает плохо. Точно так же, как и всем остальным людям. Я вам скажу по секрету, что иногда нам бывает немного хуже, чем всем, и тогда мы начинаем творить. Мы пишем стихи, книги, поём и готовим кушать. В нормальном русском языке такого употребления слова нет. Умные и грамотные люди говорят не «кушать», а «есть». Но послушайте сюда, и я вам скажу, что такое слово есть, вопреки всем законам разговорного языка.
Вот смотрите: вы зовёте ребёнка и кричите ему через окно с девятого этажа:
«Миша, сынок, иди есть!»
Ну и как вам? Мне не вкусно. А теперь смотрите:
«Миша, сынок, мама тебе приготовила покушать! Иди, мой мальчик, покушай немножко!»
Почувствовали разницу? Поэтому, когда вы натолкнётесь на слово «кушать» не обращайте внимания и знайте, это не оговорка. Это, чтобы было вкусно!
Боже мой, кажется, меня занесло куда-то не туда.
«Тоже мне, знаток русского языка!» – с возмущением подумали вы. Да, не знаток! Что касается Яши Ленивкера, то он слово «есть» не признавал вообще. В кабачок к Яше Ленивкеру все приходили покушать. Хотите знать, в чём разница?
Поесть – это когда быстро. Эдакая проза жизни: пришёл, быстро поел, убежал. Апокушать, это когда ты пришёл в кабачок к Яше, сел за столик, поговорил с друзьями, вкусно покушал, поблагодарил повара, попрощался со всеми и ушёл. Не убежал, сломя голову, а ушёл: спокойно и с достоинством. Потому что ты не поел, а покушал!
Вы должны были догадаться, что случайных людей у Яши Ленивкера не работало. От слова «совсем». Вы таки уже уяснили, что Арик работал на самом уважаемом месте: он был администратором «кабачка». Ой, я вас прошу! Что вы ко мне лезете с глупыми вопросами! Администратор – не бездельник а самый значимый человек после хозяина и шеф-повара. И, поскольку в «Кабачке 13 цорес» оба первых места принадлежали Яше, его сын занимал почётную вторую ступеньку пьедестала. Администратор организовывает всю работу кафе: персонал должен быть в норме и в форме, столики чистые, а если случается конфликт, то тут уже администратор – Бог, чтоб я так жила! Администратор должен быть и психологом, и жилеткой, и мальчиком для битья и любимцем публики. Поэтому, перед тем, как выйти из дома на работу, Арик надевал белую рубашку, синие брючки и жилетку с галстуком. По дороге на работу он почти всегда заходил в парикмахерскую. Вы не знаете, зачем Арик заходил в парикмахерскую? А зачем вообще люди туда заходят? Конечно, для того, чтобы стать красивым! А когда человек осознаёт, что он красив, он таки становится немножечко счастливее, чем он был до этого осознания.
Арик не был красавцем от рождения, но зато он был чертовски обаятелен. И для того, чтобы он стал почти совсем красавцем, к его природному обаянию нужно было добавить чуточку шарма, в виде причёски, и одеколона! Но главный секрет Арика в его походе в парикмахерскую заключался в том, что он был давно и безнадёжно влюблён в Милочку Каперман, работающую в парикмахерской угадайте кем? Парикмахершей. Ой, опять вы за русский язык зацепились… Что значит: нет такого слова? Парикмахерши есть, а слова нет? Мне кажется, что всё логично: мужчины – парикмахеры, женщины – парикмахерши. Так хотя бы не спутаешь. А то: «Иду на стрижку к Саше!» Кто такой этот Саша? Или, может, Саша – это девушка?
Вы спрашиваете, как будет женщина-повар? Ну, точно не поварёшка. И не пищеварка. Есть прекрасное, на мой взгляд, слово «повариха». У Яши поварих не было, поэтому какое нам дело до поварих?
Итак, Арик заходил в парикмахерскую чуть ли не каждый день. Он молча садился к Милочке в кресло, она накрывала его специальным покрывалом и делала укладку его буйной и рыжей, как у отца, шевелюры. Делала тоже молча. Арику было уже около тридцати лет, но взрослую жизнь, которую полагалось вести мужчинам, когда им за двадцать, он не вёл.
Нет, один раз у него случилось с заезжей жрицей любви, которая, усмехнувшись после неудачной попытки молодого, стеснительного и неудачливого в любовных делах паренька, ещё и дала ему денег, чтобы он утешился и купил себе шоколадку. Арик добежал до дома, закрылся в комнате и долго плакал в подушку. Таким заплаканным его и застал Яша, когда пришёл домой после работы. Он внимательно посмотрел в красные от слёз глаза сына и всё сразу понял. Вы спросите, где была Сарочка, когда её ребёнку было так плохо? Их вэйс, дорогие? Кто её знал, где она была… Яша посадил Арика напротив себя и сказал строго: «Рассказывай».
И Арик рассказал отцу всё, вплоть до шоколадки, хотя ему было очень стыдно. Тогда Яша вышел из комнаты и вернулся через пару минут. В его руках был тот самый трёхтомник Мопассана. Яша положил книги на стол перед сыном, и Арик удивлённо посмотрел на отца.
– Сынок, – сказал ему Яша. – Я буду говорить просто и понятно. У нас в роду все мужчины долго раскачивались, но потом набирали обороты. И поезд, соответственно, тоже набирал скорость.
– Папа, про какой поезд ты мне рассказываешь?
Яша опять внимательно посмотрел на сына, думая, как объяснить этому двадцатилетнему парню то, что обычно у отца не спрашивают. Но Яша был умным мужчиной и оценил то доверие, которое оказал ему сын. «Не спугнуть бы», – подумал они и продолжил:
– Арик, слушай сюда. Когда я был на десять лет старше тебя, я познакомился с твоей мамой. Она была первой женщиной в моей жизни. И что я потерял? У меня хорошая семья, у меня прекрасные, хоть и глупые, дети. Я – состоявшийся мужчина с профессией за плечами. Скажи, у тебя есть профессия?
– Пока нет. Ты же знаешь, что я учусь в кулинарном техникуме, чтобы продолжить семейный бизнес, который ты когда-нибудь откроешь.
– А, может, сынок, у тебя есть деньги?
– Нет, папа, денег у меня пока тоже нет.
– А скажи мне, мой мальчик, что такого у тебя есть, что ты можешь вот так запросто прыгнуть в постель к проститутке?
Арик покраснел и посмотрел на причинное место.
– Это не в счёт. Это начинает функционировать, когда у тебя есть профессия, деньги и когда ты состоялся, как личность. Скажи-но мне, майн кинд, ты состоялся, как личность?
Арик задумался.
– Папа, а если у меня будут деньги и профессия, но я не состоюсь , как личность, у меня что, так никогда этого и не будет?
– Почему не будет? Будет, наверное, но чтобы «это» было качественным, мой мальчик, нужны все три составляющие. Поверь своему папе. Когда тебе будет, что предложить женщине, ты почувствуешь такую уверенность в себе, что твой страх перед неизвесным канет в нашу речку Течу.
– Хорошо, не унимался Арик, – а если я состоюсь, как личность, но у меня не будет денег, что тогда?
– Я тебя прошу, пан Арье! Поверь своему папе: если ты состоишься, как личность, у тебя обязательно будут деньги. Нужно только немного потерпеть. К «этому», как мне кажется, мужчина должен быть готов. Он должен созреть.
– Папа, но все парни, кого я знаю, делают «это». А они не имеют ничего из того, что ты перечислил.
Пришла очередь задуматься Яше. Он думал минуты три, потом произнёс:
– Что вы сейчас изучаете в техникуме, сынок?
– Мы сейчас учимся делать бисквит.
– Прекрасно! А что нужно для того, чтобы сделать бисквит, Арик?
– Яйца, сахар и мука.
– Всё правильно. А ну, мой мальчик, убери один компонент из этих трёх. Как думаешь, бисквит получится?
– Нет.
– Почему?
– Если убрать яйца, останется мука с сахаром.
– Верно, сказал Яша сыну. – Уберёшь муку – получишь сладкий омлет. А это та ещё гадость. Выбрось из рецепта сахар, будет вообще чёрте что.
– Папа, но если оставить яйца и муку, то ещё не всё потеряно: может выйти домашняя лапша.
– Абсолютно верно! Вот она у тебя сегодня и получилась. Домашняя лапша. Ты всё понял?
– Понял, папа.
– Что ты понял, сынок?
– Надо ждать…
– Недолго, майнэ кинд. Сначала стань мужчиной, а потом становись мужчиной. Ясно?
Арик посмотрел на отца, потом встал и крепко-крепко его обнял. Яша тоже обнял сына. Так они и стояли, пока не пришла домой Сара.
Шли годы. Время пролетело незаметно, и Арик стал настоящим мужчиной в первом смысле слова: у него были деньги, профессия, его любили посетители и весь городок знал, что лучше администратора, чем пан Арье в городе не было. То есть, как личность он тоже состоялся. Но личного счастья у него по-прежнему не было.
Однажды, зайдя в парикмахерскую, куда он ходил с самого детства, Арик увидел новое лицо: молоденькую парикмахершу, которая после окончания ПТУ приехала из района проходить практику. Перед ней стояло пустое кресло, но в него никто не хотел садитьс. Ничего удивительного: люди не любят экспериментировать со своей внешностью, какой бы страшненькой она не была. Как назло, у Арика совершенно не было времени, и, подумав несколько секунд, он сел в кресло к девушке. И тут Арик увидел, как радостная улыбка скользнула по симпатичному личику этой девчонки. Она быстро-быстро, чтобы клиент не сбежал, набросила на его плечи покрывало и так сильно затянула завязки, что Арику стало трудно дышать.
– Что будем делать? – спросила девушка и опять улыбнулась.
– М-м-м – промычал Арик.
– Вам стрижку? – спросила она.
– Угу, – выдавил из себя Арик.
Девушка взяла в руки машинку и расчёску… Через полчаса на голове Арика не осталось ни одного волоска…
Через месяц после той стрижки, когда волосы немного отрасли, Арик опять пришёл в парикмахерскую. Он так и не мог забыть слёз той девочки, когда она увидела, во что превратилась рыжая голова симпатичного парня.
«Простите меня» – сказала она и зарыдала на всю парикмахерскую.
Мало того, Арик начал уже синеть от туго затянутых завязок покрывала: оказалось, что сделать бантик у девушки не получилось, и завязки завязались мёртвой петлёй на шее у посетителя. Завязки пришлось разрезать, но сделала это заведующая парикмахерской, сто раз извинившаяся перед Ариком за неудачную стрижку.
Через месяц, когда Арик пришёл в ту же парикмахерскую, Милочка, так звали девушку, по-прежнему сидела и ждала клиентов, в то время, как у двух других парикмахерш собрались очереди. Арик посмотрел на девушку и, подойдя к ней, молча сел в кресло…
Продолжение следует…
Иллюстрация: Владимир Любаров, «Первая ночь»
